– Тебе тоже неспокойно? – тихо спросил Любомир, когда они отстали от Веслава и Светозара.
Вель кивнул.
– Зачем только Боги отправили нас сюда, – прошептал сварогин так, чтобы его слышал только Любомир. – Светозара одного вполне хватило бы.
Богатырь невольно усмехнулся: сын Леса и ему внушал опасения не меньшие, чем обитатели Нижнего Мира.
– Может, мы и вправду должны стать великими богатырями, – пожал плечами Любомир. – Мы только в начале пути, и кто знает, куда приведёт нас дорога.
– Лучше бы оно было известно, – поморщился Вель.
– Вновь вспомнил себя прежнего? – удивился богатырь. – Такие странствия, что развивают силу духа, Боги даруют не каждому. И за них надо быть благодарными.
– Кажется, тебе об этом следует потолковать со Светозаром, – заметил Вель.
Веслав шёл рядом со Светозаром, смотря то на духа-старца, то на медный город впереди. Дома и терема будто светились на фоне тёмной земли: строения делались выше к сердцу города, где можно было разглядеть гордый терем. Медный город напомнил Веславу Блажен с его прекрасным градом пращуров, растаявшим вместе с ворожбой предков. Какой же морок возвели неупокоенные души в Нижнем Мире, дабы продолжить своё неведомое существование? Веслав подумал о Василисе, и сердце сжалось. Что с ней сталось? Князь снова перевёл взгляд на старца – он должен узнать, где находится Белая Дорога и продолжить странствие. Веслав хотел было догнать старика, но Светозар остановил его, коснувшись рукой.
– Ещё не время, – прошептал сын Леса, и Дрозд, кружащий рядом, согласно чирикнул. Веслав хмуро посмотрел на Светозара: его умение читать думы злило. – Они сбили нас с пути не просто так. Не жди, что жители Медного Царства откроют свои тайны, – их надо будет узнавать самим.
– Ты всегда вторгаешься в мысли других? – спросил Веслав.
– Ты же слышишь, о чём толкуют наши витязи, – сын Леса кивнул в сторону Светозара и Веля, которые тихо рассуждали об уготованном им испытании. – Так же и думы – они слышны, подобно речам.
– Можно не прислушиваться, – заметил князь.
– Попробуй не услышать крик, – пожал плечами Светозар. – Люди, порой, думают очень громко.
– Даже я глохну, – подтвердил Дрозд.
– И как не думать? – через некоторое время поинтересовался Веслав, и Светозар улыбнулся: когда-то эта загадка мучила и его.
– Не думать – так же просто, как и молчать, – ответил юноша: теперь сын Леса понимал леших, которые не знали, как объяснить ему эту науку. – Не всегда же слова молвишь.
Веслав не ответил Светозару – коли не хочет сын Леса открывать свои знания, так и не надобно.
Старец довёл путников до города: дома, аккуратно сложенные из медного дерева, будто светились, рассеивая мглистый туман. Навстречу прибывшим выходили люди – такие же, как и старец, бледнокожие, в простых одеяниях, со странными, будто застывшими, глазами – они казались неживыми, но и назвать их мёртвыми было нельзя. Жители Медного Града, перешёптываясь, смотрели на своих гостей, что шли за стариком вверх по улице. Веславу казалось, люди чем-то похожи на птиц, но чем именно, князь понять не мог.
Вель поёжился: слова Дрозда о неупокоенных душах вспомнились некстати – от взглядов народа Нижнего Мира стыла кровь, а медный свет деревянных домов овевал холодом и невольным страхом.
Любомир, нахмурившись, озирался тоже: богатырь про себя обращался к покойному брату, прося Радислава помочь ему укрепить дух на таком нелёгком пути, обещая за это самые великие подвиги на свете.
Светозар спокойно следовал за старцем, и Дрозд летел рядом.
Веслав же думал о Василисе – ему казалось, что Боги насмехаются над ним: то даруют надежду на спасение жены, то отбирают её, смотря на то, как выдержит испытание князь. Но как бы Они ни старались, Веслав найдёт Василису. Ему не нужен трон, он даже готов не уничтожать Иглу, если то потребует спасение любимой. Веслав готов умереть, лишь бы Василиса вернулась в Явь и обрела счастье. Хоть со Светозаром, который куда мудрее его самого.
– Вот мы и пришли, – просипел старик, указывая на обнесённый оградой княжеский терем: высокий, резной, с петушками и искусными ставнями. Налитое медным светом дерево переливалось будто драгоценность на фоне тёмного низкого неба.
Врата отворились сами, пропуская путников в теремной двор: в тёмной земле темнели украшенные каменными цветами озерца, где вместо воды клубился сизый туман; подле дорожек росли низкие чёрные деревца, похожие на те, что покрывали окружающие город горы – такие же перекрученные, коряжистые, с тонкими листьями и покрытые мхом.
Старец подвёл сварогинов к вратам терема, по обеим сторонам которых стояли гордые, вытесанные из дерева витязи. Глаза обоих были закрыты, в руках – копья и щиты.
Врата отворились, и старик кивком пригласил следовать за ним.
Медный свет, исходивший от стен, резной мебели и утвари рассеивал тяжёлую тьму, что пряталась от него, ютясь клубами по углам; убранство давило искусной вычурностью; в казавшемся осязаемом воздухе витал грузный запах ладана и застыла немая тревожность.
Веслав шёл за стариком, который вёл по расписным палатам; Светозар следовал за князем – Дрозд опустился на плечо сына Леса, бубенцы тояга качались безмолвно; позади озирались Вель и Любомир.
Наконец старец остановился перед высокими двустворчатыми дверьми, на которых красовались две райские птицы.
Старец поклонился дверям, птицы раскрыли крылья, и деревянные створы медленно отворились. Сварогины проследовали за стариком в резные деревянные чертоги: стены и колонны, подле которых плыли огнивицы с медным огнём, украшала искусная резьба, под сводом клубился тёмный туман. У дальней стены на медном троне сидела удивительная дева: её платье покрывало медное оперение, да и сама она казалась больше птицей, нежели человеком. Голову венчала корона, медные волосы были убраны в мощную косу, что покоилась на плече; в медных очах плескалась глубокая печаль.
Старец поклонился деве, следом за ним почтили правительницу Медного Царства сварогины. Медная царевна, наклонив голову набок, внимательно посмотрела на гостей, задержавшись взором на Светозаре.
– Живые души в Царстве Мёртвых, – задумчиво проговорила. – Прежде такого не случалось.
– Как и не было прежде мертвецов в Царстве Живых, – ответил Веслав, и дева перевела взгляд на него.
– Верно, – согласилась.
– Зачем вы сбили нас с пути? – спросил Веслав, и Светозар хмуро посмотрел на него. Но князь не обратил внимания на сына Леса.
Взгляд царевны налился тьмой.
– Потому что то, что вы желаете сделать, закроет врата в Явь, и все три Царства – Медное, Золотое и Серебряное – падут, – хмурилась дева-птица.
– И как же Смерть Кощея закроет врата, что были возведены ещё до Ледяного Века? – стоял на своём Веслав.
– Врата закроет не Кощеева Смерть, а то, что вы – живые – через них вернётесь в Явь, – ответила царевна. – Поэтому я не могу позволить вам следовать дальше.
Не успели сварогины моргнуть, как медная царевна взмахнула оперённой рукой, и из её широкого рукава заструилась ажурная ворожба, укрывшая мир тьмой.
Глава 21. Возвращение в Солнцеград
Драгослав с носа «Благосвета» смотрел на свою бессмертную армию, явившуюся по его зову: умертвия ждали его Слова на выжженной земле порта; Мореград догорал, и за спинами мертвецов поднимался чёрный дым, сливаясь с чёрным небом. Внук Стрибога разносил горький запах гари и минувшего сражения.
Кощей ведал, что нечто позволило основным силам орды скрыться в лесу, обступившем Белую реку. Но Бессмертный ведал и то, что его мёртвые воины, отправленные следом, не позволят людям остановиться – Сваргорея будет освобождена. Он духом удостоверился в том, быть рядом для сего не надобно.
Пришло время занять законный престол.
Огнедар оставался Наместником Драгослава на Большой Земле. Приморское княжество уже славило нового царя: навьи помогут живым отстроить город вновь. По велению Драгослава Огнедар отправил птицу в Солнцеград – если Кудеяр добровольно сложит корону, то Драгослав Великий вновь сделает его Наместником за верную службу. Если же Кудеяр окажет сопротивление, он обречёт на гибель не только себя, но всех тех, кто последует за ним.
Рядом с Драгославом находились Злата, Бронимир и оживший Инагост, которого Драгослав выделил из остальных восставших мертвецов, – Кощей знал, как погиб главнокомандующий, и слуги Бессмертного уже держали путь в Изумрудоград – если Морской Князь дарует Драгославу Веслава, он наградит его так, как тот и не думал.
– Отплываем, – велел Драгослав Инагосту, и главнокомандующий поклонился Кощею.
Драгослав отошёл от борта, оставив Злату и князя. Но Злата не пожелала оставаться с Бронимиром – царевна покинула нос корабля вслед за отцом.
Князь Власо-Змая уходить не спешил – Бронимир смотрел на то, как снимаются корабли, и тёмное чувство, ставшее его верным спутником, тяготило всё больше. Не так страшили князя ожившие мертвецы, как то, что происходящее он считал своих рук делом. Если бы он не пожелал трона Сваргореи, если бы не внял письмам Миодрага и не принял тайно Злату, ничего этого не было бы… И если в мире наступит Моров Век, то в том будет виноват только он.
И царевна.
Бронимир не заметил, как Злата стала занимать его думы куда больше, чем раньше. Смелая, сильная царевна прятала душу за высокомерием и строптивостью. Князь чувствовал: Злата, как и он, страшится содеянного, только ей куда тяжелее – ведь она спасала отца, а вызволила неведомую навь. Драгослав… Бронимир сильно сомневался, что Бессмертным движет любовь к дочери. Как может любить тот, у кого нет души?
Князь смотрел на клубящийся у берега туман – навьи, обращаясь во тьму, следовали за кораблями бестелесными духами. Туман обволакивал суда, холодом спускался на них…
– Не забывай о клятве, княже, – просипело рядом, и Бронимир невольно вздрогнул. Князь обернулся: палубу застил плотный серый туман, сквозь который едва проступали очертания корабля и работающих поморов. И в этом тумане князю привиделась мощная фигура, сотканная из тьмы.