Когда служка забрал письмо, Бронимир отправился в спальные покои и устало опустился на кровать. За долгое плавание князь отвык от того, что земля под ногами не движется – да и от земли отвык…
Несмотря на то что ему предстояло стать правой рукой Бессмертного и одним из самых властных людей Сваргореи, Бронимир видел будущее неясным и тёмным. И клятва, которую он под страхом смерти дал Полозу, всё больше тяготила душу.
– Хочешь стать свободным? – сиплый голос испугал князя Власова острова, погрузившегося в безрадостные думы. Бронимир обернулся: в сердце опочивальни клубилась тьма, смотря на него белёсыми глазами. Полоз. Князь тут же встал и, поклонившись, положил на сердце руку – если Змий пожаловал своим Духом, ничего хорошего сие не предвещает.
– Всё страшишься меня, – басила тьма. – Тому, кто преданно служит, надобно не бояться, а ждать награды. – Дух Полоза становился всё более осязаемым.
– Не смею просить вас, – вновь поклонился Бронимир и посмотрел на Полоза: Бог стоял в его горнице во плоти, и у его массивных ног, обвитых морскими змеями, сгустилась тьма. Владыка Вод криво улыбался.
– Слаб ты духом, – проговорил так, что задрожали стены. – Вот Злата куда сильнее тебя – говорит мне, что думает, будто я ей ровня, – усмехнулся Полоз, но в том смехе слышался ледяной гнев, и Бронимир невольно насторожился: с чего бы Змий решил говорить с ним о своей Наместнице? – Почему бы нам и не потолковать, – пожал массивными плечами Полоз и шагнул к Бронимиру ближе, отчего князь невольно отпрянул: Змий читал его думы. – О твоей свободе, – помолчав, закончил Бог и наклонил голову набок.
Князь хмуро смотрел на Полоза, возвышающегося грозной тенью. Вечер за окном полнился мглой, и тёплый свет свечей дрожал на мощной фигуре Владыки Вод, стекая чёрными глубокими тенями. Белые с поволокой глаза светились ледяным огнём, и в хоромах сгущался холод.
– О моей свободе? – не поверив, переспросил Бронимир, так и не дождавшись продолжения речей Змия.
– Ну не о моей же, – усмехнулся Полоз. – Я могу освободить тебя от клятвы, человек. – Владыка Вод сделался серьёзным и внимательно смотрел на замершего Бронимира. – Выполнишь моё веление – свободным станешь от служения мне и Злате. А ещё освобожу тебя от Слова, что ты дал Бессмертному. И не надо на меня так смотреть, смертный, – я всё же Бог, – ледяной голос заполнил терем, и тьма, клубившаяся у ног Змия, поднялась.
Бронимир, решившись, шагнул вперёд и, старясь не отрывать взора от белёсых глаз, спросил:
– Что мне нужно сделать? – голос князя звучал решительно: Бронимир был готов на всё, дабы обрести свободу – лишь бы его Дух после смерти отправился не к Мору, а в светлый Ирий, да и земной путь Бронимир желал пройти вдали от Бессмертного. Правда, тогда придётся быть вдали и от царевны… Эта мысль отозвалась какой-то странной тоской, но князь отогнал её – Злата никогда на него не посмотрит как на ровню. Она – дочь Бессмертного Владыки, его Наместница, царевна Сваргореи.
– Ты должен убить Злату, – рокот Полоза сковал Бронимира жгучим льдом. – И если хоть одна живая душа узнает о твоём поручении – я убью тебя. Тут же. – Щёлкнул пальцами Полоз и подлетел к оцепеневшему Бронимиру ближе. – Понял, человек? – просипел, окружая тьмой.
Слова застряли в горле острыми шипами. Бронимир не мог ответить Полозу – князю казалось, будто Явь поменялась с Неявью местами. Веление Полоза было невозможным.
– Убей Злату, и станешь свободным, – повторил Полоз, видя ужас в глазах сварогина. – Убей, когда я повелю.
Бронимир не мог заставить себя сказать хоть слово, невзирая на пристальный взгляд Полоза.
– А если я откажусь? – наконец нашёл силы князь.
Полоз шагнул ещё ближе, нависнув над Бронимиром.
– Тогда умрёшь ты, – пророкотал Змий и обратился мраком. Тьма опала, скрывшись в глубоких тенях, протянувшихся от пышного убранства опочивальни.
Бронимир ещё долго стоял, не в силах вздохнуть и пошевелиться. Треск свечей заполнил тягучий вечер. В голове воцарилась чёрная пустота леденящего ужаса – Полоз велел убить Злату… Князь счёл бы случившееся сном, мороком, только Змий явился по-настоящему. Бронимир даже представить не мог, что послужило решению Бога… Неужели Злата так прогневила своего Повелителя, что тот решил наказать её смертью? Нет, быть не может. Тут нечто совсем тёмное и нечистое… Но, что бы ни было, он не может убить царевну. Наверное…
– Когда придёт время, Полоз в обмен на свободу твоего Духа потребует у тебя самое дорогое для твоего духа, – в треске свечей слышался старческий голос. – Отдашь Змию – свободным станешь; откажешь – унесёт он твой Дух в Морово Царствие.
Бронимир медленно сел на кровать. Вот о чём говорил тот странный старик в роще Свагобора… Самое дорогое для его духа… Князь обхватил голову руками: он и не заметил, как успел всем сердцем полюбить ту, которую когда-то так же неистово ненавидел.
Полоз открыл глаза, оказавшись духом в своём теле. Владыка Вод восседал на коралловом троне на дне океана в окружении морских дев – их голоса звенели в безмолвии, но Змий не слушал их. Недалеко от престола Змия отдыхал могучий Горыч.
Если Драгославу и правда нет дела до собственной дочери, Полоз заберёт её себе, и даже Мор не поможет Бессмертному – Чернобог не нарушит многовековой договор со Змием ради царевны.
Бог улыбнулся: свою месть строптивому слуге он совершит руками Бронимира, который, дабы спасти себя, выполнит веление. Драгослав князя, конечно, казнит, но Бронимир не такой уж хороший слуга, чтобы сокрушаться о потере.
Затем Полоз дарует Злате бессмертие, как и её матери, и заберёт в своё царство, дабы сделать своей царицей. Злата погорюет о Бронимире, но рано или поздно обратит свой взор на спасителя Полоза. И вот тут будет видно, насколько Драгославу не будет дела до всевластной морской царицы – своей дочери, что станет ему ровней.
Полоз удовлетворённо закрыл глаза и, успокоившись, внял музыке моря.
– Что же теперь с нами будет? – Яра, сидя на лавке подле окна, обхватила голову руками.
– Жаль, что я тебя не послушал, – тихо ответил Яромир и опустился рядом с женой. – Надо было покинуть Солнцеград.
– Неизвестно, что тогда было бы – колосаи дошли до Мореграда, – вздохнула Яра. – Пойду проверю Любозара. – Яра хотела было подняться, но Яромир положил руку на плечо жене:
– Ты только что его проверяла – наш сын спит в опочивальне, с ним всё хорошо, – прошептал Яромир, но Яра отрицательно покачала головой и встала.
– Моё сердце неспокойно, – хмуро ответила она и покинула хоромы.
Когда Яра возвратилась, Яромир всё так же сидел на лавке подле окна.
– Спит, хвала Сварогу, – прошептала Яра, затворяя дверь. – Хотя от ворожбы Бессмертного не утаиться.
Яромир кивнул, и Яра села рядом. Оглядела пышную комнату: расписанные сусальным золотом стены, печь с изразцами и большую с покрывалом постель. Тёплый свет свечей разливался по терему дрожью, бросая длинные глубокие тени; вечер за окном наполняла ночь.
– Надо покинуть столицу, – нарушил тишину Яромир.
– Сомневаюсь, что Драгослав позволит, – печально сказала Яра. – Вот и вернулся наш враг, – едва слышно произнесла. – Знать бы, где Веслав…
– Среди мёртвых был только Инагост, – сказал Яромир, и Яра вздрогнула, вспомнив утопленника, в котором с трудом можно было признать бывшего морского волка.
– Думаешь, у Веслава получилось? – Яра с надеждой посмотрела на мужа. Яромир обнял жену.
– Я очень на то надеюсь, – искренне ответил он, и Яра положила на его плечо голову.
– Я не думала, что вновь вернётся тот страх, – призналась она, смотря на игру всполохов света свечей на стене. – Не думала, что Берес…
Внезапный стук в дверь прервал речь Яры: вошедший слуга доложил, что к их терему пожаловали Белозёр и Гоенег. Яромир, велев впустить гостей, последовал за слугой в гостиную, Яра же, ещё раз убедившись в том, что с Любозаром все хорошо, покинула опочивальню за Яромиром.
Когда Яра спустилась в большую светлицу их с Яромиром терема, Гоенег и Белозёр уже сидели за столом. С ними сидел и Яромир. Золотой огонь горевших свечей разливался по деревянной мебели и резному, украшенному вышитыми салфетками столу; отражался от седых волос и дорогих платьев собравшихся мужей. На Гоенеге был шёлковый кафтан – бывшего охотника едва можно было узнать.
– Гой еси, Яра, – сухо проговорил он, и Яра, сердечно поприветствовав Гоенега и Белозёра в ответ, тоже села за стол. Служка предложил принести яств, но и хозяева, и гости отказались, отослав мальчика за дверь. – Я, признаюсь, до сих пор зол на Веслава за то, что он оставил мою дочь, – прямо говорил бывший охотник, и Белозёр устало обхватил голову руками. – Не хватило у Веслава сил быть истинным мужчиной – и за жену, и за царство перед Богами отвечать! – гневно сжал кулаки.
– Хватит на моего сына клеветать! – опустил руки Белозёр и сердито посмотрел на Гоенега. – Твоя дочь сама от него по всему теремному дворцу пряталась – я видел, как мой сын от того страдал!
– Тоже мне, скажешь, страдал! – вскинул руки Гоенег. – Муж он ей или кто? – хмурился. – Муж жену защищать должен, а не в беде оставлять!
– В какой беде?! – переспросил Белозёр. – Василиса, как ты помнишь, в Солнцеграде оставалась, с нами! – вскинул палец бывший рыбак. – Что же ты за отец такой, что дочь не уберёг?
– Да как ты смеешь! – возмутился Гоенег. – Ты…
– Не бранитесь, прошу! – взмолилась Яра, сложив у груди руки: последнее время Гоенег и Белозёр только и делали, что ругались.
Гоенег умолк, но всё ещё гневно взирал на Белозёра, что отвечал ему не менее суровым взглядом.
– Давайте оставим в стороне обиды, – поддержал жену Яромир. – Не будем ещё больше пускать в сердца тьму.
– Мудро говоришь, – согласился Белозёр и, посмотрев на Гоенега, что всё ещё хмуро взирал на него, сказал: – Мне тоже больно, очень. И за сына, и за Василису…