– Как и всё остальное, – подмигнул ему Светозар, и Веслав отвернулся от сына Леса.
Вель и Любомир хмуро переглянулись.
После короткого отдыха продолжили путь – медное царство покатилось в тёмное ущелье, уводящее в туман. По обеим сторонам высились скалы, высокие и безжизненные, терявшиеся в тёмных облаках низкого неба; на чёрной земле лежали отколовшиеся от скал камни.
Тьма сгущалась: чем дальше по ущелью шли дети Сварога, тем плотнее становился туман. День мерк; бубенцы на тояге Светозара качались бесшумно. Сын Леса остановился.
– С нами Тьма, – тихо, но ясно сказал Светозар, чувствуя в груди холод – раны напомнили о себе. Шёпот Тьмы пытался пробиться в безмолвие дум сына Леса, но Светозар не внимал ему.
Остальные остановились тоже.
В ущелье сделалось невыносимо тихо – каждый слышал стук собственного сердца.
Любомир и Вель положили руки на мечи.
Веслав старался внять чувствам, воззвать к Силе, как вдруг из тумана бесшумно вылетела огромная чёрная птица, неся на своих крыльях клубы чёрного тумана. Могучего Ворона окружала тьма, и неистовым огнём горели глаза, посаженные над чёрным клювом.
«Привратник, которого пленили царевны, не может покинуть горы без их Слова», – прошептала Тьма Светозару, и сын Леса, стукнув тоягом оземь, воззвал к Свету, что поднялся с земли золотым кружевом и устремился к Ворону. Дрозд, ослепительно засияв, рванул к чёрной птице, силясь достать её. Но Страж Неяви был могуч – взмахом крыла он отбросил серебряного Дрозда и метнулся к сварогинам. Любомир и Вель взмахнули мечами, но клинки прошли сквозь тьму, не причинив птице вреда: скрипуче крикнув, Привратник отбросил витязей на землю и обратил взор глянцевых глаз на Веслава. Ворон выпустил когти, но Светозар оказался быстрее – золотое кружево его Слов, обратившись в стрелы, метнулось к птице. Золотые стрелы прошли сквозь Привратника, разорвав перья, и Страж Неяви, истошно каркнув, бросился на Светозара. Сын Леса не успел сплести нерушимое Слово, и птица повалила его на землю – когти впились в грудь, терзая зажившие раны. Светозар закричал от ослепительной боли.
Очнувшийся Дрозд взлетел с земли и метнулся к Стражу Неяви, что терзал Светозара.
Любомир пытался подняться, Вель всё ещё лежал без сознания.
Веслав с ужасом смотрел, как Дрозд отчаянно пытается достать Ворона, что, давя Светозару на грудь, не позволял ему произнести ни Слова.
Князь стал вынимать из ножен меч, но остановился: Стража Неяви не пронять даже белым клинком – Веслав не знал, откуда он это ведал… И тут князь услышал Песнь – сухой ветер нёс на своих безжизненных крыльях ту Силу, что живительным потом текла через всё сущее… Веслав коснулся её – его уста сами зашептали Слова, что по своей природе и не были словами. Князь ощутил, будто внук Стрибога окружил его, наполнив ладони весомым холодом. Почувствовав Силу, Привратник оторвался от Светозара и обратил взор на Веслава, в руках которого сияло ослепительно-белое кружево Слов.
Птица с карканьем бросилась на князя, но Веслав оказался быстрее – Слово само метнулось из рук князя, сковав Ворона ослепительной песней. Привратник закричал, сбрасывая ворожбу: ощетинившиеся тьмой перья разрывали кружево Слов, тьма плотнее окружала Ворона, и, собравшись, метнулась на Веслава.
Любомир оставил попытки встать: богатырь заворожённо смотрел на то, как Веслава окружил мерцающий узор Слов, о который разбивалась тьма.
Страж Неяви метнулся на князя – Веслав, ворожа свою защиту, не успел прошептать Слова, и железные когти, вцепившись в белое кружево, теснили его к скале.
Дышать становилось всё труднее – перед глазами плыли тёмные круги. Когти почти прорвали ворожбу и достали до медной кольчуги, спина упиралась в камень; могучие чёрные крылья, окутанные тьмой, застили мир: из черноты взирали глянцевые глаза.
Веслав не мог разобрать Слова, чтобы отбросить Привратника, как вдруг ослепительная вспышка разлилась по телу Ворона золотыми искрами, и птица отступила. Этого мгновения Веславу хватило для того, чтобы, собравшись с силами, внять Слову и направить его на сбитого Стража Неяви. Белые нити оплели птицу, и Веслав тут же направил на врага всю силу Слов – князь ворожил до тех пор, пока скованный Ворон не пал на чёрную землю.
Ворон дрожал, но порвать ворожбу не мог – Слов, пленивших его, было слишком много, и в каждом из них было слишком много боли.
Веслав, шатаясь, посмотрел на Светозара: сын Леса едва стоял на ногах, держась за раненую грудь. Тояг лежал на земле, а серебряный Дрозд, отчаянно чирикая, кружил вокруг молодого волхва.
Светозар, не отрывая рук от груди, повалился на землю.
– Ты, как всякий служитель Мора, обязан защищать Смерть Наместника Мора, как свою собственную, – неумолимо звучало во тьме.
Веслав, глянув на витязей (Любомир сидел рядом с бессознательным Велем, во все глаза смотря на князя), подковылял к Светозару и, превозмогая боль, опустился рядом с сыном Леса. Из-под оперённой медной кольчуги молодого волхва текла алая кровь. Ворон позади всё ещё дрожал, испуская тьму, но Веслав не обернулся на него – он чувствовал, что Страж Неяви не сможет порвать его ворожбу.
Князь, повинуясь неясному велению, приподнял голову Светозара одной рукой, другую – положил ему на грудь. Серебряный Дрозд опустился на землю рядом.
– Иногда путь к Силе долог, – прохрипел Светозар, не открывая глаз, и улыбнулся: – Теперь ты дойдешь.
– И ты, – ответил решительно князь. Впервые Веслав чувствовал Силу как никогда явно: его путь к ней был слишком долог. Ту самую Силу, о которой много лет назад говорил дорогой Искрен. Пусть Светозар и дальше видит его думы. Пусть знает о том, что он предал Василису. Главное, чтобы сын Леса жил.
– Слишком долгих путей не бывает, Веслав, – прошептал Светозар, и князь невольно нахмурился. – Всё приходит вовремя, – сын Леса, наконец, открыл полные муки янтарные глаза.
– Как меня злит это твоё умение читать думы, – признался Веслав, и Светозар мучительно улыбнулся. – Правда, порой то, что ты говоришь, злит куда больше.
– Я потратил слишком много сил, дабы обратить три царства к свету, вот и не справился со Стражем… Отпусти меня, – попросил сын Леса, думая о Тьме, которая теперь будет сильнее преследовать его. – И запомни: Кощеева Смерть – на конце Иглы. Игла оплетена скорлупой Слов навий. Хранит Иглу чёрная птица, которую стережёт ворожба оборотня, защищающего Сундук. Сундук оплели корни Древа Мора, к которому ведёт Дорога Жизни. Витязи помогут тебе одержать победу над оборотнями, а ты сломаешь Иглу.
– Нет, – жёстко ответил Веслав, не отпуская рук от Светозара – князь чувствовал, что, коли он отпустит сына Леса, его душа покинет тело. – Если бы не ты, я бы никогда не внял Силе, – говорил князь. – Ты меня злишь – ты и сам это знаешь. Я завидую невероятной силе твоего духа. Твоей отваге и чистоте помыслов. Но теперь я понимаю, что такая сила приходит не просто так. Боги даруют нам испытания не за что, а для чего – для того, чтобы, пройдя их, мы открыли в себе Силу.
Веслав закрыл глаза и зашептал – он не знал, откуда ему известно, как надо поступать, – его направляла Песнь, и он позволил вести себя. Позволил ей выходить из кончиков пальцев, наполняя Светозара жизнью, – за закрытыми веками Веслав видел, как раны сына Леса стягиваются, а боль отступает… Но Слова отзывались мукой: чем больше шептал Веслав, тем сильнее жёг его грудь огонь, и когда уже боль сделалась невыносимой, князь умолк и, не опуская рук, открыл глаза.
Бледный, как навь, Светозар хмуро смотрел на него; кровь из-под оперённой кольчуги текла уже не так сильно. Веслав понял – у него не хватило сил полностью исцелить Светозара, но жить сын Леса будет. Князь отпустил руки и медленно лёг на землю рядом. Дрозд что-то пропел, но Веслав не слышал его – боль стала его естеством и повлекла во тьму.
Когда тьма рассеялась, князь увидел Любомира – богатырь, склонившись над ним, что-то говорил. Заметив, что Веслав пришёл в себя, юноша улыбнулся.
– Я знал, что Сила Велеса не покинет вас, – сказал он.
Веслав, нахмурившись, постарался приподняться, но слабость повалила его обратно; Любомир помог князю сесть, и Веслав оглянулся. Светозар лежал рядом без сознания – грудь сына Леса была заботливо перебинтована тканью, пропитанной какой-то мазью – Веслав догадался, что Любомир обратился к одному из царств. Вель силился сесть подле скалы, а Привратник всё ещё корчился в неслабеющих путах ворожбы.
– Помоги мне встать, – сипло обратился Веслав к Любомиру, и витязь помог князю подняться.
Веслав подковылял к Ворону и посмотрел в глянцевые глаза, что взирали на него из оплетённой белым кружевом тьмы.
– Если дашь мне Слово, что будешь преданно мне служить, я освобожу тебя, – просипел Веслав, не отрывая взгляда от птичьих очей.
Птица вновь задрожала, пробуя порвать Слова, но белая вязь лишь сильнее оплела Ворона – Веслав молча смотрел на то, как Страж Неяви пытался освободиться, и ждал, когда он успокоится.
– Что мы с ним будем делать? – спросил Любомир Веслава.
– Оставим здесь на целую вечность, – решил князь и, отвернувшись, захромал к Велю.
– Нет, – каркнул Ворон, и Веслав, остановившись, обернулся: Страж Неяви, успокоившись, пристально смотрел на него. – Я буду служить тебе, живой, – сказал Ворон.
Князь вернулся к Привратнику. Любомир настороженно смотрел то на Ворона, то на Веслава.
– Тогда дай мне Слово, – прохрипел Веслав, глядя в глянцевые глаза.
– Даю тебе, князь, Слово, что буду служить тебе, – скрипнул Страж. – Даю Слово.
Веслав кивнул, закрыл глаза и зашептал – вторя его велению, белое кружево, пленившее Ворона, задрожало и рассыпалось. Князь открыл глаза: могучее тело Ворона окружала тьма, поглощая перья, закрывая клюв и птичью голову. Тьма клубилась, наливалась, стягивала распростёртые крылья, собирала распушённый хвост и, наконец, опала: на чёрной земле лежал чёрный как смоль человек в чёрном одеянии. Налитые тьмой глаза смотрели зорко; чёрное тело было болезненно худым, но в нём таилась сила. Ворон поднялся и, не отрывая взора от Веслава, поклонился ему.