– Молчишь, – покачала головой Мирослава, чувствуя в себе неведомую доселе силу. – Конечно, предателю нечего сказать, – прищурилась волхва и, шагнув ещё ближе, едва слышно произнесла: – Обратить предателей в преданных служителей нашего царя!
Скованный ворожбой Кудеяр не мог пошевелиться – князь с ужасом смотрел, как умертвия подходят всё ближе…
За окном кельи разливался тёмный вечер – промозглый, холодный и бездушный. Едва различимые в сумерках листья деревьев святой рощи дрожали на ветру, срывались и летели вслед за дождём и снегом.
Злата отвернулась от окна и, опустившись на пол, вновь принялась скоблить деревянные половицы. Царевна бралась за самую сложную и грязную работу, вставала до зари и ложилась позже всех – когда усталость отгоняла чувства и мысли, валя с ног.
Жила царевна в маленькой келье, а спала на соломе. Но даже это не спасало от душевной муки. По ночам снился Бронимир, Василиса и те, кого она убила. Просыпаясь среди ночи в слезах, Злата долго не могла уснуть и зачастую вместо сна отправлялась на работы.
И сейчас, скобля полы кельи одной из послушниц, царевна не могла сдержать слёз, которые не облегчали тяжёлую ношу.
Тягуче проскрипела дверь, но Злата не обернулась – если вошла хозяйка кельи, им разговаривать не о чем – девушки сторонились Златы, и царевна чувствовала их неприязнь, смешанную со страхом. Но Злата не сердилась на них – она впервые понимала кого-то, кроме себя.
– Ты уже пальцы в кровь стёрла, – прошептал старческий голос, и Злата, вздрогнув от неожиданности, обернулась: подле двери стояла Великая Волхва Славера. Ставшая уже совсем седой и ветхой старица по-доброму улыбалась и смотрела на Злату с состраданием. Царевна тут же встала и, положив на сердце руку, поклонилась Великой Волхве.
– Доброго здравия, мать Славера, – тихо произнесла, не поднимая взгляда.
Если раньше Злата злилась на Великую Волхву за её сострадание, то теперь царевне хотелось провалиться сквозь землю от мягкого взгляда добрых очей.
– Ты сегодня была на общей трапезе? – нахмурилась Славера, обеспокоенно глядя на царевну: Злата исхудала, под красными от слёз глазами пролегли тёмные круги и слишком ранние морщины. От былой красоты царевны за три проведённых в Свагоборе месяца не осталось и следа – напротив Славеры стояла тощая угловатая молодая женщина.
– Я не голодна, – покачала головой Злата, и Великая Волхва, нахмурившись, подошла к царевне.
– Если Боги оставили тебя в живых после всего случившегося, значит, они верят в тебя, – проговорила, взяв Злату за грязную ладонь, но царевна тут же отпрянула: она не должна позволять людям помогать себе! Такие, как она, отправляются к Мору. – Ты вновь не позволяешь помочь тебе. Неужели ты так ничему не научилась?
Правда резала ножом, и Злата зажмурилась.
– Я готова уйти к Мору, – прошептала. – Только я слаба – не могу наложить на себя руки с такой же лёгкостью, как убивала других…
– Злата, – Славера положила на плечо царевны руку, – иногда для искупления содеянного требуется целая жизнь. Жизнь, Злата. Не смерть.
Злата открыла глаза и, не стесняясь слёз, смотрела на согбенную Великую Волхву – за время правления её отца Славера сильно сдала, наводнившая город нечисть будто забирала у каждого жителя Солнцеграда жизненную силу.
– Если ты хочешь освободить свой дух от совершённых деяний, нужно не убивать себя голодом и непосильным трудом, – Славера кивнула на стёртые в кровь и покрытые мозолями руки Златы, – нужно идти дальше, нужно принимать свою боль и поступать в соответствии с ней. Надобно творить как можно больше благих дел, Злата.
– И какое же благое дело может сотворить такая, как я? – поджав губы, спросила царевна.
– В каждом, даже в созданиях Мора, есть искра Света. – Славера опустила руку с плеча Златы и взяла послушницу за обе ладони. – А в тебе Света и его силы очень много.
– Не говорите так! – возмутилась царевна, но рук не убрала. – Я – истинное зло.
Славера грустно усмехнулась.
– Истинное зло не считает себя злом – оно искренне уверенно в своей правоте, – мягко говорила Великая Волхва. – Если желаешь знать, что можешь сделать, – я скажу тебе.
Злата кивнула.
– Ты можешь вернуться в теремной дворец.
– Зачем? – непонимающе спросила царевна.
Славера вздохнула и, опустив руки, указала на убранную постель, что стояла у глухой стены:
– Давай присядем. Тяжело мне уже стоять, – сокрушалась волхва. – Думаю, Ольга не обидится на нас, если мы её покрывало немного примнём, – улыбнулась Славера, и Злата, помогая старице дойти до постели, села на кровать рядом с ней. – Ты в своём горе совсем ослепла, Злата, – печально говорила Славера, и Злата хмуро смотрела на Великую Волхву. – Совсем не видишь, что в мире творится. Даже зла не замечаешь…
– В Солнцеграде голод и навьи… – тихонько ответила Злата.
– Да, Злата, войны и тьма нас измотали. Люди умирают от голода и хворей, – продолжала Славера. – Но ты не видишь этого. Не видишь того, что творят Мирослава и Инагост – Кощеевы слуги.
От упоминания Мирославы Злате сделалось дурно – вот кого она бы с радостью отправила к Мору. Вместе с собой. Царевна вздрогнула, ужаснувшись своим невольным мыслям, – что бы там ни говорила Славера, она, Злата, – воплощённое зло.
– И что же она сделала на этот раз? Кого велела выпороть или на кого мзду наложила? – Злата отвернулась от Славеры и устремила взгляд в пол: почищенные половицы казались янтарными по сравнению с соседними, грязными и засаленными.
– Злата, сегодня Мирослава сообщила всему городу, что Новый Каганат пал, – тихо проговорила Славера, и у царевны перехватило дыхание – если бы она не отправилась на Север! Если бы… – Мирослава уверена, что станет царицей, и умертвие это, наместник Инагост, её в том поддерживает, – вздохнула Славера, а Злата думала о том, что, если она Морово создание, то ещё пара смертей не сильно отягощат душу. Только как отправить к Мору того, кто уже мёртв? Великая Волхва продолжала: – Потому победа Драгослава сделала Мирославу ещё более…
– Безумной? – Злата повернулась к Славере.
Волхва кивнула.
– Сила её за версту чувствуется, – шептала Славера. – Велес её редким даром наградил, а она так со своей Силой поступила…
– Как я?
Славера, тяжело вздохнув, закрыла глаза.
– Я не могу объяснить, но Тьма созвучна Мирославе, в то время в тебе куда больше Света.
– Не говорите так! Никогда! – Злата перебила Славеру, и Великая Волхва вновь посмотрела на послушницу. – Лучше скажите то, что всё не решаетесь сказать, – что натворила Мирослава? – в голосе царевны слышались ледяные нотки веления.
– Мирослава убила Кудеяра, который с семьёй пытался сбежать из Солнцеграда, – произнесла Славера.
– Что? – не поверив, переспросила Злата.
Славера кивнула.
– На дневном соборе ведающий князь был мёртв, и Мирослава с Инагостом поведали всем, почему так произошло. Казначей Остроглаз едва не лишился ума.
– А семья Кудеяра? Любава и Ярополк?
– Не знаю, – покачала головой Славера. – Их на соборе не было, а я, признаюсь, уступила страху и не смогла спросить об этом.
Злата закрыла руками лицо – в их смертях виновата не Мирослава. Причина их гибели – только одна – то, что Злата освободила отца. Нет, она освободила не отца – из Нижнего Мира в Свет явилась нечисть.
Славера продолжала говорить, но Злата не слушала Великую Волхву – она внимала тишине мрака.
– Дочка, – знакомый голос отозвался щемящей болью. – Ты забыла…
– Забыла что? – тихо переспросила Злата, не размыкая глаз.
– Что Сваргорея пала, – печально ответила Тьма мягким и живым голосом отца. – Только ты можешь спасти Сваргорею, – голос растворился в чёрной тишине.
– Ты меня совсем не слушаешь, – сокрушённо проскрипел старческий голос, и Злата, вздрогнув, опустила руки и посмотрела на Славеру.
– Простите, Великая Волхва. – Царевна положила на сердце руку, всё ещё думая о словах родного отца, которые, как ей казалось, по-настоящему слышала из Тьмы. Неужели его душа всё ещё там, в плену у Мора? Сварог, кого же она привела в Свет?
– Я говорила тебе, что, вернувшись в теремной дворец, ты можешь всё исправить – только твоя сила равна силе Мирославы, – взгляд матери Славеры налился тьмой, и Злата невольно ужаснулась: волхва предлагала немыслимое. Неужели и сердцем Славеры овладела Тьма? Великие Боги!
– Вы хотите, чтобы я… – Злата запнулась под тяжёлым взглядом старицы. – Что я должна сделать? – царевна не решилась озвучить свою догадку.
– То, что всегда хотела, – вернуть себе законный престол. – Славера подалась вперёд и вновь положила сухие дрожащие руки на ладони Златы. – Только ты сможешь справиться с Тьмой, только ты сможешь спасти оставшихся жителей острова от смерти, Злата.
– Убив Мирославу? – прямо спросила царевна, не убирая рук из старческих ладоней.
Славера кивнула, и Злата, отпрянув, вскочила. Перед ней была не Славера, а старица с ледяным взглядом безжизненных очей. Морок. Очередной морок, который овладел столицей.
Злата, не говоря и слова, выбежала из кельи и, закрыв дверь, прислонилась к стене, тяжело дыша. Узкий коридор освещал блёклый факел со Сварожичем, и призрачный свет Небесного Огня скакал по белёным стенам и деревянным половицам, спотыкаясь о щели и теряясь в дрожащих тенях.
Злата прислушалась: из кельи, где она беседовала со Славерой, не доносилось и звука. Царевна, тяжело дыша, вновь отворила скрипучую дверь – маленькая светлица была пуста.
Морок наслала Мирослава, это Злата чуяла хорошо. Да какой морок, что даже она, выжившая в Мёртвом Городе, не поняла обмана!
Царевна покачала головой: Мирослава звала её. Если волхва осмелилась убить Кудеяра и теперь позарилась на неё, решив свести волхвованием с ума… Ну уж нет – Злата не позволит себя одурачить, думала царевна, закрывая дверь.
Послушница спустилась в свою келью, взяла шерстяной плащ, надела валенки и повязала на голову платок, повер