Злата, зажмурившись, сжала кулаки – как бы ей хотелось заволхвовать этого малого, что увязался за ней! Ещё и витязем зовётся – сам чуть от страха не помер, глядя на её битву с Мирославой.
– Скоро моя ворожба падёт, – прошептала сквозь зубы царевна. – Уносите ноги, пока не поздно.
– Тогда ты – с нами, – не отступал Ратибор.
Иван и Борислав, слушая разговор витязя и волхвы, хмуро переглянулись: оба были готовы, как и редкие прохожие, с позором пустится наутёк.
Шелест Слов Мирославы становился всё более ледяным, и Злата обернулась: сделавшийся совсем непроглядным мрак прорывал серебряное кружево, поглощая свет.
– Бегите! – выкрикнула Злата, но было поздно: тьма, освободившись, метнулась к ним.
Злата, бросив в мрак серебряное Слово, побежала по улице вниз; Ратибор, Иван и Борислав – за ней.
– Я больше не могу… – шептала Злата вместе со Словами, но тьма настигала.
Сил у царевны оставалось всё меньше – её серебряное кружево лишь ненадолго сдерживало ледяной мрак, следующий по пятам со стоном и хлюпаньем. Шёпот Мирославы, повелевающей навьями, застилал бытие, отзывался в груди и мешал дышать; Борислав споткнулся и едва не упал, но Иван поддержал товарища. Ратибор, обогнав Злату, бежал со всех ног.
И тьма настигла беглецов.
Глава 36. Дар Мора
Серый мир наливался мраком.
В тёмном океане не отражалось неба; волны мерно накатывались на берег – вода казалась густой и маслянистой. Далёкий остров, на котором росло исполинское Древо, окутывал серебряный туман; ветви Чёрного Древа, переплетаясь, таяли в тяжёлых тучах, и казалось, будто в его кроне покоятся небеса.
Веслав хмуро смотрел на воду – океан был непреодолим. Князь знал, что тёмные воды заберут любого, кто дерзнёт добраться до острова вплавь.
Ни Светозар, ни Любомир, ни Вель не подходили к нему, за что князь был благодарен – сын Леса наверняка внимал его думам и позволил быть одному.
На душе Веслава воцарилась пустота – воспоминания о Яви казались далёкими и впервые не причиняли боли. Как и воспоминания о Неяви.
Князь устало опустился на берег и закрыл глаза, повинуясь неясному чувству, – ему казалось, что ответ, как преодолеть океан, близко и он его обязательно услышит. Стоит лишь вновь внять Тьме…
– Когда война поглотит Север, обратись ко мне Словом, что начертано на обратной стороне кольца, – пророкотал знакомый голос, и Веслав невольно вздрогнул, но глаз не разомкнул.
– Когда война поглотит Север… – повторил Веслав едва слышно.
– Черноград находится на Севере, – ответила Тьма. – И его поглотила война. – Веслав ощутил вес перстня Ния, лежащего за пазухой. – Мои воины выйдут из волн и помогут людям. Даю Слово. – Тьма умолкла, и Веслав открыл глаза.
Вечный океан дышал тьмой небытия. Так вот о какой войне говорил Ний… Но как возможно обратиться к нему, если Морской Князь остался в мире?
Веслав достал из чёрного одеяния кольцо – тёмный изумруд казался глубоким, как воды моря. Князь поднёс перстень ближе к глазам, стараясь разобрать выцарапанные руны. Чёрточки плясали, складывались в слова, которые не удавалось разобрать – надпись хранила ворожба. Веслав сокрушённо покачал головой: Морской Князь и сейчас будто насмехался над ним.
– Что ты узнал? – раздался позади тихий голос, и Веслав обернулся: Светозар, опираясь на тояг, стоял рядом, Дрозд сидел на его плече и с беспокойством, как и сын Леса, смотрел на князя.
Любомир и Вель сидели на берегу поодаль; за витязями вздымалась грозная стена туманного Света, что по Слову Сварога сдерживала Тьму.
Веслав поднялся и протянул сыну Леса перстень Ния.
– Сможешь прочитать Слово, начертанное на обратной стороне? – спросил.
Светозар отрицательно покачал головой.
– Ты заключил с Нием договор, а не я, – сын Леса внимательно смотрел на Веслава. – И ворожба откроется тебе – я лишь больше её запутаю.
Веслав кивнул и, опустив руку с кольцом, отвернулся к воде – он вновь не знал, что делать. Князь снова попробовал прочитать Слово, но руны распадались на части, дрожа, будто отражение в воде… Вода. Точно.
Веслав подошёл ближе к океану и, опустившись перед кромкой воды на колени, опустил кольцо в воду. Тёмная вода зашипела, недовольно вспенилась, пытаясь выплюнуть перстень на берег, но кольцо будто приросло ко дну – волна не могла сдвинуть его с места.
Море серчало, и Веслав, поднявшись, отошёл дальше.
Любомир и Вель встали, Светозар, как и Дрозд, не отрывал взора от князя.
– Как думаешь, у него получится? – тихо чирикнул Дрозд сыну Леса.
Светозар посмотрел на птицу:
– А ты разве не знаешь?
Дрозд пропел, и Светозар нахмурился – раны, забытые в битве, напомнили о себе, как и в темнице Чернограда.
– Не забывай о своём долге, служитель Мора, – голос Тьмы растаял в рокоте моря.
Море гневалось сильнее – волны поднимались не высоко, но ледяной шёпот рассерженной воды становился громче.
Веслав прислушался – море не просто серчало, оно пело, но в его песне было сложно разобрать слова. Князь, повинуясь неясному порыву, ступил к воде ближе и закрыл глаза, позволяя ледяному гласу всецело захватить себя.
Колючий мрак застил мир холодом, и Веслав услышал оглушительный рокот.
– Ты думаешь, в моём Царствии сможешь волхвовать? – голос Мора пробирал до костей. – Думаешь, сможешь без моего Слова воззвать к мёртвым детям моря?
Тьма давила безмолвием, не позволяя услышать то, что шептала вода.
– Смогу, – через силу выдохнул Веслав, упав от боли на колени.
Низкий хохот разорвал мрак, и князь невольно закрыл руками уши.
– Ну тогда попробуй… человек, – раскаты смеха Мора оглушали, сводили с ума.
– Что это с ним? – спросил Вель то ли Любомира, то ли Светозара, не отрывая взора от Веслава, который, сидя на коленях подле воды, обхватил руками голову.
– Ворожба, наверное, – ответил Любомир, и оба витязя подошли к Светозару. – Ты не поможешь ему? – обратился Любомир к сыну Леса.
– Нет, – покачал головой Светозар, невольно вспоминая то, о чём ему шептала в заточении Чернограда Тьма. – Не я связан Словом с Морским Князем, не мне распутать кружево и не мне услышать Слова.
Любомир хмуро посмотрел на сына Леса, но ничего не ответил.
Рокот Мора сводил с ума, заглушая шелестящее Слово моря; тьма наполнялась холодом, что мешал дышать.
– Ты так ничего и не понял, – шелестел мрак. – Однажды дав Слово Мору, ты навеки будешь связан с Тьмой, даже порвав его путы.
– Это морок, морок, морок, – отчаянно шептал Веслав, стараясь заглушить голос из тьмы.
– Ты всегда был трусом, – неумолимо продолжал мрак. – Слабым трусом. Но со мной ты можешь стать сильнее. – Веславу почудилось, будто среди кромешного мрака он видит белёсые глаза. – Сильнее всех…
– Тебя предал мой дядя? – решился Веслав.
– Он поступил неразумно, – рыкнула Тьма. – Потому Мор и привёл тебя к себе. Потому и позволил одержать победу.
– Победу одержал Сварог.
– Победу? Разве?! – хохотнул Полоз. – Силы Белобога и Чернобога равны, они могут биться вечно… И если ты, человек, до сих пор жив, то только благодаря воле Мора.
– И для чего ему спасать меня? – нахмурился Веслав, глядя в белёсые глаза.
– Неужели не догадываешься? Драгослав решил, что он станет властелином и Света, и Светомира, что пришлось Чернобогу не по нраву. Драгослав решил стать Богом… А ты всегда знал, что всего лишь человек. Так что думай, князь, думай, – прищурился Полоз. – Почему ты стоишь на берегу океана Чернобога в чёрном одеянии Его слуги, будучи живым? Неужели ты всерьёз веришь, что можно стать свободным от Слова Мора? – Блёклые, с поволокой, очи Полоза смотрели с ехидством, а Веслав чувствовал, как осознание содеянного разливается по телу льдом.
– А боишься ты по-прежнему! – рассмеялся Полоз. – Кажется, тебя даже могила не исправляет…
Веслав хмуро смотрел в глаза Полозу и чувствовал невольную злость куда ярче, чем страх.
– Я не дам тебе Слова, как это сделал мой дядя, – покачал головой Веслав. – Убирайся туда, откуда пришёл.
Тьма, продолжая улыбаться, смотрела на князя светлыми глазами.
– Я-то уберусь, – вкрадчиво прошипел Полоз. – Только вот как бы ты потом не пожалел о своих словах…
Белёсые глаза померкли, и мрак вновь оглушил рыком, сквозь который едва слышались Слова.
Веслав, с трудом открыв глаза, поднялся и, шатаясь, подковылял к воде. На глазах у изумлённых Любомира и Веля и хмурого Светозара, опустил руку в океан и дотронулся до лежащего на дне кольца, что обожгло пронзительным криком Слова.
– Адов тевто енм как Юин, – повторил князь услышанное, и рокот Морова гласа, едва не оглушивший Веслава, стих вместе с песнью Чёрного океана.
Веслав, распрямившись, едва держался на ногах от усталости и боли – рокот Мора, казалось, всё ещё звучал в ушах. Тьма будет рядом вечно, думал Веслав, смотря на то, как чёрная вода покрывается кругами, и из океана выходят дети Моря: обезображенные, полуистлевшие мертвецы, что некогда жили в подводных городах Ния.
– Отец Сварог, – невольно прошептал Любомир, во все глаза глядя на то, как высокие покойники ступают на берег и кланяются Веславу.
– Кажется, Слово Мора по-прежнему с ним, – тихо прощебетал Дрозд на ухо Светозару.
Сын Леса посмотрел на птицу:
– У каждого своя тьма.
Вода обожгла лицо льдом и разлилась по телу.
– Вставай, предатель, – прорычали из тьмы.
Глухие слова отзывались в голове сводящей с ума болью.
– Что стонешь? – разозлились, и хороший удар в грудь опалил огнём сломанные рёбра.
Заяц закашлялся и с трудом открыл глаза: перед взором всё плыло, мир качался, словно отражение в воде. Князь находился в какой-то тёмной сырой подсобной хоромине, пропитанной запахом навоза. Мухома силился разглядеть стоящего перед ним витязя, но человека признать не мог: видимо, кто-то из воинов Бессмертного. Хорошо, что не навь.