Современная колосская наука (и, вообще, наука Изначального мира) изучала лишь так называемый «исторический период», то есть последние три-четыре тысячи лет. Никто не предпринимал попыток отыскать следы исчезнувших цивилизаций в отдаленном прошлом. А если такие попытки и делались, то не на научной, доказательной базе, а исключительно в виде фантастических гипотез. Мне даже показалось, что подобные псевдоисторические изыскания преподносились в заведомо искаженном и нарочито нелогичном виде. Возможно, это специально делалось для того, чтобы объявить ВСЕ исследования древней истории Изначального мира профанацией и лженаукой.
Мало что дало мне и знакомство с современными религиозными представлениями Изначального мира. Все религии и церкви, при всем их многообразии, имели в своем основании человеческие или боблинские мировоззрения. Боблинские религии были более древними, но менее распространенными. Человеческие религии оформились в законченные вероучения позднее, но имели гораздо больше последователей. Во-первых, людей в Изначальном мире было намного больше, чем боблинов. Во-вторых, человеческие религии были менее требовательны к ритуалам и к самоограничениям, что делало их более привлекательными. В-третьих, последние полторы тысячи лет люди насаждали свою религию во всех странах и на всех континентах силой оружия и массового террора.
Я с некоторым удивлением узнал, что все человеческие религии происходили от веры в единого бога, посланцем, пророком и духовным сыном которого выступал боблин Изус Хруст. Почему люди считали своим богом боблина? Но потом я вспомнил, что и на Земле славян огнем и мечом вынудили отказаться от своих древних богов и принять чужеродную веру. Прошли века, и вот уже потомки славян — русские люди — не мыслили своей культуры и своего государства без насильственно установленного христианства. Как и в случае образования государства, прошлое насилие было задрапировано красивой ложью.
Так же, как и на Земле, в Изначальном мире хрустианство разделилось на несколько направлений. Последователи этих направлении объявили всех иных людей и боблинов еретиками и безбожниками. Люди-хрустиане резали глотки людям-хрустианам и при этом славили своего доброго и милосердного бога и его обожествленного сына-боблина. Во имя Изуса Хруста уничтожались нации и стирались с лица земли древние человеческие и боблинские государства Язвии, Аффиги и Империки. И все это делалось под молитвы и песнопения о благом и всепрощающем боге.
Но постепенно человеческое и боблинское сознание очищалось от религиозного дурмана. Могущество хрустианских церквей слабело. Верховная власть от патриархов и верховных жрецов переходила к королям и царям. По времени это совпало с открытием теллургия и нафтелина. Началось развитие промышленности и массового производства. Теперь войны между государствами стали вестись не за веру, а за полезные ископаемые.
Чтобы заполнить пустоту в умах людей и боблинов, образовавшуюся после развенчания религиозных учений, возникли философские учения, так или иначе объяснявшие причины появления разумных существ и обосновывавшие правомерность их действий по переустройству природы. Одни пытались встроить богов в новый миропорядок, превращая их в символы добра, любви и всепрощения. Другие вообще отказывались признавать наличие сверхъестественных сил, рассматривая и объясняя все происходящие в природе процессы с точки зрения твердого материализма. Были и такие учения (точнее, секты), которые противопоставили современному научному знанию фанатичную веру в богов и жесткое исполнение древних ритуалов.
Так к настоящему времени сформировалось общественное сознание жителей Изначального мира — крайне запутанное и противоречивое. С одной стороны, большинство людей и боблинов признавало авторитет материалистической науки — ведь на ее достижениях была построена вся современная цивилизация с ее автомобилями, махолетами, телевизорами. С другой стороны, многие люди и боблины верили (или им казалось, что они верили) в богов и по мере возможностей исполняли религиозные ритуалы. Кроме того, на границе сознания и подсознания пребывали ощущения того, что помимо науки и религии существует еще что-то необъяснимое, невысказанное и недоказанное, что обычно именовалось магией, но к истинной магии не имело никакого отношения. Веру в приметы, в сглаз и в заклинания не смогли вытравить ни хрустианская религия, ни материалистическая наука.
В Колоссии, помимо всего перечисленного, до сих пор было велико влияние Уравнительной церкви. Несмотря на то, что церковь была отстранена от власти, ее лозунги о всеобщем равенстве оставались довольно популярными, особенно среди людей, которые больше всего пострадали от реформ, проводимых в интересах «новых боблинов». Почти семьдесят лет Уравнительная церковь безраздельно управляла Колоссией. Под воздействием ее учения выросло несколько поколений. Правда, если в начале энергичные «уравнители» вели Колоссию от победы к победе, не считаясь с жертвами и потерями, то к закату своего владычества они превратились в закосневших бюрократов, погрязших в бессмысленных ритуалах. Их слабость и нерешительности сделали возможным переход власти к боблинским ставленникам.
Нынешний Центральный Конклав Уравнительной церкви и Верховный Жрец Зюзюзюков вовсе не собирались использовать свои возможности для возвращения к власти. На словах оставаясь приверженцами всеобщего равенства, на деле главные «уравнители» очень хорошо вписались в современную боблинскую Колоссию, обзавелись дорогими автомобилями, роскошными аппартаментами в центре Муравы, шикарными особняками за городом и даже приобрели земли и дворцы в других странах. О колосском народе они вспоминали лишь перед очередными выборами, когда начинали усиленно критиковать антинародное марионеточное боблинское правительство. Но на самом деле эта критика нужна была «уравнителям» не для победы, а для торга с властью, для шантажа и вымогательства денег.
Высокопоставленные «уравнители» прекрасно знали, что система выборов в Колоссии всегда приведет к победе того, кто нужен боблинам, а не того, за кого проголосует большинство избирателей. Настоящее, а не театральное противостояние власти было слишком опасным. Тем более что, в отличие от аскетичных и фанатичных «уравнителей» прошлых лет, нынешним руководителям Уравнительной церкви было что терять. К сожалению, большинство рядовых «уравнителей» не понимало того, что Центральный Конклав давно предал их интересы и очень выгодно продался боблинам. Люди привычно продолжали ходить на ритуальные «уравнительные» митинги и демонстрации — жалкие подобия славной истории борьбы за свои права.
Я так увлекся книгами, что не заметил, как пролетел целый день. Цедария вернулась из школы и время от времени пыталась привлечь мое внимание, но каждый раз Мыстр отгонял дочь:
— Подожди, милая. Пойди, лучше, займись уроками!
Мне он извиняющимся тоном говорил:
— Мы с женой читали дочке древние истории на ночь вместо обычных детских сказок. Потом она сама перечитала все книги из нашей библиотеки. Оттого-то Цедария так хорошо знакома с мифами, даже с теми, которые не полагается знать ребенку ее лет.
Кажется, Цедария обиделась, поняв, что я не расположен переносить на нее свое внимание. Возможно, она ожидала от меня чего-то важного, каких-то слов, действий или хотя бы взглядов. Но я был твердо уверен, что квартира Соображаевых — это не община в Детском мире. То, что было возможно и вполне оправданно там, не могло произойти здесь.
Алевтина пришла с работы и приготовила ужин. Мы поели молча. Цедария уткнулась носом в свою тарелку и не поднимала на меня глаз. Мыстр и Алевтина, казалось, ждали от меня новых чудес. Однако, на мой взгляд, остатков вчерашнего торта, которые пошли на десерт, было вполне достаточно, чтобы напомнить о том, что я не обманщик и не плод общей галлюцинации.
Посмотрев на часы, я начал прощаться. Цедария предприняла последнюю попытку:
— Калки, я тебя провожу!
— Нет! Ты что? Ведь это может быть опасно!
Упоминание об опасности подстегнуло родителей девочки. Они наперебой начали объяснять ей, почему меня нельзя провожать к дому Наула Назеля. Я увидел, что губки Цедарии задрожали, а на глаза навернулись слезы.
Пришлось нарушить данное самому себе слово и пообещать:
— Я обязательно загляну к вам, когда более или менее разберусь со своими делами.
Девочка тотчас же весело запрыгала на одном месте и захлопала в ладоши, словно я предложил ей руку и сердце. Ее родители были более сдержанны и менее оптимистичны. Это я прочел в их взглядах. Но на словах они пожелали мне удачи и успехов. На этом мы и расстались.
Я направился к Назелю, надеясь, что уж сегодня-то он окажется дома. Вскоре я уже стоял возле квартиры восемнадцать в доме шесть на улице Орешниковой. Но моя рука застыла на полпути к дверному звонку…
Глава 7. Прошлое, настоящее, будущее.
Оборотней я распознал сразу. Их было трое: один изображал пожилого боблина, несомненно, самого Наула Назеля, второй выглядел, как его дочь, третий, соответственно, имитировал маленького Напана. Я замер на месте. Странно, что вокруг дома не было засады. Или засада была, но я ее не заметил?
Конечно, я мог бы проникнуть в какую-нибудь другую квартиру и открыть там дверь в другое место, подальше отсюда… Но куда я мог бы бежать? В сад камней возле дома Отшельника? На остров Маркандеи? В комнату Маришки? Нет! Я должен был остаться в Мураве и довести до конца поиск тети Вики и Отшельника.
Я вышел на улицу, приведя все свои органы чувств — и человеческие, и магические — в состояние повышенной готовности. Но истребителей магов я не видел и не ощущал. По улице передвигались лишь обычные прохожие, возвращавшиеся с работы. Это было странно… и вдвойне подозрительно. Пожалуй, я был бы более спокоен, если бы обнаружил, что весь район оцеплен спецназом.
Вначале я направился к дому Соображаевых, но потом свернул в другую сторону, решив, что за мной может быть установлена невидимая мне слежка. В таком случае не следовало подставлять под удар Цедарию и ее родителей.