Во время кампании Тедроса по завоеванию поста главы ВОЗ его обвинили в сокрытии трёх крупнейших эпидемий холеры в стране, а позже – в причастности к геноциду в Эфиопии, к произвольным задержаниям и убийствам представителей народов амхара, консо, оромо и сомали «с целью уничтожить эти народы целиком или частично»[225]. Но это не помешало ему стать во главе Всемирной организации здравоохранения. Более того, видимо, Тедрос, как никто, подходил на эту должность ввиду готовящихся событий, требующих, не только встроенности в глобальный механизм принятия решений, но и способности выполнять преступные указания.
В мае 2018 г. для реализации Цели 3 была принята Тринадцатая общая программа работы ВОЗ на 2019–2023 гг. (ОПР-13), в которой указана следующая миссия организации: «укрепление здоровья, поддержание безопасности в мире и охват услугами уязвимых групп населения»[226]. Программа определила три стратегических приоритета: обеспечение всеобщего охвата услугами здравоохранения, принятие мер по преодолению чрезвычайных ситуаций в области здравоохранения и улучшение показателей здоровья населения. В ней указаны три направления стратегических изменений: усиление руководящей роли, достижение конкретных результатов в области здравоохранения в каждой стране и нацеленность глобальных общественных благ на достижение конкретных результатов.
Наконец, в ней указаны пять организационных изменений, среди которых хотелось бы выделить «Преобразование партнёрского взаимодействия, коммуникации и финансирования для обеспечения стратегических приоритетов». Тут говорится следующее: «Чтобы обеспечить наличие устойчивых и высококачественных ресурсов для осуществления ОПР-13, очень важно выстроить преобразовательную повестку дня с привлечением к участию более широкого круга внешних субъектов… Чтобы обеспечить финансирование и достижение результатов по всем трём стратегическим приоритетам, а также получить результаты, соответствующие масштабным задачам ОПР-13, будет жизненно необходим надлежащий уровень более гибкого, согласованного и предсказуемого финансирования».
В документе говорится и о трансформации ВОЗ своего подхода к мобилизации ресурсов. В частности, указано: «Ориентация на конкретные результаты позволит проводить более убедительные аргументы в пользу инвестирования средств в размерах свыше сумм обязательных взносов. ВОЗ будет стремиться к получению высококачественного многолетнего финансирования с возможностью более гибкого использования средств. Рациональность использования средств будет подтверждаться фактическими данными в отношении эффективности с точки зрения затрат, а также воздействия на наиболее уязвимые группы населения. ВОЗ будет также выступать за увеличение объёмов финансирования здравоохранения во всем мире, что необходимо для достижения ЦУР»[227].
На сайте ВОЗ эта идея изложена более конкретно. Здесь сказано, что кампания по привлечению финансирования продиктована стремлением изменить характер финансирования ВОЗ за счёт продвижения инновационных моделей и диверсификации каналов поступления денежных средств. Она призвана мобилизовать средства на сумму 14,14 млрд долл. для финансирования ОПР в 2019–2023 гг., чтобы увеличить общий объём финансирования, расширить круг доноров, повысить уровень гибкого финансирования (его общий объём и процентную долю) и достичь устойчивости и роста стратегических инвестиций. Кампания по привлечению финансирования стимулирует и дополняет собой инвестиции других глобальных партнёров в области здравоохранения[228].
Понятно, что увеличение финансирования связано с привлечением частных стратегических игроков.
Однако если мы рассмотрим бюджет ВОЗ за последние годы, то увидим, что и сегодня менее 20 процентов этого бюджета поступает от правительств стран-членов организации в качестве обязательных взносов, а более 80 процентов составляют добровольные от государственных или частных доноров, в основном фондов и фармацевтических компаний. При этом доля государств-членов в общем финансировании составляет чуть более половины.
В программном бюджете ВОЗ на 2016–2017 гг. в качестве 20 крупнейших плательщиков, обеспечивающих 3,719 млрд долл. указаны: США, Фонд Билла и Мелинды Гейтс, Соединённое королевство Великобритании и Северной Ирландии, Альянс ГАВИ (Альянс по вакцинам), Япония, Германия, Всемирный банк, Европейская комиссия, Ротари Интернэшнл, Национальный благотворительный фонд, Канада, Австралия, Норвегия, Китай, Франция, Центральный фонд реагирования на чрезвычайные ситуации ООН, Швеция, Управление ООН по координации гуманитарных вопросов, Республика Корея, Нидерланды.
В бюджете ВОЗ на 2018–2019 гг. в качестве 10 крупнейших мы видим всё тех же плательщиков (с небольшими изменениями): США, Фонд Билла и Мелинды Гейтс, Соединённое королевство Великобритании и Северной Ирландии, Альянс ГАВИ, Германия, Япония, Управление ООН по координации гуманитарных вопросов, Ротари Интернэшнл, Всемирный банк, Европейская комиссия При этом доля правительств и негосударственного сектора в добровольном финансировании практически одинакова (так, в 2018 г. приблизительно по 1,1 млрд долл.).
Бюджет ВОЗ на 2020–2021 гг. был утверждён в размере 5,8 млрд долл., из которых на обязательные взносы приходится только 956,9 млн долл., а остальные 4,8 млрд. долл. – на добровольные[229].
Надо подчеркнуть, что в связи с повышением роли гибкого реагирования особый интерес представляет взаимодействие ВОЗ и Всемирного банка (ВБ), причём именно в сфере борьбы с пандемией.
Дело в том, что в последние годы для Всемирного банка стало обычной практикой разработка моделей борьбы с пандемией. Такие модели строятся для того, чтобы оценить способность мира противостоять очередной пандемии и разработать оптимальные сценарии действий для финансистов и политиков в условиях чрезвычайного положения или катастрофы. Координация также требует, чтобы министерства здравоохранения в рамках правительства работали с финансовым и туристическим секторами, причём не только на национальном, но и на международном уровне.
Первое моделирование пандемии для министров финансов ВБ провёл на своём ежегодном заседании в 2016 г. В январе 2017 г. совместно с Фондом Билла и Мелинды Гейтс он провёл второе моделирование для руководителей крупных компаний на ежегодной встрече Всемирного экономического форума в Давосе. В июле 2017 г. подобная имитация была проведена в сотрудничестве с канцлером ФРГ А. Меркель для министров здравоохранения на встрече правительств G-20, которая традиционно сосредоточена на финансах и экономике. Наконец, в октябре 2017 г. был разыгран четвёртый сценарий.
Последний стал частью имитации пандемии, проведённой во время ежегодного собрания Всемирного банка в Вашингтоне. Он был представлен тогдашним главой администрации вице-президента США Д. Байдена Роном Кляйном, бывшим руководителем инвестиционной технологической компании «Революция» из Кремниевой долины[230] и координатором по борьбе с лихорадкой Эбола в США. А заключался он в следующем. Министры столкнулись с новой вспышкой инфекционного заболевания. Таинственный вирус вызывал тошноту и убивал людей с пугающей скоростью. Некоторым пациентам приходилось включать аппараты искусственной вентиляции лёгких, чтобы они могли дышать. Новый вирус казался устойчивым к противовирусным препаратам. В течение недели власти закрыли крупные больницы и школы и поместили на карантин тысячи людей. Страх и паника быстро распространились по мере того, как люди в соседних странах заражались и умирали. Так это было описано в статье Леной Сан «Мировые лидеры готовятся к пандемии, которая наступит «раньше, чем мы ожидали»», опубликованной в The Washington Post[231].
По итогам моделирования Кляйн пришёл к выводу, что мир откровенно не готов даже к пандемии среднего масштаба, хотя вероятность её возникновения оценивалась в 100 %. При этом он напомнил, что в следующем году будет столетие великой пандемии гриппа 1918–1919 гг., унёсшей жизни не менее 50 миллионов человек во всём мире.
Летом того же 2017 г., именно в рамках подготовки к борьбе с пандемией, Всемирный банк совместно с перестраховочными компаниями учредил «для спасения миллионов людей» фонд Pandemic Emergency Financing Facility (PEF), который можно перевести как Механизм чрезвычайного финансирования в связи с пандемией[232]. Он должен был выпустить специальные облигации на сумму 245 млн долл. для борьбы с 6 вирусами в развивающихся странах: новыми вирусами гриппа, коронавирусами, филовирусами, вирусом геморрагической лихорадки Ласса, вирусом лихорадки долины Рифт и вирусом конго-крымской геморрагической лихорадки.
Официальная цель этих облигаций – помочь странам, нуждающимся в сборе средств в случае вспышки пандемии. Если такое происходило, то тот, кто инвестировал в облигации терял свои деньги, которые направлялись на лечение. Если же этого не происходило до срока погашения облигаций 15 июля 2020 г., то инвесторы должны были получить обратно то, что они заплатили в дополнение к выплате процентов и премий по облигациям[233].
Создание этих так называемых «пандемических облигаций» было предназначено для передачи пандемического риска на мировые финансовые рынки. ВБ утверждал, что эта структура была использована, чтобы «привлечь более широкий и разнообразный круг инвесторов», а ВОЗ поддержала эту инициативу. Облигации приобретались крупными инвесторами, пенсионными фондами, управляющими, которые зарабатывали на них гарантированные государством проценты (до 11 %). При этом PEF комбинировал облигации с деривативами, так что общая сумма риска, переданного на рынок, составляла 425 млн долл. Это был первый случай, когда облигации Всемирного банка используются для финансирования усилий по борьбе с инфекционными заболеваниями, и первый случай, когда риск пандемии в странах с низким уровнем дохода переносится на финансовые рынки