Далее перечисляются главные препятствия на пути успешной кампании по вакцинации. Среди них – технические и нормативные барьеры, в первую очередь патенты, для снятия которых необходим отказ от защиты интеллектуальной собственности, что под силу решить только государствам, а не частному предпринимательству. Далее, это дефицит производственного оборудования и материалов, который можно преодолеть не только увеличив производственные мощности, но и усовершенствовав цепочки поставок, то есть мировую логистику. Наконец, это финансовые проблемы, на которых доклад останавливается очень подробно.
Для полного финансирования 4 основных направлений Ускорителя АСТ в 2021 г. требуется около 34 млрд долларов с учётом всех сопутствующих расходов. 15 млрд. долл. уже поступило от стран-доноров, благотворительных организаций и многосторонних институтов, и дефицит составляет почти 18,5 млрд. долл. На вакцинацию трети населения 92 стран с низким и средним уровнем дохода в 2021 г. должно пойти 9 млрд. долл. Покрыть этот дефицит должны страны с развитой экономикой за счёт грантов, финансирования от филантропов, корпораций и других несуверенных доноров под руководством G7, а также через международные банки развития (МБР).
Дефицит финансирование на 2022 г. будет ещё больше и оценивается в 49 млрд долл., так как планируется провакцинировать 100 % взрослого населения 92 стран, получающих помощь на условиях ПРО. В этих целях подключают финансирование с использованием SDR в виде трёх вариантов.
Первый предусматривает создание специального «окна» в рамках Трастового фонда сокращения бедности и Счёта общих ресурсов, который будет предоставлять кредиты членам МВФ в целях реагирования на пандемию. Это может покрыть примерно 45 млрд долларов США новых кредитных обязательств, принятых в период 2021-25 гг., хотя в конечном итоге потребуется пополнение счета субсидий и резервного счета. Второй вариант предусматривает создание в рамках МВФ нового специального траста для борьбы с пандемией. А третий предусматривает создание нового «фонда» в рамках созданного МВФ учреждения, такого как Всемирный банк/ Международная ассоциация развития (МАР), специально предназначенного для борьбы с пандемией.
Мы видим, что идёт уже не подготовка, а интенсивное строительство реально совершенно новой системы глобального управления здравоохранением, который по аналогии с «новым порядком» в нацистской Германии мы можем назвать «новым медицинским порядком», при котором медицина превращается в политический инструмент тотальной перестройки мирового сообщества, которая хорошо описана в манифесте о «Великой перезагрузке» К. Шваба.
Но есть и другая сторона этого процесса. Мы описали внешние контуры, внешние институты и механизмы строительства «нового медицинского порядка», но важно рассмотреть, какое место в нём уделяется человеку и в кого хотят превратить человека в этой системе.
16. Афёра с коронавирусом: антинаучность как принцип доказательства
В первые месяцы распространения «новой коронавирусной инфекции» общественность многих стран оказалась парализована, впав в состояние страха, тревоги и полной дезориентации. Однако со временем растущее количество новых фактов, вскрывающих реальное положение дел, сделало невозможным молча принимать и соглашаться с той массовой кампанией дезинформации, которая в итоге была названа «пандемией лжи».
Главный факт, разоблачающий пандемию коронавируса как большую афёру, заключается в том, что вирус, названный SARS-Co-2, так и не был выделен. Вытекающие отсюда последствия ставят под вопрос всю систему диагностирования, лечения и возможность изобретения антиковидной вакцины. Напомним, как это было установлено и каким образом начавшуюся дискуссию завели в тупиковое русло, попытавшись поставить крест на научном подходе в медицине.
Впервые об обнаружении вируса SARS-Co-2 было заявлено в декабре 2019 г. в результате анализа нуклеиновой кислоты у пациента с пневмонией. 7 января информация о «новом вирусе» была подтверждена ВОЗ, сам вирус был отнесён к коронавирусу, а 10 января стала доступной информация о геноме вируса, который, как сообщили, полностью расшифрован службами здравоохранения Китая. До 12 января 5 геномов были зарегистрированы в базе данных GenBank, а к 26 января их количество выросло до 28. Наконец, 20 января 2020 г. в китайской провинции Гуандун была подтверждена передача вируса от человека к человеку.
Однако 12 января 2020 г. CDC (американские Центры по контролю за заболеваниями) выпустил документ «Диагностическая панель CDC 2019-Novel Coronavirus (2019-nCoV) в режиме реального времени RT-PCR»[305], в котором признал, что «на момент разработки теста и проведения данного исследования количественные вирусные изоляты 2019-nCoV не были доступны для исследования CDC» и что «тесты, предназначенные для обнаружения РНК 2019-nCoV, были протестированы с использованием охарактеризованных запасов транскрибированной in vitro полноразмерной РнК… с известным титром…, внесённых в разбавитель, состоящий из суспензии человеческих клеток A549 и среды переноса вирусов (VTM) для имитации клинических образцов». В документе за июль 2020 г. говорится о том же самом[306]. То есть тесты осуществлялись при отсутствии выделенных вирусов.
В апреле 2020 г. Европейская комиссия в своём документе тоже констатировала, что «в настоящее время нет доступных количественных изолятов вируса 2019-nCoV…»[307].
Через год об отсутствии выделенного вируса стали говорить и сами учёные. 23 января 2021 г. это признал и доктор Ву Цзунью из Китайского центра по контролю за заболеваниями, заявив журналисту NBC, что они не смогли выделить вирус SARS-Co-2[308].
27 июня 2020 г. появилась статья «Тесты ПЦР COVID-19 бессмысленны с научной точки зрения»[309], написанная исследователями О. Энгельбрехтом и К. Деметром, в которой впервые доказывалось, почему тесты ПЦР SARS-CoV-2 не подходят для выявления болезни именно в том числе ссылкой на отсутствие выделенного вируса.
Авторы напомнили, что изобретатель тестов полимеразной цепной реакции (ПЦР) американский биохимик Кэри Муллис, получивший за это в 1993 г. Нобелевскую премию по химии, в одном из своих выступлений говорил, что ПЦР не подходит для диагностики инфекции (показательно, что скончался он в августе 2019 г. в возрасте 74 лет, и не мог уже высказаться по поводу использования ПЦР тестов для диагностики новой коронавирусной инфекции). Причина этого в том, что предполагаемое использование ПЦР – это применение в качестве производственного метода, позволяющего воспроизводить последовательности ДНК миллионы и миллиарды раз, а не в качестве диагностического инструмента для обнаружения вирусов. ПЦР хорошо подходит для установления отцовства, для поимки преступников, т. е. в криминалистике, но объявление вирусных пандемий на основе тестов ПЦР может закончиться катастрофой. Это хорошо описала Джина Колата в своей статье в «New York Times «Вера в быстрое тестирование ведёт к эпидемии, которой не было», опубликованной ещё в 2007 г.
Авторы выделяют очень важный момент – отсутствие так называемого «золотого стандарта», то есть наиболее точного из доступных методов для обнаружения бактерий, с которым можно сопоставлять новый появившийся тест. В случае с COVID-19 такого стандарта нет, и вместо того, чтобы указать на то, что только вирус, подтверждённый путём выделения и очистки (изоляция вируса), может быть твёрдым «золотым стандартом», и классифицировать указанные тесты как непригодные для обнаружения SARS-CoV-2, руководство ВОЗ со всей серьёзностью заявило, что сам по себе анализ ПЦР «может быть лучшим доступным «золотым стандартом»».
Как пишут авторы, «помимо того, что брать сам тест ПЦР как часть золотого стандарта для оценки теста ПЦР просто абсурдно, для COVID-19 не существует характерных специфических симптомов, в чём нам признались даже такие люди, как Томас Лёшер, бывший заведующий кафедрой инфекционной и тропической медицины Мюнхенского университета и член Федеральной ассоциации немецких интернистов. А если для COVID-19 не существует характерных специфических симптомов, то диагностика COVID-19… не может служить достоверным золотым стандартом».
«Золотым стандартом может быть только выделение вируса, т. е. однозначное доказательство наличия вируса. Необходимым предварительным условием для доказательства существования вируса и для доказательства того, что РНК из рассматриваемой частицы исходит от вируса, является отделение объекта от всего остального, что не является этим объектом. ПЦР, хотя она очень чувствительна и может обнаруживать даже самые маленькие кусочки ДНК или РНК, не может определить, откуда взялись эти частицы. Это должно быть определено заранее. Поскольку тесты ПЦР откалиброваны по последовательностям генов (в данном случае последовательностям РНК, поскольку SARS-CoV-2 считается РНК-вирусом), мы должны знать, что эти фрагменты генов являются частью искомого вируса. А для этого надо правильное выделить и очистить предполагаемый вирус».
Когда авторы статьи обратились для этого к тем, кто делал электронно-микроскопические снимки, показанные в их экспериментах in vitro, с просьбой подтвердить, что они являются очищенными вирусами, ни одна команда не смогла ответить положительно на этот вопрос. Речь в их ответах шла о неочищенном вирусе. То есть авторы четырёх из основных, ранних работ 2020 года, в которых утверждается об открытии нового коронавируса, признают, что у них не было доказательств того, что источником генома вируса были вирусоподобные частицы или клеточные остатки, чистые или нечистые, или частицы любого рода. Другими словами, «