Шпатц пожал плечами и ничего не ответил.
— Я понимаю, что деньги вам, должно быть, не очень нужны... — тут Гогенцоллен заметил кровь на пиджаке Шпатца. — Что с вами случилось? Бен! Герр Шпатц ранен, а ты даже не предложила ему промыть рану и забинтовать? Эх...
— Оставьте, герр пакт Гогенцоллен, — Шпатц махнул рукой. Просто царапина.
— Понимаете, я бы подал прошение сам, — хозяин дома снова расслабился. — Мне запрещено появляться в Вейсланде. Мои письма теряются по дороге. Никаких запросов от меня никогда не принимают. Уверен, что к вашему заявлению они отнесутся со всем почтением.
— Они? — Шпатц поставил опустевший бокал на столик.
— Кабинет кайзера, любой из Камрадов, министерство финансов... — Гогенцоллен начал по порядку загибать пальцы. — Проклятье... все-таки, сейчас поздно, и мы немного выпили. И я никак не могу сосредоточиться, чтобы вести нашу беседу ровно! — хозяин дома вздохнул. — Я бы хотел предложить вам за посредничество что-то ценное, что-то такое, чего вам действительно не хватает, но моя фантазия отказывается работать.
— Остановитесь, герр пакт Гогенцоллен! — Шпатц снова потянулся к вазочке. — Я понял, о чем вы говорите. И за вашу компетентность говорит пост, который вы занимаете, несмотря на то, что вас так ограничивают. Давайте поступим так. Вы составите письмо, где разъясните суть вашей просьбы и в чем выгода отмены отлучения от официальных должностей, а я обещаю передать его в нужные руки и проследить, чтобы оно не отправилось в мусорную корзину.
— И что же я вам буду должен в обмен на это? — осторожно спросил Гогенцоллен.
— Не знаю, — Шпатц развел руками. — Не буду обещать своего полного бескорыстия. Вдруг когда-нибудь мне и правда понадобится ваша помощь.
— А если нет? — Гогенцоллен пристально смотрел в глаза Шпатца.
— То я в любом случае передам письмо, — Шпатц посмотрел на Крамма, потом на безучастно сидящую в углу Бенедикту. — Я бы не назвал это договором или взяткой. Я просто помогу вам, чем смогу, а вы, если сможете, меня отблагодарите.
Шпатц проснулся и услышал, что из гостиной раздается негромкий звон тарелок и тихий разговор. Ноздри щекотал запах кофе, свежей выпечки и сладковатый аромат специй. Спустил ноги с кровати, раздернул шторы и посмотрел на часы. Хмыкнул. Неудивительно, что он проспал до полудня, ведь вчера они вернулись от Гогенцоллена уже почти под утро. Фрау Бенедикта оказалась столь любезной, что довезла их до самого крыльца гостиницы на своем мобиле. Накинул халат, затянул пояс и вышел в гостиную.
— Доброе утро, герр Шпатц! — Маргрет радостно улыбнулась. — Я приготовила завтрак. Герр Крамм уже оценил булочки с орехами и корицей, что выделил мне деньги на закупку продуктов. Сегодня я доберусь до марктплаца, так что на ужин будет...
— Я не сомневался в твоих талантах, фройляйн Маргрет, — Шпатц подмигнул Крамму. — Надеюсь, что герр Крамм дал достаточно денег, чтобы ты купила себе что-нибудь из одежды?
— Скажу даже больше, я договорился с Марфредом, чтобы он выделил фройляйн Маргрет отдельную комнату, — Крамм сделал глоток кофе из большой фарфоровой кружки. Улыбка на лице Маргрет погасла. Видимо, девушке не особенно нравилась роль приходящего повара, она рассчитывала на что-то другое. Но тут Шпатц всецело был на стороне Крамма — им нужно было обсуждать дела, а присутствие Маргрет, как бы замечательно она ни варила кофе, совершенно не вписывалось в этот процесс. Шпатц задумчиво наблюдал за тем, как она снимает с кофейника шерстяной колпак и наполняет его кружку, и думал, что на самом деле они ведь ничего о ней не знают. Что она может оказаться кем угодно — как простоватой девушкой из Дикихта в попытках улучшить свою жизнь, так и чьим-то соглядатаем, ловко втершимся в доверие Шпатца и Крамма. Впрочем, Шпатц решил не зацикливаться на подозрительности. В конце концов, он пока еще не настолько значимая фигура, чтобы к нему подсылали шпионов, да еще и так хорошо обученных, чтобы так достоверно изображать наивность. Так что, отбросив подозрения, он ушел в ванную. Надо было привести себя в порядок, до того, а то еще мгновение, и поддастся соблазну устроиться на диване и схватить свой кофе. Не умывшись и не почистив зубы.
Когда завтрак был почти закончен, и Шпатц обдумывал, съесть ли еще одну булочку или уже достаточно, в дверь вежливо постучали.
— Герр Крамм, я взял на себя смелость... — Манфред стоял на пороге и держал в руках большую текстильную сумку, вроде тех, с которыми торговцы на марктплацах носят свои товары. — Как я понял, у фройляйн есть некоторые проблемы с одеждой. Наши постояльцы порой оставляют кое-какие вещи. Мы их храним на складе на тот случай, если гости о них вспомнят и захотят получить обратно. Если вещи лежат больше года, мы их перемещам на другой склад, и таким образом...
— Но на информационном стенде написано, что вы выбрасываете эти вещи, — Шпатц все-таки взял еще одну булочку. Маргрет не солгала, она действительно очень вкусно готовила.
— Моя супруга против такого расточительства, — старый портье покачал головой. — Она считает, что раз эти вещи были оставлены, то немудро их выкидывать. Возможно, они здесь не случайно, и в какой-то момент могут оказаться жизненно важными. Я не то, чтобы разделяю это убеждение, но и не спорю с ним. Если фройляйн не против воспользоваться вещами с чужого плеча, то я тут собрал кое-что близкое по размеру...
— Благодарю вас, герр Манфред! — Крамм взял протянутую сумку, в которой, судя по ее размерам, легко мог поместиться целый гардероб заядлой модницы. — Фройляйн не против. Даже если идеально ничего не подойдет, то по крайней мере ей будет в чем добраться до магазина одежды. Остальные вещи вам вернуть?
— Как желаете, герр Крамм, — Манфред сделал шаг за порог. — Вещи все чистые, после прачечной...
Крамм закрыл дверь за Маргрет и облегченно вздохнул. Оказавшись наедине с полной сумкой платьев, юбок и блузок, девушка не успокоилась, пока не перемеряла все. Разумеется, требуя от Шпатца с Краммом оценки ее внешнего вида. И когда она наконец выбрала темно-синее платье с белой окантовкой, они были счастливы, что парад мод наконец-то закончен.
— Сегодня утром я даже обдумывал, не может ли Маргрет быть чьим-то засланным шпионом, — Шпатц усмехнулся.
— И к какому выводу пришел? — Крамм взял кофейник и вылил себе в чашку остатки уже подостывшего кофе.
— К тому, что безосновательная подозрительность может привести к преждевременной паранойе, — Шпатц встал с кресла и походил по комнате. — Но в любом случае, мы ничего не знаем про эту девушку.
— И ты хочешь навести о ней справки? — Крамм оживился.
— На самом деле нет, — Шпатц пожал плечами. — То есть, мне немного любопытно, но жаль тратить на это время. Потому что ночная беседа с Гогенцолленом, например, видится мне гораздо более важной.
— Жаль, что нельзя просто обратиться к нему за пособничеством в похищении, — Крамм засмеялся. — Ты уже думал, что напишешь в рекомендательном письме для Вишеринга?
— Надо же, совсем вылетело из головы! — Шпатц встал и направился в свою спальню за портфелем.
— Хочешь сделать это прямо сейчас? — Крамм подвинул пепельницу ближе к себе.
— Не вижу причин откладывать, — Шпатц вернулся в гостиную, открыл портфель и выложил на стол несколько листков бумаги и ручку. — Вишеринг считает, что его информация очень важна. Настолько, что он готов о ней разговаривать только с кайзером.
Шпатц занес ручку над чистым листом. Представил бесстрастное лицо фрау Бригит. Как она водит глазами по строчкам его письма и поджимает тонкие губы. Как написать ей письмо так, чтобы она отнеслась к нему серьезно, а не как к плоду богатой фантазии своего внезапно обретенного племянника? Она ведь до сих пор по-настоящему его не знает... Как, впрочем, и он не знает, что именно прячется за ее идеальными манерами и холодным взглядом.
«Фрау Бригит!
Человек, который доставил вам это письмо, некоторое время назад был участником событий, которые могут иметь значение для всей страны...»
Нет, как-то слишком официально. Такое можно писать Кальтенкорблу, а не родственнице... Может быть, так:
«Фрау Бригит!
Человека, вручившего вам это письмо, зовут Отто Вишеринг. Он попросил меня помочь устроить встречу с кайзером, потому что считает, что его информация чрезвычайно важна. Я склонен доверять ему словам, но в силу своего небогатого жизненного опыта хотел бы воспользоваться вашей мудростью и проницательностью. Пожалуйста, примите его, поговорите с ним и, если сочтете, что он искренен, то помогите ему попасть на аудиенцию к нужным людям. Полностью доверяю вашему чутью и жизненному опыту.
Шпатц».
Протянул исписанную страницу Крамму. Тот пробежался глазами по строчкам и кивнул.
— Идеально, герр Шпатц, — сказал он. — Общаясь с тобой, я начинаю думать, что способности к дипломатии могут передаваться по наследству. Теперь она просто пробьет все стены, чтобы довести Вишеринга до кайзера Зогга.
— Полагаете? — Шпатц посмотрел на еще один чистый лист.
— Ты изящно польстил, проявил уважение и внимание, и при этом был кристально честным, — Крамм несколько раз хлопнул в ладоши. — Я написал массу подобных записок, но, боюсь, не смог бы написать лучше.
— Надо еще написать герру пакт Кальтенкорблу... — Шпатц занес ручку над листом. — Кстати, сегодня же есть вечерний рейс люфтшиффа до Пелльница?
— Сейчас мы это проверим, — Крамм встал и направился к телефону.
Пока Шпатц писал, анвальт попросил соединить его со справочной флюгплаца, убедился, что люфтшифф отправляется сегодня на закате, а следующий будет только через четыре дня. Шпатц подписал два конверта и сложил в них оба письма. Заклеил их. Снова открыл портфель, и достал блокнот, куда он с некоторых пор аккуратно записывал все контакты.
— Вишеринг... — Шпатц открыл книжечку в обложке из тисненой коричневой кожи на букве «В». — Домашнего телефона у него нет, но скорее всего он сейчас в своем кабинете. Есть телефон, который он дает своим пациентам...