— Что? — смеюсь я.
— Роза, он смеётся, ещё и шутки понимает. Не хотите уехать с нами, молодой человек?
В конце концов он меня раскручивает на двадцать три, но оставляет всю мебель, а она антикварная, старинная и очень красивая. Сюда же входят три больших полотна и будущий портрет Наташки, который он написать, скорее всего, не успеет, но будет должен.
Работает он в соцреализме, но техника очень хорошая. В знак особого расположения и вспыхнувшей любви, он дарит мне две ярких абстракции, которые, всё равно, некуда девать — с собой везти нелепо, а здесь… ну кто их купит.
— Признаюсь, вы заставили меня нервничать. Нам уезжать через несколько дней, а вас след простыл. Поманили, наобещали и исчезли. Я из уважения к вам и отцу Галины отказал всем претендентам, а вы просто испарились.
Он звонит и безжалостно будит Галю и просит немедленно-немедленно-немедленно звонить Бурятову, чтобы тот собирал собрание членов кооператива. Ну, и с ним, собственно тоже нужно поговорить.
— Что⁈ — с жаром выдыхает он в трубку. — Этой жабе я не дам ни копейки… Галина! О… Галина… Ты меня убиваешь…
Поменять деньги тоже не так уж просто. Двадцать тысяч сумма немаленькая, а времени на эти дела совсем почти нет.
— За каждые шестьдесят пять копеечек по доллару, да Егор? — уточняет Мартик.
Я смеюсь:
— Это, Март Вольфович, вам в Государственный банк СССР придётся обратиться, чтобы валюту по такому курсу приобрести. Боюсь, я смогу поменять только рублей по девять. В лучшем случае, по восемь.
— Но это же чистой воды грабёж, Егор! Как вы себе это представляете? Вы хотите понизить сумму в двенадцать раз? Это же всего две тысячи восемьсот семьдесят пять долларов США, если брать по курсу один к восьми. Вместо обещанных тридцати трёх тысяч восьмисот сорока шести. Форменное безобразие.
— Что я могу, дорогой вы мой? В банке у меня связей пока что нет. Я узнаю, по какому курсу возможно произвести обмен либо отдам вам рубли.
— Но что мне делать с рублями в Вене? Мы летим в Вену, а уже оттуда дальше.
— В Штаты?
— Тише! — комично хватается он за голову. — Что вы орёте! Какие Штаты! Конечно, в Израиль! И откуда вы знаете?
— Да что тут знать, многие так делают. Подают заявление на статус беженца и летят из Австрии в Америку, обманывая… ой, простите, манипулируя соответствующими службами сразу трёх стран — СССР, Израиля и США.
— Вы точно еврей, — машет он рукой. — Ладно узнавайте про обмен и будем посмотреть, как говорят у вас в Биробиджане.
Выйдя из Дома композиторов, я еду на работу. Захожу в своё крыло и сразу сталкиваюсь с Новицкой.
— Опять опаздываешь! Ты что никак выспаться не можешь? Ты же не медведь, выпадай из спячки.
— Доброе утро, Ирина Викторовна. Вы просто восхитительно выглядите сегодня. Восхитительно!
— Не подлизывайся. Где ты был вчера? Я тебе весь вечер звонила. По девкам шлялся?
— Нет, — качаю я головой. — Сначала был в КГБ, а потом, можно сказать, в МВД. Давал показания по происшествиям. А ты чего звонила?
— Соскучилась. Во-первых, надо было полку прибить, а, во-вторых, я котлеты сделала, хотела тебя угостить.
Котлеты этой ночью я ел. Вкусно, кстати, Галина готовит. Интересно, как готовит Ирина.
— Ты сама приготовила? Серьёзно?
— Ой, можно подумать… Что ты цепляешься? Какая разница, кто приготовил? Давай, чтобы до обеда со всех участников поездки были отчёты с выводами и предложениями. Котлеты, кстати, ещё остались. Можешь приезжать сегодня.
— А что там за полка-то? Книжная что ли?
— Да, книжная. И у меня сверла нет.
— Сверла или дрели?
— Ни того, ни другого, — пожимает она плечами.
— Понятно.
Я захожу к себе и тут же звонит телефон.
— Физкульт-привет! — здороваюсь я с коллективом.
— Да, одну минуту, — говорит в трубку Яна и протягивает её мне. — Егор, это тебя. Привет.
— Алло…
— Егор! Пока гром не грянет мужик не перекрестится!
— Галина? Привет.
— Сначала ждём неизвестно чего, а потом делаем всё в один день, да? Да здравствует цейтнот! Я сейчас еду к Бурятову, он сказал, что у него как раз в плане собрание сегодня вечером. Если наберётся…
— Кворум? — подсказываю я.
— Нужное количество людей. И он намекнул… да что там намекнул, практически открытым текстом сказал, что положительное решение будет зависеть от экономических показателей. Наглец!
— А тарифы не огласил? — интересуюсь я.
— Нет. Сейчас лично с ним переговорю и дам тебе знать. Но деньги нужно будет подготовить перед собранием. И для него, и для Мартика, а то его кондратий хватит.
— Да-да, кто за квартиру не платит, того кондрашка хватит. А у тебя есть человек, который мог бы произвести обмен по выгодному курсу?
— Узнаю, — отвечает она и кладёт трубку.
— Так, товарищи! — обращаюсь я к своим орлам. — Быстро-быстро пишем отчёты о командировке. Друг у друга не списываем и не подглядываем. Яночка, а тебе, я ведь только тебе могу это доверить, придётся написать ещё и за меня.
— Ну, Егор!
— И постарайся, чтобы почерк был похож на мой, либо отнеси в машбюро. Я тебе за это куплю… Что ты хочешь, мороженое, пирожное или цветы?
— Я подумаю, — сердито отвечает она. — Всего этого даже вместе взятого мало.
— Если позвонит ещё раз эта дама, Галина, скажите, что я буду через час вот с этого момента.
Я выхожу из здания, сажусь в машину к Сергеичу и в сопровождении своих охранников мчусь в Дьяково, в штаб-квартиру. Наш дом стоит чуть в стороне от остальных на улице и даёт определённую свободу действий. Заезжаю во двор и захожу внутрь. Здесь у нас круглосуточное дежурство. Караул. Объект постоянно находится под охраной.
Прохожу в секретную комнату, спускаюсь в арсенал, оборудованный в подвале, и подхожу к несгораемому шкафу. Бабки временно храню здесь. Место не самое лучшее, но за неимением более подходящего, пользуюсь им. Это временно. Как и всё в этом мире…
Взяв денежку возвращаюсь обратно, но сначала заезжаю в гостиницу. Поднимаюсь наверх и встречаю счастливых Лиду и Моисея.
— Воссоединились?
— Ага, — улыбаются они.
— Скоро в Геленджик поедете. Цвет здесь?
— Нет, для него рано слишком.
Блин. Я подхожу к телефону и набираю Злобина.
— Леонид Юрьевич, здрасьте, Брагин. Слушайте, вы не под колпаком? Говорить можно?
— Да вроде пока не под колпаком, линия защищённая. Чего случилось опять?
— Пока ничего плохого, — отвечаю я. — Баксов купить надо подешевле. Есть кто?
— Много?
— На двадцать три деревянных.
— Чего-чего? — не понимает он. — Двадцать три рублей что ли?
— Да, — подтверждаю я.
— Ну, ты даёшь. Когда?
— Желательно сегодня, в крайнем случае в ближайшие пару дней.
— Узнаю, ладно.
Пока мы говорим, появляется Цвет.
— О, вся банда в сборе. Здорово, шулера-аферисты.
— Хорошее настроение, — киваю я. — Это здорово. Что привело тебя сюда в столь ранний час?
— Решил проверить, чем вы тут промышляете в моё отсутствие, — усмехается он.
— Пошли пошепчемся, — говорю я и утаскиваю его в дальний угол за стойку.
— Что за секретность? — хмурится он.
Я объясняю ему свою потребность.
— Ну… узнаю, — говорит он. — Постараюсь.
Может, обратиться к Дольфу? Он по идее должен знать местных валютчиков получше Цвета, в принципе. Ладно, подождём, что скажут остальные. Зарядив это дело, я возвращаюсь на работу.
— Новицкая сказала, что убьёт тебя, когда увидит, — злорадно сообщает мне Яна. — Твой отчёт я подписала и сдала вместе с нашими.
— Молодец, — хвалю её я. — Умница. Галина звонила?
— Да, звонила минут пятнадцать назад. Я сказала, что ты давно уже должен был вернуться.
— Она передала что-нибудь?
— Сказала, что ещё перезвонит, а собрание будет сегодня в восемнадцать часов.
— Хорошо, спасибо.
Я сажусь за стол и пытаюсь работать. Так, надо Скачкову позвонить. Чего я хотел-то он него? Встаю и подхожу к телефону, и он, как по волшебству, звонит сам. Это Галя.
— Где ты ходишь? Тебе передали?
— Да, в шесть часов буду. Спасибо большое.
— Этот гусь хочет трояк.
— Понятно, — вздыхаю я. — Я подготовил. Так и думал, честно говоря. Аппетиты-то столичные… Ищу варианты обмена. Думаю, если на сегодня не выйдет, отдам так, как есть, а потом съезжу с ним и доведу дело до конца.
— Я нашла тебе по четыре рублика.
— Серьёзно? Галина, что бы я без тебя делал, честное слово! Кажется, встреча с тобой — это главная награда в моей жизни.
— Осторожнее! — усмехается она. — А то брошу Юру и к тебе в новую квартиру перееду. Будешь знать.
— Осторожнее, это и к тебе относится, смотри, чтоб никто не услышал, — смеюсь я. — Куда, когда и как? Обмен, в смысле.
— После собрания поедем. Я тоже буду там.
— Галочка, спасибо тебе огромное.
— Пожалуйста, милый.
Я кладу трубку, поворачиваюсь и натыкаюсь на взгляд Новицкой. Она стоит в дверях и буравит меня злыми глазами.
— Алло, Галочка, ты сейчас умрёшь… — щурится она. — Это кто? Личные разговоры на рабочем месте?
— Ирина Викторовна, это глава ДОСААФ Ямало-ненецкого автономного округа, — улыбаюсь я.
— Ох, Брагин, доиграешься ты. В четырнадцать часов идёшь со мной на совещание. Не вздумай исчезнуть.
— Такое ощущение, — ухмыляется Яна, когда Новицкая выходит. — Что Ирина Викторовна тебя ревнует.
— К тебе? — поднимаю я брови.
— Да вообще ко всем, — качает она головой. — Ко всем особям женского пола.
— Она просто меня опекает, — отвечаю я. — Потому что, думает, что я ещё маленький.
— Маленький да удаленький, — улыбается Яна.
Что ж ты, милая, посмеиваешься-то? Тебе ведь об этом ничего не известно…
Место проведение кооперативного собрания — небольшой концертный зал на первом этаже. Мы приходим всей семьёй — тётя Роза, дядя Март и троюродная сестричка Руфь. Впрочем, степень родства с ней я представляю неточно.