– Капитан пришёл в себя, – раздался взволнованный женский голос. – Что, болит?
Теперь Васнецов догадался, что мычание принадлежит ему, вернее, его телу, ощущаемому отстранённо. Только боль была его. Он попытался ответить, но только изменил тембр звука.
– Я вам вколю анальгин, сейчас отпустит немного.
Сергей приоткрыл отёкшее веко. Сквозь слёзы, стоящие в глазах, он смог различить врача Кунашеву Лейсан, шприцом загоняющую обезболивающее в физраствор капельницы. Капитан хотел спросить у неё про тех, кто остался с ним на мостике, но не смог. Тело не слушалось. Ему казалось, что его губы стали огромными, как после укуса пчелы. Владеть ими совершенно не получалось.
– Всё хорошо, Сергей. Переломов у вас нет, только ушибы и обморожения. Ваше выздоровление – дело времени, – врач замолчала. – Если только это закончится когда-нибудь.
Фоном слышались удары льдин о корпус корабля. Васнецову было интересно узнать, кто управляет ледоколом. В кормовой части, непосредственно у рулей, имелась такая возможность, но каким образом прокладывали курс, выдерживая его поперёк движения огромных волн?
Сергей был не в том состоянии, чтобы размышлять. Мысли терялись, пропадали, перескакивали с одной на другую. Временами ему казалось, что он проваливается в кратковременные обморочные состояния. Боль постепенно затихла. Осталось ощущение жжения на коже и лёгкая ломота в суставах.
В коридоре раздались резкие кратковременные звонки.
– Опять! – раздался голос врача. – Сергей, если можете, возьмитесь за края кушетки, приближается большая волна.
Капитан с трудом развёл руки, до этого безвольно лежащие вдоль тела. Нащупал края кушетки и попытался ухватиться. Толстые, как сардельки, пальцы, не хотели гнуться.
– Ладно, я вас привяжу, – врач туго притянула его простынёй к кушетке. – Так будет лучше. Пойду, помогу остальным.
Сергей повернул голову набок. Рядом с ним лежали ещё несколько человек, но из-за непроходящей влаги в глазах, он не смог их опознать. Кажется, они были без сознания.
Вестибулярный аппарат подсказал, что ледокол пошёл вверх. Затрещали конструкции, испытывающие нагрузки от большого угла наклона. Секундная заминка на пике подъёма, а затем случилось то, чего подсознательно ждал Сергей. Волна обрушила на судно очередную порцию льда. Ледокол задрожал под его ударами, затрясся всем корпусом. Коридоры наполнились звуками скрежета, рвущими барабанные перепонки.
Спустя несколько секунд послышался шум бегущей с хорошим напором воды и крики людей. К счастью, это были не крики паники, а призывы к борьбе со стихией. Из положения капитана, борьба могла показаться напрасной. Сколько ещё таких ледяных атак мог пережить ледокол? Три-четыре, а затем надстройку сравняет с палубой, обнажит путь воде в машинные отделения. А если волна окажется ещё больше, то ледокол может просто похоронить под водой, накрыв его массой льда. Возможно, на краткий момент, «Север» даже сейчас уходил в воду ниже бортов.
Рядом заурчала помпа. Её звук дарил успокоение. Сергей уставился в потолок и закрыл глаза. В теле отдавались все удары и вибрации судна передаваемые через кушетку. Они затихали. Волна ушла, и в этот раз ледокол вышел победителем. Капитан закрыл глаза и отключился.
Пришёл он в себя, когда почувствовал, что ему втирают что-то остро пахнущее в руки. Это была Лейсан, в приросшей к её образу повязке и белом колпаке. Наморщив лоб, она методично втирала мазь в кожу.
– Привет, – шёпотом поздоровался капитан, с удовольствием обнаружив, что губы уменьшились в размерах.
– Ох, – врач сделала вид, что испугалась, – Вы пришли в себя, Сергей.
– Кажется, я не был в отключке, просто спал.
– Тогда вы крепко спали, раз не почувствовали, как напрудили под себя.
– Что? Правда?
– Да. Да, но в вашем положении это нормально. Организм из-за переохлаждения какое-то время не функционировал привычным образом, Вы отекли, а потом, когда всё нормализовалось, почки включились в работу. К тому же вам влили большое количество глюкозы.
– М-м-м, Лейсан, обещайте, что эта история останется между нами.
– Хорошо, Сергей, я вам её не подмочу, – даже сквозь повязку было видно, как она улыбалась.
– Спасибо. Гиппократ гордился бы вами.
– Несомненно. Я вас переверну, надо натереть спину.
– Я сам, Лейсан, я уже в силах, – капитан попытался перевернуться, но от усилий у него потемнело в газах. – Или ещё нет.
Крепкие, но заботливые руки, умело перевернули его и принялись растирать спину. Это было приятно, больше от мысли, что о нём есть кому позаботиться. Кожа на спине горела, и прикосновения отдавались лёгкой болью. Однако это был сущий пустяк после болей в отмороженных суставах.
– Сколько прошло времени с того момента, как мы попали под ту первую мощную волну? – поинтересовался капитан.
– Полтора дня, – ответила врач.
– Сколько? – Васнецов был уверен, что счёт идёт на часы, максимум десять часов.
– Да. Вот уже полтора дня мы боремся со стихией, пытающейся нас утопить.
– Я всё пропустил, – капитану стало стыдно за то, что он в сложный момент оказался таким беспомощным.
– Нет, Сергей, мне кажется, вы ещё ничего не пропустили. Люди между собой говорят, что это надолго. Климат будто бы скачкообразно поменялся и теперь останется таким на многие годы. Вы согласны с этим?
– От моего согласия ничего не изменится. Не сдох пока, и ладно. Спасибо всем вам.
– Мы думали, что все на мостике погибли. Удар был такой мощный, а потом ледокол ушёл под воду. Мы спешили на помощь к вам, но коридоры были залиты водой и перекрыты мусором. Если бы успели чуть раньше, могли бы спасти ещё кого-нибудь.
– А кроме меня, кто ещё выжил?
– Артур Тухватян, но он получил сильный удар и ещё не приходил в сознание.
– И всё?
– И всё. Выжить там было нереально. Вы были два часа на морозе. Любой другой давно бы умер, а вы выдержали. Вы – настоящий мужчина и хороший капитан.
– Человек-то я неплохой, только ссуся и глухой, – нашёл в себе силы пошутить капитан.
Лейсан засмеялась.
– А у меня хорошие новости – волны пошли на спад.
– Серьёзно?
– Да, уже два часа не было таких огромных волн. Ваш этот помощник, как его, со смешной фамилией.
– Перепечка?
– Да, он, новенький. Решил, что шторм будет слабеть к полюсам, держал курс в этом направлении и оказался прав. А может быть, это шторм заканчивается? – пожала плечами врач.
– Интернет не появился?
– Нет. Связи никакой, кроме навигационной со спутников.
– Угу, – неопределённо хмыкнул Васнецов. – А гляжу, тут народу гораздо больше, чем я и Тухватян.
– Это почти всё журналисты. Либо обморожения, либо разные травмы. Многие, кто оказались в каютах с внешней стороны, попали под удар. Из-за деформации стен некоторые двери заблокировали вход в каюты, поэтому спасли их с запозданием. Троих не успели.
– М-м-м, понятно, – капитан приподнял голову и вдохнул. Где-то под рёбрами глубокий вдох отдался резкой болью. – Когда думаете выписывать?
Лейсан стянула с лица повязку, удивлённо посмотрела на макушку капитана и негромко рассмеялась.
– Вы посмотрите на него, мир катится в тартарары, а он думает о выписке. Лежите, пока есть такая возможность. Неизвестно, что ждёт нас впереди, совсем неизвестно, – врач окинула взглядом палату и своих пациентов. – Может быть, это все, кто остались от человечества.
– Не драматизируйте, Лейсан, человек такая тварь, что сразу не выведешь.
– Вы, капитан, точно из их числа. Два часа в ледяной воде и живы, получили небольшие обморожения и идёте на поправку на глазах.
– Водичка была тёплой. Считайте, что я нежился в ней.
– Бр-р-р! – Лейсан передёрнула плечами. – Жуть. Кстати, вода, которая затекает внутрь, очень грязная, после неё на полу остаётся тёмный слой. Как думаете, почему?
Капитан задумался. Факт, что уровень воды поднимался, был неоспоримым. Приборы не умели врать. Следовательно, вода бралась из других океанов и почему-то поднималась к полюсам. В Атлантике она была не намного грязнее, чем в Северном Ледовитом, следовательно, причиной грязных примесей мог быть ураганный ветер, сдирающий грязь с материков.
– Я думаю, что вода грязная из-за ветра. Его силы достаточно, чтобы сорвать с поверхности всё, что можно. Ветер же является причиной шторма, выгоняя воду из океанов к полюсам. У нас же нет ветра?
– Вроде, нет. По крайней мере, такого, какой показывали по интернету.
– По идее, вода на самом деле должна стать более тёплой. Было бы интересно измерить её температуру.
– Да ладно вам, Сергей, лежите. Я закончила. Давайте, я помогу вам перевернуться на спину.
– Спасибо, Лейсан. Очень приятно, что вы так заботитесь о своих пациентах.
Врач вернула капитана в прежнее положение. Сергей впервые чувствовал себя таким беспомощным, что даже смог живо представить свою старость, с утками, сиделками и прочими атрибутами.
– Ну уж нет, лучше пулю в лоб, – прошептал он, не подозревая, что его услышат.
– Вам плохо? – испугалась Лейсан, думая, что у капитана вернулись боли.
– Мне хорошо, это воображение представляет, что я могу остаться таким надолго.
– Не изменяйте себе, Сергей, судну нужен капитан, настоящий.
– Хорошо, самому себе я не изменял ещё ни разу, поэтому не переживайте. Я бы хотел пообщаться с командой, чтобы узнать, что происходит.
– Вам ещё рано, Сергей, вы слабы. Я вас покормлю, сделаю укольчик, чтобы вы поспали, а потом приглашу кого-нибудь.
– Похоже, я видел что-то такое в одном фильме. Вспомнил, он назывался «Отчаяние».
– Сергей, ваше сознание сейчас ищет негатив, чтобы оправдать собственную беспомощность. Скоро вам станет намного лучше, – Лейсан отошла от бессознательного пациента, которому делала какие-то процедуры и присела на стул рядом с Васнецовым, пристально глядя ему в глаза.
– Доктор, мне хорошо, просто я синефил законченный. Был.
– Кто? Синефил? Звучит примерно, как синегнойная палочка.