Она вернулась через пять минут с рацией. Капитан протянул за ней руки, но его пальцы-сардельки никак не хотели попадать в кнопки приёма.
– Помогите, – он протянул рацию журналистке.
Маарика нажала на кнопку вызова и поднесла рацию к лицу капитана.
– Это капитан Васнецов. Доложите, что происходит, – он нажал приём. – Кто тебе дал рацию? – спросил он у Маарики.
– Я не знаю. Они на корме сидят, говорят, что управляют кораблём. Там шумно очень, я не смогла долго находиться.
– Рад вас слышать, капитан, – это был голос Казючица, отвечавшего за связь на судне и вне судна. – Мы зацепили бортом торос, немного не рассчитали скорость подлёдного течения. Она огромна. Ломает лёд, как вафли. Мы сменили курс и идём по течению, с отклонением в один градус от центра воронки. Наше коллективное мнение сошлось на том, что в районе полюса она точно есть.
– Присоединяюсь к вашему коллективному мнению, Александр. Рад, что вы приняли управление судном и справляетесь. Спасибо.
– Не за что, Сергей. Все в этом заинтересованы.
– Какие повреждения получил «Север»? – сейчас капитана это интересовало больше всего.
Рация ответила не сразу.
– Ну, если не считать, что палубной надстройки почти не осталось, то в принципе и всё. Борта выдержали удары, воду откачиваем, в машинных отделениях всё работает. Связи с материком нет. Вот.
– Надстройки совсем нет? – капитан решил уточнить, потому что не мог представить себе такого.
– Срезало льдом, в аккурат вскоре после того, как вас вытянули с капитанского мостика. Думали, что перешли в подводный флот, когда накрыло. Еле выбрались.
– Принято, – капитан отключился. – Я всё пропустил. В тот момент, когда нужен был больше всего, я лежал и прудил под себя, – Васнецов бросил смущённый взгляд на финскую журналистку. – Простите за подробности.
– Я не поняла, что означает слово «прудил».
– И не понимайте, не надо, – капитан снова включил рацию. – Александр, есть возможность связаться с другими судами?
– Пока неясно. Я изучаю возможности.
– Ладно, не буду мешать. Я теперь на связи, сообщайте, если будет что важное.
– Хорошо, капитан.
Рация отключилась. Васнецов замер, погрузившись в мысли. Он думал не о судне и судьбе людей, находящихся в нём. Против воли лезли философские мысли о бренности существования, о бессмысленности человеческой истории, закончившейся враз. Обо всех тысячелетних человеческих потугах кроить мир и подстраивать его под себя. Какая-то неуправляемая стихия, взявшаяся откуда-то, словно в наказание по божественному указанию, окончила славный человеческий путь, обнулив все усилия. Если не будет кому рассказать о том, что на планете жили люди, то получается, что и не было их вовсе.
– Вы в порядке, Сергей? – заботливо спросила врач, заметив отрешённый взгляд капитана.
– А? Да, нормально, задумался просто. У вас, Лейсан, чего-нибудь с кофеином не найдётся? Растекаюсь, как беспозвоночный.
– Я могу принести кофе! – с готовностью предложила Маарика.
– Был бы премного благодарен.
Маарика выбежала за дверь. Лейсан подождала, когда её шаги затихнут.
– Или она гиперактивная, или вы её интересуете больше, чем другие мужчины.
– Гиперактивная, – отмахнулся Сергей. – Скажете тоже, интересуется. Я сейчас на вождя краснорожих похож, шкурка уже слезать начала. Чучело, а не мужик. Руки ещё эти, как у пухлика. Я даже в зеркало смотреться боюсь.
– Ой, а вы шутник, Сергей. Быстро поправитесь.
На кровати зашевелился человек. Врач рванулась, чтобы помочь ему. Сергей рассмотрел больного. Мужчина, с широким носом и усами, единственным, что можно было увидеть на голове, на свободном от бинтов месте. Нос со следами обморожения, красный с отстающей кожей. Правая рука завёрнута в лангетку.
Человек попросил воды на английском. Лейсан приподняла ему голову и вставила в рот трубку. Мужчина, не открывая глаз, догадался, что нужно делать. Вода забегала по прозрачной трубке.
Вернулась Маарика с чайником в руке.
– Это кофе, – предупредила она. – Горячий. Вам с молоком?
– Нет, только с сахаром.
Маарика налила кофе в чашку и поднесла её капитану.
– Справитесь? – спросила она, с лёгкой улыбкой на лице.
– Попытаюсь, – Сергей нечувствительными пальцами взял чашку. Неудобно, но он смог сделать глоток, не расплескав кофе.
– Потрясающе, Маарика. Это то, что мне было нужно.
У девушки заиграл на щеках румянец.
– Спасибо.
– Вам спасибо.
Маарике стало неудобно, будто то, что она скрывала, стало очевидно другим.
– Ну, я пойду. Я ещё помогаю на разборе завалов в коридорах. Лейсан, если что, зовите, я обязательно приду. Всего, хорошего, капитан.
– И вам, Маарика. Ещё раз спасибо за кофе.
Девушка широко улыбнулась и на выходе из помещения украдкой бросила на капитана взгляд. Сергей уловил его. Ему вдруг стало хорошо от мысли, что теперь у него есть женщина, за которой можно приударить, разумеется, после того, как он станет похож на себя прежнего.
– Гиперактивная, – по-доброму усмехнулась врач.
– Журналисты, они такие.
Через три дня, постепенно увеличивая нагрузки и передвигаясь по медицинскому блоку, Сергей смог выйти из него. Был полдень. По коридорам со свистом гулял холодный сквозняк. Капитану ассистировали Спанидис и Перепечка, готовые в любой момент оказать ему помощь. Ноги тряслись из-за атрофии мышц и слабости.
– Вы хотите дойти до лестницы? – поинтересовался Лев.
– Да. Хочу выглянуть наружу.
– Этого не потребуется, – пообещал помощник.
Примерно к центру судна холод стал невыносимым. На капитана накинули пальто, показавшееся ему намного более тяжёлым, чем обычно. Троица прошла поворот. На грязном полу со следами текущей по нему воды лежало пятно света. Васнецов поднял голову. Сквозь пробитую в потолке дыру, оттуда, где должны были находиться несколько этажей надстройки, светило низкое полярное солнце.
Глава 11
Брайан Панчезе оказался прекрасным провокатором и мастером слова, но прямо противоположным в умении пользоваться своими руками. Охота и рыбалка не ладились. Организованное им селение встретило зиму в плохо подготовленной для этого пещере, потому что для строительства домов не хватило времени. Отапливать её не получалось из-за дыма, который собирался внутри и медленно покидал её через узкий вход. Скудную еду готовили на улице, а спали в пещере, сбившись в одну кучу.
Разумеется, начал подниматься вопрос о возвращении назад. Старые обиды перегорели, а очевидность удобства жизни большим поселением подтверждалась. Панчезе сопротивлялся как мог, приводил аргументы, угрожал, но после того, как главу семейства Крузов насмерть завалило на охоте камнепадом, любые попытки вразумить паству встречали серьёзное противодействие. Подозревая, что его могут убить или покалечить, Брайан был вынужден пойти навстречу. Он решил отпустить людей, при условии, что они оставят ему все припасы. Возвращаться он не думал, прекрасно зная, что теперь до самой смерти на нём будет лежать печать отшельника.
Холодным январским утром Джон Макартур завёл двигатель судна, на котором они прибыли из посёлка. Топлива в баках оставалось совсем немного. Возможно, не больше, чем на поездку до посёлка в один конец. Панчезе оставили лодку-долблёнку и сети, чтобы он хоть как-то обеспечивал себя свежей пищей. Прощаясь с ним, решили, что видят его в последний раз.
– Прощай, Брайан, – Хелен Олбрайт, принявшая предложение Панчезе из-за своего душевного состояния, будто протрезвев, поняла, что поступила глупо, и глядя на своих похудевших детей, была рада отъезду больше всех.
Панчезе, не теряя горделивой осанки, продолжал стращать:
– Вы не смогли показать достойное терпение, и будете наказаны, так же, как и остальные, – произнёс он, напустив драматических ноток в голос.
Джон фыркнул, а Хелен даже рассмеялась.
– Ты сам своё наказание, Брайан. Если бы не твои пророчества, жили бы сейчас сытые и довольные.
– Вот ты как заговорила. Решила променять сытый желудок на память о муже. На любое преступление готовы идти, лишь бы не нуждаться ни в чём.
– Нет никакого преступления в том, чтобы жить во взаимопомощи, Брайан, – Джон не выдал своего негодования голосом.
– Нет? – взвился Панчезе. – А вот посмотришь, как вас примут. Всё припомнят. И будете вы там среди своих чужие до скончания века, и дети ваше тоже.
– Удачи тебе, Брайан, – Джон поднял короткие сходни и пошёл к штурвалу.
Судно выпустило облако чёрного дыма, под кормой запенилась вода, взбиваемая винтом. Панчезе стоял на берегу, провожая глазами кораблик. На скулах играли желваки. Как он хотел оказаться на его борту, но его натура, часто живущая вопреки внутреннему голосу, не могла на это пойти. Из-за борта показалась детская ручонка и помахала Брайану. Это была самая маленькая из Олбрайтов, Кэти.
Панчезе не смог игнорировать её добродушный жест и тоже помахал в ответ.
– Кэти, не маши ему, он не хотел отпускать нас, – посоветовала Хелен дочери.
– Мам, жалко его, он ведь умрёт без нас, – неожиданно произнесла девочка очевидную мысль.
– Он сам так захотел, – мать не придумала более достойного ответа.
Море штормило. Пошёл мокрый снег. Видимость упала до сотни метров. Ближе к берегу подходить боялись, потому что вся местность вокруг изобиловала затопленными скалистыми выступами. Глаза у Джона покраснели из-за постоянного высматривания опасности. Камни начали ему мерещиться. Он несколько раз резко вращал штурвал, чтобы не напороться, но мираж таял, будто ничего и не было. Хелен предложила ему пристать к берегу.
– Ты что, совсем не понимаешь, что это опасно? Нас выбросит на камни, пробьёт дно, и тогда нас ничто не спасёт. Осталось совсем немного. По моим расчётам посёлок уже должен появиться, – Джон дёрнул цепочку гудка.
Раздался сиплый свист, бледное подобие того сигнала, который был на этом судне прежде.
– Нас не услышат, – решила Хелен. – Слишком тихо.