– Александр? – обратил на себя внимание Васнецов.
– О, капитан, вы на ногах? Очень рад видеть вас в здравии. Вы куда?
– Ищу экипаж, узнать из первых уст, как обстоят дела. По рации, – Сергей вынул рацию из кармана, – можете и не договорить чего-нибудь важного.
– Хм, недоговаривать нечего, сами как слепые котята тычемся. По одному маршруту катаемся.
– А вы куда шли? – спросил Сергей.
– Я хотел проверить радиоприёмник, который мы смастерили с мужиками. Вдруг поймает волну.
– Я с тобой.
– Не имею права отказать, хотя на улице свежо, – предупредил помощник капитана по радиоэлектронике.
– Да я в пальто вроде? И не такой холод в нём выдерживал, – капитан показал свои красные шелушащиеся ладони.
– Ну да, вы теперь капитан с серьёзным опытом выживания. Идёмте.
Казючицу пришлось сбавить скорость, чтобы капитан поспевал за ним. Выход на палубу, вернее на покорёженную поверхность с остатками надстройки происходил через самодельную лестницу, упирающуюся в дыру с вывернутыми внутрь краями железа. Снаружи уже были люди. Они помогли выбраться капитану, а затем и его помощнику.
Появление капитана вызвало интерес у продрогших испытателей радио.
– Хороший знак, раз капитан на испытания попал, – Васнецова похлопали по спине, чего бы никогда не сделали до катастрофы.
Капитан даже и не думал, что этот панибратский жест как-то неуместен. Он был счастлив находиться среди команды и рад видеть, что они придумывают способы выбраться из сложной ситуации.
Радио совсем не походило на классический аппарат. На куске фанеры разместились бочонки конденсаторов, транзисторов и прочих функциональных предметов, о которых имели понятие люди, занимающиеся радиоэлектроникой. Детали были соединены проволочными дорожками. Конструкция, на первый взгляд, выглядела старомодно. Питание к радиоприёмнику шло из недр судна по кабелю.
– Всё готово, я подсоединил, – сообщил Казючиц.
– Включай сам, – предложил начальнику повернуть рубильник его помощник Дмитрий Лукин.
Александр взялся рукой за переключатель.
– С Богом, – и повернул его.
Из открытого динамика донёсся шум помех. Александр взялся за чёрную рукоятку и осторожно начал её вращать. Шум менял модуляции и тональность, завывал, как январская метель за окном, хрипел, но ни одного намёка на радиопередачу из динамика не донеслось. Мир молчал. Испытатели прибора переглядывались между собой, пытаясь понять причину тишины.
– Может, с частотами напутали?
– Тоньше надо было делать настройку, грубая очень, шаг большой.
– Надо на антенну ещё мощи добавить.
– Туман грязный, экранирует. Сигнал по поверхности быстро затухает.
– А если нет ни одного источника? – осмелился предположить Лукин, но его быстро освистали.
– Как же, нет? Скажешь тоже. В одном только Северном Ледовитом океане находилось под сотню судов до начала урагана. Из них было штук пять ледоколов, которые вели караваны. Это мы забрели глубоко во льды, а они по краю шли и должны были остаться и аппаратуру сохранить.
– Я вообще считаю, капитан, что надо идти на юг, к материку. Надо убедиться в том, что ураган нанёс такие существенные повреждения, – уверенно произнёс Касьянов из отделения ядерных установок. – В то, что там по интернету крутили, на сто процентов верить нельзя. Они же все за лайки, клики и прочую дрянь пашут. Что хочешь тебе нарисуют и покажут на компьютере.
– Судно слепо и глухо, – голос у Васнецова был ещё слаб, – океан обмелел. Опасно идти к материку, там глубины никакие.
– А вы помните капитан, где глубины нормальные, чтоб с запасом? – спросил всё тот же Касьянов.
– Хм, помню, конечно. Я обморозился только снаружи, мозг не задет. К Мурманску идти не стоит, там мель. Можно по нулевому меридиану выйти в Атлантику, либо по сто пятидесятому подойти к Аляске. Глубины Атлантики, сразу скажу, на память не знаю. Если идти к Аляске, то на пути будет хребет Ломоносова, который теперь может торчать над водой.
– Атлантика отпадает, – категорично заявил Касьянов. – Далеко. Аляска наша, если что, скажем, что приехали возвращать. Как я слышал, её аренда уже давно просрачена?
– Точно, просрачена, – усмехнулся Васнецов.
– Какая разница, чья там Аляска? – возмутился Казючиц. – После такой катастрофы вся земля наша. Я имею в виду всех, кто остался, – пояснил он.
– Ага, а если в Южном полушарии всё было тихо, им что, теперь и наши земли отдать?
– Радуйтесь, если встретите других людей, даже если они вам с неба свалятся, – Казючиц задрал голову вверх, но ничего кроме тумана не разглядел. – Интересно, а что видно космонавтам с орбиты?
Народ призадумался, поставив себя на место человека, на глазах которого творится конец света. Васнецов тоже представил себя космонавтом, наблюдающим в иллюминатор, как ураган пожирает планету километр за километром. Зрелище должно быть тягостным и не каждому по силам его пережить.
– Не-е-ет, такого счастья мне не надо, – произнёс вслух Сергей.
Команда отреагировала на его возглас.
– Они теперь как отшельники, обречены вертеться вокруг планеты веки вечные. Я бы на их месте, открыл люки и запустил вакуум, – предложил Касьянов.
– Не вакуум запустил, а воздух выпустил.
Начался спор по поводу физических свойств различных сред. Капитану он был неинтересен. Казючиц тоже не стал в нём участвовать. Уселся возле «крутилки» радиоприёмника и начал шарить по частотам эфира. Он завывал бессмысленными повторяющимися звуками. Капитан присел рядом на подходящий обломок корабельной переборки. Он быстро уставал находиться подолгу на ногах.
– Я тоже считаю, что этот туман слишком грязный для передачи волн.
– Не спорю, – согласился Александр. – Однако выбора у нас нет. Уж лучше надеяться и ждать, чем плюнуть на всё и ничего не делать.
– Это да, это ты прав, – капитан зябко укутался в пальто. – Будем слушать эфир.
Однообразные модуляции волн через некоторое время помогли ему уйти в себя. Васнецов задумался о долгосрочной перспективе, о пропитании, вопрос о котором пора бы уже поднимать. Хорошо, что провизия на ледоколе хранилась намного ниже уровня палубы, иначе одной неразрешимой проблемой было бы больше. Он представил себе ситуацию, когда озлобленные от голода люди вынуждены были пойти на бесчеловечные преступления ради выживания.
Знакомый звук из динамика вернул капитана в реальность. Это была азбука Морзе.
– Радиобуй! Мужики, это сигналы с аварийного радиобуя! – Казючиц подскочил и прислонился ухом к динамику.
Сигнал неожиданно замолк и несколько минут его не было. Помощник по радиоэлектронике всё это время смотрел на часы и в какой-то момент он начал махать указательным пальцем, будто делал обратный отсчёт. Сигнал из коротких и длинных «писков» повторился почти одновременно с его отмашкой.
– Буй! Я же говорил, – на лице Александра застыла довольная улыбка.
Народ оживился. Даже такое неочевидное свидетельство присутствия чего-то родного рядом вызвало восторженный оптимизм.
– А как определить, откуда идёт сигнал? – поинтересовался капитан.
– Мне нужен карандаш, – Казючиц, не отрывая ухо от динамика, вытянул руку в сторону и принялся сжимать и разжимать ладонь в ожидании, когда в неё положат то, что он просит.
– Александр, где его сейчас искать? Пиши пальцем прямо по грязи, – предложил Касьянов.
Помощник капитана по радиоэлектронике принялся водить пальцем по мокрой поверхности остатков стены. На ней появились цифры. Александр не успел дописать долготу, как сигнал снова пропал. Судя по значениям, широта была указана полностью и почти совпадала с той, на которой дрейфовал ледокол.
– Не знаю, как судно, но буй где-то рядом, – со знанием дела произнёс Казючиц. – На максимуме у них дальность до двухсот миль, а тут туман. Удивительно, что аккумуляторы до сих пор не сели.
Трансляция сигналов азбуки Морзе возобновилась через определённый промежуток времени. Александр дописал долготу и вынул из кармана свой телефон. Васнецову и без этого цифры сказали о многом. Радиобуй находился ниже на юг и расстояние до него, навскидку, составляло от семидесяти до ста морских миль.
– Он здесь, – Казючиц ткнул в экран телефона. – Вот мы, вот маяк.
Предположение капитана подтвердилось. Прямая, проложенная до указанных радиобуем координат, составляла около девяноста миль.
– Ну, и что нам делать? – спросил капитан у команды.
Ответ был очевиден, несмотря на свою непредсказуемость. При всех возможных опасностях, оказать помощь терпящим бедствие было правильным решением. Пока масштабы катастрофы и её последствия были неизвестны, спасение любого количества людей казалось единственным делом, стоящим риска.
– Идти надо, – Касьянов пожал плечами.
– Да, идти, не спеша, с вперёдсмотрящим на носу.
– Что скажете, капитан?
Сергей почувствовал, что к нему в данный момент обращаются не как к свадебному генералу, а действительно хотят знать его мнение.
– Конечно, надо идти. Под нами котловина, подвоха быть не должно.
Сигнал аварийного радиобуя благотворно повлиял на настроение всех обитателей судна, словно он дал надежду не только на спасение выживших, но и избавил от щемящего чувства глобального одиночества.
Казючиц и ещё пара его работников остались у радиоприёмника, сканировать эфир. Кого-то с рацией отрядили на нос, смотреть вперёд, чтобы не наскочить на скалы. Ледокол вспенил за кормой воду, развернулся по курсу и медленно направился к источнику сигнала.
Васнецов спустился в рулевое, в котором без него командовал почти бессменный Перепечка. Вид у него был замученный. Под глазами мешки, белки глаз покраснели, как у вампира. Увидев капитана, он попытался придать своему виду бодрости.
– Ладно, Лев, не хорохорься, знаю, как ты тут работаешь. Мне про тебя врач рассказывала, что ты у неё постоянно кофеин клянчишь.
– Да я, Сергей Иваныч, отдыхаю. Меня Лёшка Иншаков меняет… иногда.