– Ну, такая старинная забава, когда бились друг с другом на саблях или шпагах, спорт такой. Кто пропустил укол, тот и проиграл. У нас ещё хоккей в посёлке был, но я, как оказалось, плохой хоккеист, а вот на саблях биться у меня получалось. Чутьё было и реакция. Я даже два года титул чемпиона держал, только тренер лучше меня владел саблей.
– Весело у вас, саблями машете.
– Как сказал капитан первого ранга Татарчук, от работы кони дохнут, надо ещё уметь отдыхать.
– Брайан сказал, если не работать, то можно снова превратиться в обезьяну.
– А наш капитан сказал, что труд делает человека горбатым.
– Эх, у нас тоже был хороший капитан. Жаль, что смерть выбрала его, а не Брайана.
– Да, жаль. Сейчас бы связь между нашими посёлками была бы очень кстати. Гены обновить, опытом поделиться.
Сожаления и завывания ветра за стенами навевали грусть. Матвей отправился за дровами, которые требовалось откапывать. Кейт пошла за ним. Он помогала ему отгребать снег, а когда Матвей добрался до поленницы, взяла из неё тонкую ветку, используемую для розжига, забралась на сугроб и воткнула её в самую вершину.
– Зачем это? – спросил у неё Матвей.
– Хочу узнать, как долго будет продолжаться метель.
– По палочке?
– Да, а что такого.
Человеку, не заставшему прогнозов погоды, приходилось самому подмечать её особенности, чтобы предвидеть дальнейшее развитие. Кейт помогла принести в дом охапку дров, а потом вернулась с палкой.
– Что она тебе сказала? – иронично поинтересовался Матвей.
– Она сказала, что ветер меняется и скоро наступит хорошая погода. Часа через три.
– Да ладно? Как это можно узнать по какой-то ветке?
– Я заметила, что перед тем как ветру закончиться он перестаёт задувать нам в пещеру и ещё ни разу не было, чтобы я ошиблась. Ветер уходит за горы и становится тихо. Иногда после этого опускается туман, но я научилась и его предвидеть. Над горизонтом, там, где солнце, по небу проходит такая серо-голубая полоска, и обычно после этого с материка идёт туман, густой, влажный, тёплый.
– Ого, ты прямо-таки натуралист, Дерсу Узала.
– Я не знаю, кто это, но за природой наблюдать люблю.
– Я теперь понимаю, как устроен человек. Ему нужно увлекаться тем, что у него есть в окружении. В моём детстве это были телефоны и компьютеры, а природы я вообще не видел, и как будто подмечаю намного меньше, чем ты, никогда не видевшая этих синтетических заменителей настоящего интереса.
– Не знаю, может, я просто наблюдательная.
– Нет, ты дитя времени, как и многие, рождённые после катастрофы.
– А ты старичок, который видел интернет, – засмеялась Кейт. Слово «интернет» употреблялось как определение поздней эпохи человечества.
– Не старичок, а мужчина в самом расцвете сил. Да, я многое видел и хочу сохранить имеющиеся знания, чтобы рождённые после нас не впали в беспросветную дикость через пару поколений.
– Мои дети точно в неё впадут, если я останусь.
– Ты не останешься. Твои дети могут родиться дебилами, если тебя заставят забеременеть от братьев.
– Не говори так, меня уже тошнит от этих мыслей.
Кейт скинула верхнюю одежду. От горевшего в центре огня быстро стало тепло и уютно. Сквозняки в доме Матвея заткнуло снегом.
– Знаешь, о чём я думала? – неожиданно произнесла девушка после долгого молчания.
– О чём?
– А что, если мне забеременеть от тебя, а потом сделать вид, что это от брата, чтобы не случилось наоборот до нашего отплытия.
Матвей смутился. Идея вначале показалась ему интересной, но поразмыслив, он решил, что она слишком опасна.
– Тебе придётся рожать в море. Акушер из меня никакой, условий для ребёнка тоже никаких. Вдруг ты умрёшь от кровотечения или какой-нибудь инфекции? Нет, это плохая идея. У нас в посёлке есть настоящий врач, он сделает всё как надо, ему не привыкать принимать роды. Да и не знаем мы, когда вообще доплывём и доплывём ли, а с ребёнком наши шансы могут стать совсем призрачными.
– Ты очень рассудительный Матвей. Я спокойна за нас.
– Спасибо. Продолжай так считать. Кто-то из нас должен быть уверен в благополучном исходе задуманного мероприятия. Бояться буду я, за двоих.
– Хорошо, я согласна, если ты не будешь мне показывать своего страха, – Кейт помахала перед собой накидкой. – Жарко становится.
Она скинула с себя ещё один слой одежды, оставшись в одной длинной майке с выцветшими надписями. Матвей бросил мимолётный взгляд на девушку и был вынужден задержаться. В её глазах играли черти, и так умело, что он не смог их игнорировать.
После плодотворного вечера они уснули. Кейт разбудила Матвея, когда тот крепко спал.
– Матвей, я ухожу, – сообщила девушка.
Матвей вскочил.
– Как уходишь? Там же… – он прислушался.
За стенами дома было тихо.
– Через три часа ляжет туман и мне снова придётся ждать.
– Да? – Матвей туго соображал со сна. – Я провожу тебя.
– Не надо. У тебя нет снегоступов, мы будем идти медленно, ты не успеешь вернуться домой к себе, а я к себе. Я буду переживать и сбегу, не дождавшись своей смены. Я тут всё знаю и не заблужусь. Спасибо за время, проведённое с тобой. С детства не была так счастлива, – Кейт поцеловала холодными после улицы губами, но обожгла ими Матвея, как раскалёнными.
Он сразу пришёл в себя.
– Кейт, мы не договорились что делать, если ты не придёшь через десять дней.
– Я не приду, если у нас что-нибудь поменяется, но я всё равно приду. И помни, ты обещал мне суп из кролика.
– Хорошо, я придумаю, как его поймать. И обещаю сделать снегоступы к твоему приходу.
– Я пошла? – Кейт посмотрела на Матвея во все глаза.
– А рыбу? Рыбу возьми, – он выскочил в нижнем белье на улицу, раскопал стену, где на сучке висел пруток с уловом. – Держи, – вручил он его девушке.
– Иди домой скорее, застудишься.
– Провожу тебя и зайду.
Матвей страстно поцеловал её в губы, как на прощание, Кейт ответила ему так же страстно. Она развернулась и, широко расставляя ноги, чтобы не задевать снегоступами, бодро побежала по снегу. Матвей смотрел ей вслед, грея ноги по очереди. Кейт отошла на пару сотен шагов и повернулась, чтобы узнать, смотрит ли ей вслед Матвей. Он помахал ей, она ответила, показывая кулак, но Матвей решил, что она просто машет. В дом он зашёл, когда она скрылась из виду. В доме ещё пахло Кейт, и на душе сразу стало тоскливо.
Как она и предсказывала, ясная погода продержалась несколько часов, после чего с отрогов потянулся туман. Он густел с каждой минутой, наполняя окружающий мир тяжёлой атмосферой с болотным привкусом. Звуки затихли, потонув в нём.
Матвей вышел на двор. Ему сразу показалось, что расщелина и дом в ней изолировалось туманом от остального мира, так непривычно тихо и слепо было вокруг. Он забеспокоился по Кейт, переживая о том, успела ли она добраться до дома или нет. Её следы чётко отпечатались в подтаявшем снеге, три-четыре из них были видны до границы видимости.
«Я что, буду сидеть дома и переживать о том, дошла ли моя девушка до дома или нет? Тысячи километров отмотал, а тут убоюсь пять километров по снегу, по следам? Кейт сказала, что снега не будет, значит, я всегда смогу вернуться по ним».
Матвей легко уговорил себя отправиться по следам своей возлюбленной, чтобы убедиться в том, что её возвращение прошло как задумано. Он представил себе, что неизвестность, а ещё больше воображение, подсовывающее ему самые безрадостные картины, превратит ожидание в ад.
Матвей вынул прямо из стены дома палку, помогающую ему идти по снегу без подходящей обуви. Туман плавил и уплотнял снег, так что он был уверен в том, что сможет идти без снегоступов. Взял немного вяленой рыбы. Хотел на всякий случай взять хвороста, но потом решил, что запах дыма может выдать его, и передумал. Матвей рассчитывал на скорую прогулку, перекусывая на ходу.
Он прикрыл за собой приставную дверь и набросал на неё снега, укрыв от случайного взгляда. Не раздумывая ни секунды, он отправился по следам, оставленным Кейт. Снег, немного уплотнённый её снегоступами и туманом, держал его вес, если ставить ногу осторожно. Прежде, чем появилось правильное понимание процесса, Матвей несколько раз погружался в снег по пояс.
Первый час у него ушёл на то, чтобы приноровиться, а затем скорость передвижения возросла. Следы, отпечатанные в снегу, казалось, вели его по одному и тому же месту, пока он не попал на камни, прикрытые снегом. Он помнил их ещё до зимы, и теперь смог сориентироваться, чтобы понять в какую сторону идёт и что процесс движения есть вообще. Судя по всему, он не прошёл и километра, хотя по своим усилиям и затраченному времени он думал, что одолел половину пути.
Кейт не отдыхала, шла умело, чётко ставя ногу. Матвей снова подумал о том, что между теми, кто помнил мир до катастрофы и теми, кто родился позже, есть огромная разница. Матвею мир не казался открытой книгой, он всегда ждал подвоха, неожиданной опасности, и был наполовину сторонним наблюдателем, зрителем. Кейт же относилась к миру иначе. В ней чувствовалось, что она принимает его полностью, подмечает особенности и взаимодействует с ним, как Матвей когда-то с виртуальной реальностью.
Следы Кейт почему-то стали дальше друг от друга. Она будто перешла на бег. Матвей старался попадать в них, но из-за удлинившегося шага усилия на ноги стали больше и он снова начал проваливаться. Матвей быстро устал, начал чертыхаться и даже попытался расстегнуться. Ему стало жарко.
«Зачем ты побежала-то? – не мог он взять в голову поведение девушки. – Услышала, как её зовут, наверное?»
Однако насчёт его предположения были сомнения. До пещеры девушки ещё было порядком, а расслышать звуки в таком тумане нереально. Если только ей не вышли навстречу, обеспокоившись отсутствием. Этот вариант показался Матвею самым правдоподобным. Осталось только убедиться в этом. Он решил, что увидев следы других людей, повернёт назад, успокоившись за судьбу Кейт.