Неожиданное предположение заставило его внимательно разглядеть океан внизу. Иван не увидел островов, как ожидал, но вдалеке ему показалось, что он видит зубчатые очертания материка. Они неясно проступали сквозь дымку, подсвеченную солнцем. Иван не стал будить Прометея сразу, решив убедиться в этом наверняка. От нетерпения он закружился на одном месте, притоптывая и стуча пальцами по краю корзины.
– Дно выбьешь, – не открываясь, произнёс разбуженный Прометей. – Продрог что ли, или приспичило?
Теперь Иван был уверен, что зубцы на горизонте являются горами. На вершинах самых высоких из них искрился белый снег.
– Прометей, кажется, мы куда-то долетели.
– Куда? – Прометей откинул с лица тряпку.
– Я не знаю, посмотри сам.
Глава 20
Матвей ждал метели, которая уничтожила бы следы их бегства. Как назло, ветер принёс оттепель, снег уплотнился, обнажив следы от ног и волочащейся по снегу шлюпки. Они с Кейт решили перебраться на остров, к которому Матвей пристал перед тем, как разглядел берег материка. Девушка сказала, что её родственники знают про остров, но никогда не ходят к нему, потому что незачем.
За один раз перевезти всё на шлюпке не удалось. Матвей собрал продовольствие и разобрал часть дома, чтобы на новом месте сделать навес на первое время. Они с Кейт не спали больше суток, сооружая вокруг камней своё жилище. В данном случае мокрый снег оказался подспорьем. Все промежутки между камней выкладывали шарами, скатанными из мокрого снега. Укрыли толстым слоем и крышу, оставив один дымоход. Получилось не так уютно, как на прошлом месте, но тепло и без сквозняков.
Во второй рейс Матвей хотел отправиться один, но Кейт упёрлась, не желая оставаться.
– Нам нельзя теперь друг без друга, Матвей. На тебя могут койоты напасть, а я буду сидеть одна и горевать, а так мы погибнем вместе, и кто знает, может вместе отправимся на тот свет. Или отобьёмся.
– Вообще-то ты права, и на тебя могут напасть койоты, если пойдут по нашим следам, и мне будет невыносимо, если вместо тебя я найду объеденные кости.
– Фу! Не надо так натурально. А если нас встретит Брайан с братьями, то увидев со мной, он не выстрелит в тебя сразу, как увидит.
– А выстрелит, когда я скажу, что прошу руки его падчерицы?
– Возможно. У меня есть одна идея, которая поможет тебе получить его снисхождение.
– Какая же?
– Тебе надо прикинуться слабоумным, – Кейт скривила губы, напустив на них слюни. – Он не раз говорил, что такие люди могут принести в дом удачу, потому что Господь помогает тем, кто о них заботится.
– Боюсь, что актёрские таланты не мой конёк. У меня слишком умные глаза, которые выдадут нас с потрохами.
Кейт посмотрела в глаза Матвею.
– Да, Брайан сразу разглядит в них свою погибель.
– Я не стану его убивать.
– Ты вынужден будешь убить его, потому что он не остановится, чтобы убрать конкурента. Из вас двоих я выбираю тебя, потому что твои глаза сулят мне совсем другое, чем Брайану.
– И что они сулят?
– Нормальную жизнь, любовь, детей и спокойную старость.
Матвей улыбнулся и обнял Кейт. От неё пахло дымом, как от матери, когда они жили ту страшную неделю в Чёрной пещере, сжигая весь мусор для тепла и света. Воспоминания тех дней отпечатались в подкорке навсегда, и каждая подходящая ассоциация живо воспроизводила их как наяву. Тогда он чувствовал защиту родителей, теперь она напомнила ему о семейном уюте. Матвей воспринял её подсознательно, как высшую ценность, ради которой стоит жить.
– Мы идём вдвоём, но очень кружным путём, – сообщил он Кейт. – Кстати, ты можешь определить, какая погода ждёт нас в ближайший день?
– Сегодня будет ещё тепло, а в ночь, если появятся звёзды, приморозит. Если нет, то тепло сохранится ещё на один день.
– Нам подходит, – он оглядел рваную одежду своей девушки. – Тебя придётся приодеть.
Для Кейт нашлась куртка, которую носил покойный Павел. Матвей и сам надевал её, когда примораживало, но сегодня она больше пригодилась Кейт, одежда которой серьёзно пострадала после схватки с голодными койотами. Удивительно, но в отличие от одежды, психика девушки совсем не пострадала. Она быстро забыла о том, что день назад пережила смертельную опасность. Матвей был уверен, что в её возрасте, он ещё неделю вскакивал бы во сне, если б смог уснуть.
Они вышли налегке. Матвей взял верёвки для того, чтобы сделать волокуши из оставшихся материалов. В своих руках он держал заострённый деревянный кол. Кейт вручил багор, которым охотились на крупную рыбу, кидающуюся во время рыбалки на сети с уловом. Этим оружием они планировали отбиваться от койотов, появление которых можно было ожидать.
К месту прежнего обиталища они двинулись по крутой дуге. Матвей запланировал на это целые сутки. Прежде чем подойти к дому, он хотел разглядеть его окрестности с возвышенности. Он помнил все следы, оставленные ими, поэтому любую лишнюю дорожку к дому, будь то человек или стая животных, сразу смог бы заметить.
Идти по плотному снегу было легко. Ноги не проваливались бы и без снегоступов, но Матвей и Кейт не хотели это проверять, желая скорее завершить дело. Тёплый влажный ветер, преодолевший горы, нёс с собой запахи умершего мира. В глубине материков из-за смены климата зимы почти не стало. Тёплые воды круглый год бурлили новой жизнью, перерабатывающей остатки прежней.
– Ты когда-нибудь бывала за теми горами? – спросил Матвей, указав рукой в сторону еле виднеющихся горных вершин.
– Нет. А что там делать? – искренне удивилась Кейт.
– Почти нечего. Там воздух становится непригодным для дыхания. Много ловушек, в которых можно задохнуться в один момент. В нашем посёлке поначалу хотели переселиться куда-нибудь подальше от полярного круга, но после разведок стало ясно, что чем глубже в материк, тем хуже атмосфера. В горах, на высоте, ещё нормально, но чем ближе к воде, тем хуже дышать. Зато растениям лучше. А тут погода стала теплеть с каждым годом, и нужда в переезде отпала.
– А мы только вдоль берега и ходим. Брайан говорит, что это полоса жизни, миля на суше и миля в воде, дальше уходить смысла нет, потому что там территория дикой природы.
– В чём-то прав ваш Брайан, ходить далеко сейчас опасно. Можно нарваться на такого дикого бродягу, как я.
– А-а-а! – рассмеялась Кейт. – Я поняла, это ирония. Ты хочешь сказать, что за границами, которые ставит мой отчим, есть то, чего не найти внутри них?
– Да, – согласился Матвей, – за границами, которые ты сам себе рисуешь, всегда есть что-нибудь любопытненькое и полезное – такое, как ты. В своём посёлке я никогда бы не нашёл себе подругу. К тому времени, когда подрастут девчонки, я уже был бы стар и думал о чём угодно, но не о семье. Но случай, который синоним Бога, отправил меня далеко-далеко.
– А я-то сделала всего небольшой крюк и нашла тебя.
– Выходит, ты гораздо удачливее меня. Тебя не рвал медведь, ты не плыла месяц в лодке, половину из которого я не помню, не теряла самообладание, когда волны гуляли вокруг шлюпки.
– Нет, Матвей, это не потому, что я удачливее, это потому что ты получил более драгоценный приз, – серьёзно произнесла Кейт и замолчала. В её глазах застыл смех, не выдаваемый никакой другой мимикой.
– Что? – не сразу сообразил Матвей.
Кейт не смогла больше сдерживать себя и рассмеялась.
– Ах ты… Тоже мне приз, Оскар за лучшую женскую роль второго плана, – Матвей шлёпнул Кейт под задницу и в ответ получил рукавицей по голове.
У них завязалась короткая романтическая потасовка, закончившаяся тем, что Матвей ощупал Кейт как профессиональный маммолог.
– Уф, – он сел прямо в снег, набрал его в ладонь и утёр лицо. – Так и бдительность недолго потерять – койоты наблюдают за нами и смеются, какие мы с тобой безрассудные.
– Да ладно тебе, зануда. Зато у меня теперь энергии прибавилось. Если койот приблизится ко мне, я ему так врежу, зубов не досчитается, – Кейт потрясла багром.
– Не, им не бить надо, а тыкать, – Матвей показал жестом, как надо пользоваться орудием.
– М-м-м, я хоть и не койот, но твои движения меня заводят, – у Кейт оказалось достаточно развитое чувство юмора.
– Тьфу ты! – сплюнул Матвей, – шаловница, – произнёс он на русском, слово, которое иногда употреблял отец, чтобы описать женщину весёлого нрава.
Кейт сморщила носик и произнесла незнакомое слово по слогам.
– Ща-лав-ныца. Что это?
– Не что, а кто. Это сложное слово, собирательный образ девушки с хорошим характером, с большим кругом интересов, озорная такая девица.
– Там есть любовь в слове?
– О, да и любовь там не на последнем месте.
– Хорошо, зови меня шаловницей когда захочешь, я не против. Это лучше, чем «тварь тупая» или «от собаки и то больше пользы».
Матвей понял, что это эпитеты, которыми награждали её в семье. Он крепко обнял девушку.
– Ну, шаловницей я буду звать тебя только когда ты будешь пошло шутить. В остальное время я буду звать тебя уменьшительными словами от производных разных животных.
– Я согласна быть птенчиком, но только не тюленчиком, – Кейт надула щёки и вылупила глаза.
– Не знаю, по-моему на птенчика ты вовсе не похожа. Один в один тюленчик.
– Вот зараза, – Кейт снова накинулась на Матвея и игриво ударила его кулаком в плечо.
Матвей завалил её на снег и потискал. Хохоча, она оба откинулись на снег и пролежали так с минуту, глядя друг на друга и смеясь. Матвей только успел подумать о том, что веселье не слишком уместно, как вдали раздался многоголосый лай, переходящий в вой. Они подскочили. Примерно в полутора километрах от них на белом снегу были различимы серые пятна хищников. Койоты, видимо, решили попытать счастья ещё раз.
– Что делать, Матвей? – Кейт в один миг собралась, вскочила на ноги и выставила перед собой багор.
Что ждать от стаи хищников, Матвей не знал. На Новой Земле они не жили, а в случае появления белых медведей каждый житель знал, что надо делать ноги. Сейчас, делать ноги было уже поздно. Соревноваться в скорости с койотами было глупо. Оставалось надеяться на то, что стайный хищник, получив день назад по хребту одного из своих сородичей, будет