Алик. – Пойдемте. Два часа, я вас правильно понял?
И тут Ася увидела: маяк! Как она могла не заметить его раньше! Видимо, в кафе сидела к нему спиной. Такой, казалось бы, пустяк, сколько она уже видела маяков, но вдруг перехватило дыхание. Она остановилась, чтобы рассмотреть его получше, но ее уже торопили, подталкивали, поддразнивали.
Они спустились по извилистой деревянной лестнице, и, когда настала Асина очередь проходить на катер, Паша подал ей руку.
Можно было сесть где больше нравится. Ася разулась и забралась на нос катера. Вон он, маяк, с воды его видно гораздо лучше! Как бы его запомнить, как вобрать в себя всю эту картину целиком, чтобы не растерять запахи моря, ощущение волны под катером, солнце, проникающее даже под темные очки, соленый ветер в волосах. Сфотографировать не поможет, фотография ни о чем, даже на один процент не схватит, не запечатлеет ее саму, Асю, в эту минуту. Она будет смотреть на снимок и думать: красиво, – а вновь почувствовать то же самое, что сейчас, не получится.
Ася мысленно дополнила список мгновений, в которые этим летом чувствовала себя счастливой:
• кошка на коленях,
• море,
• быть одной,
• качели,
• соленый вкус кожи на плече,
• посмотреть в глаза лошади,
• маяк,
• катер летит над морем, и брызги в лицо.
Над морем – потому что Ася, хотя Генка просил ее уступить место, все еще сидела на носу катера и вместе с ним взлетала, если закрыть глаза – казалось, что очень высоко.
– Настоящий? – спросил Генка.
– А то! – ответил Алик. – Он даже и не старый. Лет десять, наверное, прошло, не больше. Грузовое судно, из Камбоджи. Одна корма осталась.
Затонувший корабль. Самый настоящий затонувший корабль. Как в кино.
– А люди там были? – спросила Ася.
– Естественно, были. Команда.
– Утонули?
– Ты это что такое говоришь? Все спаслись.
Вокруг торчащей из моря кормы кружили катера с туристами. Толстые бакланы сидели на обломке мачты.
– А залезть туда можно? – с интересом спросил Вадим.
– Вроде лазают мужики. Я не пробовал.
Катер шел вдоль скалистого берега, неровного, слоистого, словно вафельный торт. Паша как начал у корабля снимать видео на телефон, так и не мог остановиться, на все смотрел через экран. Асе захотелось подойти к нему, хлопнуть по затылку и крикнуть «Бу!» или «Дурак!», чтобы это тоже на видео сохранилось. Ну его. Ася повернулась спиной и долго смотрела не на берег, а на море, уходящее к горизонту, сливающееся с небом. Оно манило, завораживало, будто, если как следует всмотреться, покажут что-то очень важное. Ася подумала, что, возможно, кто-то стоит сейчас на противоположном берегу моря и тоже смотрит на горизонт.
Ася вскочила и подошла к Алику, села рядом с ним. Генка поскорее занял ее место на носу катера.
– А вы к горизонту плавали? – спросила Ася.
– Ходил, – ответил Алик, с улыбкой, но не обидной.
– И что там?
– Там? Там рыбы много.
– А мы к Чаше сплаваем? – крикнул Вадим. – Ну, это туда, где все со скал ныряют. В форме сердца.
– Если хотите, могу и туда, мне не сложно. Но это попса, друзья мои, поверьте мне – попса. Ничего хорошего вы там не увидите. Сегодня много лодок. Давайте я лучше вас туда доставлю, где не будет никого, кроме вас. Хоть голыми купайтесь, никто не увидит. Посмотрим гроты – и туда.
Никто не стал с ним спорить.
Когда заходили в гроты, Ася закрывала глаза, считала до десяти, а внутри – открывала. Чтобы неожиданно. Раз – и ты оказываешься как в фильме про пиратов или в забытом сне. И вдруг вообще удивительное – сверху, высоко над головой, круглое отверстие, и прямо в него, словно из другого мира, смотрит белое звонкое солнце.
Ася потрогала холодную, сырую стену грота. Как, наверное, тысячи людей до нее. Чтобы камень и ее тоже запомнил. И остальные следом за ней тоже прикасались. Оставляли невидимые отпечатки.
– А можно покататься так, чтобы быстро? – попросил Паша.
И катер помчался, вспарывая море. Ася только успевала вытирать брызги с лица и отводить назад мокрые волосы, хлещущие по щекам.
– Ты сейчас такая красивая! – крикнул ей кто-то, но она за шумом мотора не услышала, кто именно так пошутил. И тут же Генка закричал:
– Дельфины! Смотрите! Прыгают!
Все немедленно уставились туда, куда он показал.
– Я тоже видел, – сказал Вадим.
– Так где же? Где? – расстроилась Ася.
– Ты смотри внимательнее, раз они приплыли, то наверняка увидишь.
Она долго всматривалась в волны и уже решила, что всё, уплыли, как вдруг в воде мелькнула блестящая черная спина. И еще одна. И еще раз.
– Видела, Аська, видела? – затормошил ее Генка.
Она кивнула, не отрывая взгляда от моря. Вдруг еще?
– Я с таким же плавал, – сказал Генка. – В дельфинарии. Нас папа возил, давно, когда у него еще не началось вот это все.
– А мы в дельфинарии не ходим. И тебе не советую.
– С чего это вдруг?
– Я тебе потом скину ссылку на статью. Там дельфинам очень плохо! Они мучаются, у них болят глаза от хлорки, им не хватает движения, они в неволе мало живут. Это же не большая рыба, а очень умное животное, умнее собаки. Тебе бы понравилось жить в маленьком помещении? Чтобы на тебе каждый день катались, а ты не мог бы отказаться? И чтобы тебя заставляли через кольцо прыгать, мяч носом вертеть и все такое? Посмотрела бы я на тебя!
– Ася, ты успокойся. Их уже поймали и привезли в дельфинарий. Я ничего не могу изменить. Если я не приду, для них ничего не поменяется.
– Нет, мы можем не ходить туда, где живым, может, даже разумным существам плохо. А так ты приходишь и поддерживаешь тех, кто их губит. То есть ты такой же, не лучше.
– Если так рассуждать, тогда и мясо есть не надо. Я помню, ты пыталась. Что-то недолго продержалась. До первого шашлыка?
– Это другое совсем, – обиделась Ася. Ну как он не понимает?
– Конечно, другое, – произнес Вадим, который, оказывается, внимательно их слушал. – По-моему, Геннадий, ты не прав. Объяснить почему?
– Да ну вас обоих. Гринписовцы. Купаться будете? Мы уже в бухте.
Парни попрыгали в воду, а Ася сомневалась. Ей внезапно разонравился ее простой черный купальник. Он был удобный, но старый и, наверное, слишком открытый. Вдруг ей стало стыдно ходить в нем на глазах у всех. На пляже было все равно, а здесь она засмущалась.
– Девочка, возьми жилет, надень, – сказал Алик.
– Мне не надо, я хорошо плаваю.
– Всё равно надень, я не хочу за тебя отвечать. Случись чего, твой дядя мне секир-башка сделает.
Ася застегнула спасательный жилет и осторожно спустилась в прохладную бирюзовую воду. Она развернулась так, чтобы перед глазами не было ни катера, ни парней, и представила, что плывет к горизонту.
Полчаса пролетели как одна минута. Катер сигналил, и когда Ася вскарабкалась на него и сняла жилет, то оказалось, что все уже там и все на нее смотрят. Все-таки у нее очень дурацкий купальник. И невозможно было найти место на катере, чтобы другие не могли ее видеть. Она отвернулась, набросила на плечи узкое полотенце и снова стала разглядывать море, а они все, казалось Асе, по-прежнему на нее смотрели.
– Тебе холодно? – спросил Генка, а Ася не могла объяснить, что она дрожит не от ветра, а от чужого взгляда. Чей-то взгляд был как прикосновение липких рук, Ася никак не могла его с себя стряхнуть.
Генка вытащил из рюкзака и кинул ей легкую ветровку. И зачем носит с собой в такую жару?
– Мокрая же будет.
– Ничего, высохнет.
Ася надела ветровку, длинную, до колен, и сразу стало теплее. Она посмотрела на всех и снова поймала тот самый взгляд: это был Алик. Он ей подмигнул и улыбнулся. Противно. Ася отвернулась. Хорошо, что уже обратно.
– Видела, как мы со скалы прыгали? – спросил Генка.
– Нет.
– А зря. Вон Павел, оказывается, готовый олимпийский чемпион по количеству брызг и визг, то есть брызгов и визгов.
– Юморист, – ухмыльнулся Паша. – Сам-то один раз прыгнул, отбил себе пузо и больше не полез.
– В отличие от некоторых, не буду показывать пальцем, у меня пуза нет, а вот пресс как раз есть.
Вадим молчал и на них не смотрел. Сидел на носу катера и вглядывался в море. И вдруг сказал:
– Дельфины! Снова дельфины!
После катера было непривычно ходить по твердой земле. Казалось, будто она слегка покачивается под ногами.
Парни успели проголодаться и снова понеслись в кафе за чебуреками. Асе совершенно не хотелось есть. Она прошла немного дальше вдоль берега, чтобы пофоткать виды, и остановилась у обрыва.
Это был край света, зависший между землей и небом. Внизу шумело, бурлило в камнях море. На краю обрыва маленькие фиолетовые цветы тянулись из пыльно-земельных листьев к морю. Тонкой изогнутой жилкой виднелся горизонт.
Вадим неслышно подошел к Асе и остановился рядом с ней.
– Вот оно какое, – сказал он. – Место, где земля закругляется. На самом деле существует.
«Кондуит и Швамбрания»[3], узнала Ася.
– Я тоже читала. У нас дома есть еще мамина книжка, из ее детства.
Всегда здорово узнать о человеке, что он читал те же самые книги.
– Я взял тебе чебурек, чтобы не ехала назад голодная.
– Я не голодная, – сказала Ася, но взяла чебурек и откусила. – Спасибо. Вкусно.
Она быстро его доела и вытерла салфеткой жирные пальцы. Вадим не отходил. Рядом стоял и смотрел на море.
– Ты вчера чего так расстроилась из-за телефона? – спросил он. – Это же всего лишь вещь. Неприятно. Но не человек же.
– Там СМС и фото, – честно ответила Ася.
– Не сохраняла в облаке?
– Я вообще об этом никогда не думала. Теперь-то уж точно буду.
– Какие-то особенные фотки, да? Из-за обычных так не плачут.
– Да, – Ася должна была попробовать рассказать. – Там один человек, которого я знала, очень хороший, самый лучший, старший брат моей подруги. Восемнадцать лет. Его нет больше, он погиб, когда у нас был пожар в торговом центре. Его нашли у запертого запасного выхода.