– Это ужасно, я сочувствую и тебе, и подруге твоей, это ужасно… – начал Вадим и замолчал.
– Если я скажу, что он мне нравился, ты сразу подумаешь, будто это что-то такое, ох, ах, не могу без него. А всё потому, что нет слова нужного, здесь «нравится» – не подходит, а как по-другому, я не знаю. Не то, когда человека для себя хочешь. Иначе. Хорошо, что такой человек живет. Жил. Теперь не живет больше.
Она проглотила слезы.
– В общем, вот так всё. А сестра его, Яна, моя подруга, или бывшая подруга, я уже не знаю даже. Ты не представляешь, как она переживает, а я как дура! Я ей что ни скажу – только все порчу.
– Время. Нужно время. Подожди немного.
– А мне кажется, что я приеду, а там всё как раньше. Как будто не было пожара. Понимаешь? Как может вообще с людьми случаться такое?
– Если бы мы могли знать заранее… Я бы тогда отцу пять лет назад запретил ехать на дачу. Ключи бы отобрал, в квартире запер. Пускай бы он меня потом хоть избил, хоть чего.
– Авария? – Ася посмотрела на него.
– Нет, пожар. Он заснул пьяный. Соседи его быстро вытащили, но он уже успел надышаться. И всё.
Ася села на край обрыва, свесив ноги над морем. Вадим опустился рядом.
– Я вот думаю, – сказала Ася, – а что потом? Когда душа покидает тело? Всё, во что принято верить, что в утешение говорят, – мне не отзывается, у меня в такое верить не получается. Я знаешь как хочу? Чтобы душа, когда от тела освобождается, оставалась здесь. Только я сейчас про переселение не в другое тело, а так… в природу, что ли. Вообще – в жизнь. Чтобы после смерти можно было стать деревом в лесу, цветком, песчинкой, каплей морской воды – и все это одновременно, понимаешь?
– Ну а если, допустим, человек плохой? Кем он должен стать?
– Чертополохом. Хотя нет, он очень красиво цветет. Тогда крапивой. Борщевиком. Плесенью.
– Если можно, я буду камнем на берегу.
Они молча смотрели вдаль. Потом Вадим погладил ее по плечу, как старший брат, и сказал:
– Всё будет хорошо. Вставай, пойдем к машине. Наверное, нас уже все ждут.
Глава десятая
Они ненадолго съездили еще на один пляж, вернулись домой под вечер и сразу наткнулись на дядю Толю. Он позвал Асю к себе и выдал ей симку.
– Дома новую купишь. Теперь иди и позвони родителям, твоя мама уже с ума сходит, – сказал он. – А в семь зайди к нам. Разговор один есть. И поужинаешь заодно.
Ася, не переодевшись, вставила симку в новый телефон и набрала маму. Та была на нервах, потому что Ася не брала трубку и не перезванивала, и хорошо еще, что дядя Толя ее успокоил. Ася не знала, как лучше рассказать про телефон, и стала говорить про Тарханкут. Она сказала, что они были с другом дяди Толи – так она назвала Алика, и что она плавала в спасательном жилете, и что море там такое, такое, и что там, где они плавали, раньше снимали кино. Но голос у мамы все равно был какой-то дерганый.
– Почему ты с другого номера?
– Потому что так дешевле.
– Нет, ты мне скажи, ты телефон потеряла? Не молчи, я уже говорила с Толей.
– Зачем тогда спрашиваешь, если уже знаешь?
– Хотела, чтобы ты сама рассказала, как такое могло случиться. Я же тебе говорила!
– Ну ты только не начинай! Я купалась, я смотрела за вещами все время, я только ненадолго отвернулась, – неохотно призналась Ася.
– Как всегда. Что значит «не начинай»? Ты помнишь, сколько раз ты теряла сменку в школе?
Далась ей эта сменка! Триста лет будет вспоминать!
– Я не считала.
– Вот и я в пятом классе уже перестала считать.
Ася хотела про море, а мама ей про сменку. Будто мало дней в году, когда можно поговорить про сменку.
– Мам, мы дельфинов видели! Мы на катере, а они недалеко плывут! Настоящие, живые дельфины! Сами по себе, а все равно будто вместе с нами!
– Ася, это здорово, это очень здорово, но меня снова начинает укачивать, даже когда я себе это представляю.
– Что вы там сейчас делаете?
– Папа кино смотрит. Я работаю.
У мамы был усталый голос – дома сейчас на четыре часа больше. У нее такая работа, с которой могут в любое время позвонить или написать, и ей нельзя не отвечать. Потому что ответы часто нужны в Москве, вот и приходится работать сначала по местному времени, а потом и по московскому. Тут еще растяпа Ася со своим телефоном. Главное, мама скоро сама поймет, что ничего страшного, проблемы-то нет, даже тратиться на новый не придется, просто ей надо переспать с этой новостью. Утром она и не вспомнит и не будет вспоминать, пока Ася не потеряет что-нибудь еще.
Ася сказала, что она по ней и по папе скучает, попросила передать телефон папе и тоже рассказала ему про дельфинов. Потом она наконец-то настроила все свои социальные сети и выложила фотографии с Тарханкута. И вдруг обнаружила среди непрочитанных сообщений два от Яны.
Одно было такое: «Привет».
А второе: «У меня всё ок».
Ася вспомнила Янино лицо, незнакомое, поблекшее, – в школьной столовой, в последний раз, когда они говорили. Ей стало стыдно за фотографии на своих страницах, за море и дельфинов, за гроты и затонувший корабль, за то, что ей было сегодня хорошо по-настоящему. И зачем только она наболтала Вадиму лишнее? Кто ее за язык тянул?
Она хотела что-нибудь Яне написать и несколько раз начинала, но так и не придумала ни как начать, ни чем закончить. Могла бы про дельфинов, но смысл? Получилось бы, что Ася хвастается. Ну ладно, не хвастается: делится радостью. А разве можно ей сейчас с Яной радостью делиться? Нужна ли Яне ее радость? Или от чужой радости становится хуже? Ася не знала.
Написала: «Я познакомилась с одним парнем, студентом. Жаль, что он послезавтра уезжает», но тоже стерла. Это ведь была неправда. То есть правда, но написанная не так, как надо. Не теми словами. И тоже получалось, будто она хвастается. Ася вспомнила, как писала Яне письмо ручкой на бумаге: будто писала не этой, новой Яне, у которой «всё ок», а прежней своей подруге, подруге в прошедшем времени. Наверное, зря. Или именно так и нужно?
И тут Ася увидела, что Яна прокомментировала ее фотографию с кораблем: «Красивая фотка. Выложи еще». Ася так обрадовалась, будто Яна сейчас сидела рядом. Они обе сейчас смотрели Асину страницу в «Фейсбуке», то есть были хоть и не рядом, но вместе. Ася сразу же выложила фотографию с того пляжа, на который они поехали после Тарханкута. Бирюзовое море, белый песок, банальное, в общем-то, фото. Яна ответила сразу: «Вода очень красивого цвета». Ася хотела разместить еще фотографий, но именно в этот момент к ней в дверь постучался дядя Толя, и оказалось, что уже больше семи.
– Ты что, забыла? – спросил дядя Толя. – Там к тебе телефон пришел… тьфу, человек пришел, телефоны для опознания принес.
Человеком оказался друг дяди Толи, Андрей из ломбарда. Дядя Толя сумел завести здесь за год столько друзей, сколько не было у Аси за всю жизнь. Человек из ломбарда принес четыре похожих телефона, один из которых оказался ее, Асин, – она сразу опознала его по царапине от ключей на корпусе.
В телефоне, разумеется, не было ни симки, ни каких-то данных. И внутри всё обычно, ничего от нее, Аси, не осталось. Ася едва не расплакалась. Не то чтобы она надеялась найти телефон нетронутым… но, в общем, надеялась.
– Откуда он у вас?
– Ну ты сама-то как думаешь? Откуда в ломбарде телефоны берутся?
– А вы знаете того, кто его принес?
Человек из ломбарда замялся. Ася уловила запах спиртного.
– Какая теперь разница? Пацан принес, вот такой, как ты.
– Как я? – Ася разозлилась. – Я, между прочим, чужие вещи на пляже не тырю!
– Возраста, говорю, твоего.
– Ася, человек тебе, между прочим, помог, – упрекнул дядя Толя.
– Да. Спасибо вам большое, – вежливо сказала Ася. – Можно я пойду?
Дядя Толя кивнул. Человек из ломбарда крикнул ей в спину:
– Иди, конечно, иди подальше отсюда! Не надо тут выделываться! Нормальный он пацан!
Наверное, стоило вернуться и швырнуть ему телефон. Но этот мужик все равно бы ее не понял. Мама учила, что умный человек не опускается до споров с дураками. А главное, может быть, получится восстановить хоть что-то, если сдать телефон в ремонт.
Ася сварила сосиски на кухне и съела их, стоя у окна, дожидаясь, когда уйдет человек из ломбарда. Он ушел вместе с дядей. Во дворе ужинали только новые, незнакомые ей отдыхающие, и не было ни Генки, ни его друзей.
Она вернулась к себе в комнату смотреть сериал и вышла поздно вечером, вспомнив, что в холодильнике есть мороженое. Увидела в беседке Вадима, сидящего с ноутбуком в наушниках, и решила спросить у него.
– Ты умеешь восстанавливать на телефоне стертые файлы?
Вадим снял наушники. Ася повторила.
– Я нет, никогда не пробовал. Пашка точно умеет.
– А где Паша? И Генка где?
– Они гулять пошли, на дискотеку эту местную. Знакомиться с местным разнообразием видов. – Он нахмурился и усмехнулся одновременно.
– А ты почему не с ними?
– А мне незачем. У меня дома девушка самая лучшая.
Ася смутилась:
– Ведь совсем не обязательно…
– Ну я же их не первый год знаю. Это такое своеобразное веселье. На любителя.
– А ты, значит, не любитель.
– Умница. Соображаешь.
– А почему твоя девушка с тобой не поехала?
– Ее дома не отпустили, у нее родители очень строгие.
– И тебе не скучно здесь одному?
– Как это одному может быть скучно? Это с другими может быть скучно, а с самим собой никогда. А у тебя разве не так?
– У меня по-разному бывает, – начала Ася, но Вадим перебил ее:
– Так, ладно, где восстановить-то надо? На том телефоне, что украли?
Ася показала телефон.
– Да, он нашелся! Только в нем ничего не осталось. И вот я думаю: вдруг можно что-то вернуть. Хотя бы фотографии.
– Ты знаешь, ты мне телефон оставь, я его Паше передам. Если он вернется не поздно, то, может, покопается. Или завтра вечером. Оставляй.
Вадим снова надел наушники. Ася села поодаль на скамейке у изгороди, увитой виноградом, и ждала, вдруг он с ней заговорит или посмотрит на нее. Он молчал. Будто ее и не было рядом. Будто они не сидели сегодня вместе на обрыве.