Повисла тишина. Первой ее нарушила Вонг:
— А вы пробовали его проиграть?
Глинн, нахмурившись, посмотрел на нее.
— Прошу прощения?
— Я сказала: вы пробовали проиграть его?
— Проиграть? — переспросил Глинн. — Вы имеете в виду… как музыку?
— Подводная среда, в которой это существо развивалось, была, прежде всего, акустической. Проиграйте его.
— И как нам это сделать? — спросил Гарза.
— Мы знаем, что инопланетянин научился понимать язык синих китов. Он слушал и передавал информацию в цифровой форме посредствам Баобаба. Разумеется, он слышал также и наши сообщения, которые мы передавали с батискафа на батискаф — через UQC.
Глинн задумчиво хмыкнул.
— Но UQC передает аналоговый акустический сигнал.
— Да, — кивнул Гарза. — И это предоставило существу доступ к аналоговым и цифровым методам связи… не то чтобы это ему сильно помогло.
— Мозг пришельца мог общаться только цифровыми сигналами, — сказала Вонг. — Но это не значит, что он не пыталось отправить аналоговый сигнал. Протеро однажды показал мне, как пользоваться подобной технологией. Конечно, инопланетный мозг… он не знал, как использовать аудиокодек, но нет никаких причин, по которым существо не могло бы отправить несжатый бит-поток аудиоданных, — она огляделась. — Что еще может значить такой большой объем данных, если не сообщение?
— Звучит странно, — прищурился Гарза.
— Возможно, так и есть. — Но все, что нам нужно, чтобы доказать мою ошибку, это запустить ЦАП[48].
Глинн молча выслушал ее идею, подошел к телефону на ближайшей стене и поднял трубку.
— Алло? Акустическую лабораторию, пожалуйста. Да, жду, — затем, после паузы: — Кто это? Смитфилд? Это Эли Глинн. Я в аудитории. Принесите мне цифро-аналоговый преобразователь и набор динамиков. Да, сейчас.
Повесив трубку, он открыл на стене одну из панелей из тонированного стекла, явив набор компьютеров на стойке. Он вытащил клавиатуру, включил один из компьютеров, набрал несколько команд, затем вывел оптический кабель TOSLINK, используемый для передачи цифрового стерео, и снова заговорил:
— Я загрузил сообщение инопланетного мозга в память этого процессора.
Гидеон отметил, что Гарза издевательски усмехнулся. Очевидно, он счел это пустой тратой времени, но от колкостей воздержался.
Вскоре одна из дверей в дальней части аудитории открылась, и двое мужчин в лабораторных халатах прошли по проходу, неся оборудование. Будучи аудиофилом, Гидеон узнал в принесенных предметах контроллер стереоресивера Grace Design DAC, а также высококлассный набор динамиков Dynaudio. Лаборанты поставили оборудование на стол, подключили его к розеткам, расположенным сбоку помоста, а затем, обменявшись молчаливыми кивками с Глинном, покинули зал. Глинн вставил кабель TOSLINK в задний разъем Grace, затем использовал пару сбалансированных XLR-кабелей для подключения динамиков с питанием к контроллеру, после чего включил динамики, поднял регуляторы громкости на их задних панелях, отрегулировал усиление и маршрутизацию сигнала на контроллере, а затем перешел к клавиатуре компьютера.
— Воспроизвести, — дал он голосовую команду.
Поначалу ничего не происходило. А затем из динамиков неожиданно донесся долгий, низкий, нежный звук, к которому быстро присоединился хор других.
Гидеон понял, что испытывает самое странное ощущение в своей жизни, оно буквально омыло его. Словно он одновременно сидел на месте, здесь, в этом аудитории здания ЭИР в Нью-Йорке — и в то же время был везде и нигде в этом мире. Музыка была самой прекрасной из всего, что только можно было вообразить! Хотя это, как таковое, и нельзя было назвать музыкой. Это было нечто большее: форма общения — такая глубокая, такая многогранная, такая чудесная, что совершенно не поддавалась описанию. Гидеону казалось, будто он слышит пение Бога. Огромное психологическое бремя словно упала с его плеч. Вся боль и печаль, что он носил в себе — новая и старая — много лет копившиеся в нем, как вторая кожа: смерть родителей, смерть Алекс, его смертельный медицинский приговор…. И вот, в мгновение ока все это покинуло его, сменившись тихой, трансцендентной радостью.
Он чувствовал, как начинает ослабевать напряжение его разума, и ощутил нечто уникальное — словно он пребывал на пороге осознания реального смысла жизни. Казалось, вот-вот невероятное понимание самой цели существования Вселенной обнажится перед ним. Что-то за гранью языка и человеческого понимания готово было раскрыть свои секреты. Но он отдавал себе отчет, что, если попробует открыться навстречу этому знанию, то его собственный разум и личность просто испарятся, растворятся в космосе…
А потом, внезапно, музыка остановилась.
Задыхаясь от переполнявших его чувств, Гидеон начал постепенно приходить в себя. Глинн, стоявший на сцене, ошеломленно покачал головой, словно оправляясь от удара, и рассеянным движением отключил аудиосистему.
— Я не думаю… — начал он и замолчал, сделав несколько глубоких вдохов. — Я не думаю, что мир готов к этому.
Несмотря на то, что воспроизведение прекратилось, неописуемая радость, облегчение и ликование, которые испытал Гидеон, не рассеялись до конца.
— Это подарок, — сказал Макферлейн, и голос его звучал странно. — Это инопланетное существо даровало нам это сообщение в знак благодарности за то, что мы освободили его из заточения.
— Подарок, — повторил Гидеон. И, взглянув на Макферлейна, он заметил, что то горькое и задумчивое выражение, которое, казалось, навсегда отпечаталось на лице охотника за метеоритами, вдруг разгладилось. Казалось, он тоже избавился от глубокой экзистенциальной тьмы, что копилась в нем много лет и тенью следовала за ним по жизни.
Их взгляды встретились, и Макферлейн медленно улыбнулся.
Гидеон вернул ему улыбку. Затем, расслабившись в своем кресле, он поднял глаза к мансардным окнам — и чистый свет, который струился через них, наполнил его золотым теплом, благодаря чему Гидеон Кру почувствовал на себе ласку и любовь Творца.
ПРИМАЧАНИЕ ДЛЯ НАШИХ ЧИТАТЕЛЕЙ
Слишком уж много лет назад мы написали триллер «Граница Льдов», где шла речь об экспедиции к пустынным равнинам льдистой оконечности Южной Америки с целью извлечения крупнейшего в мире метеорита.
Экспедиция прошла не так, как планировалось. Это была мрачная история, и финал ее был довольно тревожным и загадочным. В то время мы верили, что никаких дополнительных объяснений не требуется. По аналогии со знаменитым эпизодом «Сумеречной Зоны» — «Служить человеку» — казалось, что после того, как последняя страница была перевернута, был возможен всего один результат.
Однако мы начали получать бумажные и электронные письма с вопросами о том, что же произошло дальше. И с требованиями написать продолжение романа.
Мы думали, что подобные запросы со временем исчезнут. Но они не исчезли. Мы продолжали получать письма, и, в конце концов, их скопилось несколько тысяч. Вплоть до сегодняшнего дня — во время почти каждой автографсессии — нас постоянно спрашивают, когда мы, наконец, напишем продолжение «Границы Льдов».
В «Границе Льдов» мы впервые представили вам персонажа Эли Глинна, и он продолжил появляться в других книгах нашего авторства. Таинственным образом персонажи иногда начинают жить собственной жизни — так вышло и с Глинном. Он тоже начал настаивать, чтобы мы рассказали остальную часть его истории. Казалось, все то время, что мы работали над этим романом, он стоял за кулисами.
Глинн стал постоянным персонажем серии о Гидеоне Кру. В предыдущем романе мы показали его одержимость «метеоритом». Именно тогда мы и поняли, что наши читатели правы: история и персонажи — все законно требуют продолжения. И как только мы осознали это, мы пришли к выводу, что настало время снова отплывать.
И мы постарались сделать все возможное, так сказать, превзойти все ожидания, чтобы эта книга стала не просто рассказом, написанным для поклонников «Границы Льдов» или Гидеона Кру, а отдельным романом, который мог бы прочесть любой человек — независимо от того, читал ли он какие-либо книги о Гидеоне Кру или Эли Глинне прежде. Мы надеемся, что в ретроспективе вы согласитесь, что и вам пришлось по духу это вымышленное путешествие — будь то первое (в ревущие шестидесятые широты Южной Атлантики) — или второе (за Границу Льдов)…