частей крепости от нападения и рубились с сотником и его воинами на ступенях винтовых лестниц, крепостной стене и в тёмных и узких потернах.
Увы, несмотря на то что солдаты приданного ему десятка действительно оказались очень хороши, биться с воинами клана Вэлш на равных они не могли. И отработка любого упражнения заканчивалась одинаково — бесславной гибелью всего десятка вместе с его командиром…
…Добравшись до казармы, Гваал с трудом заставил себя снять доспехи, и, оглядев еле передвигающихся по комнате подчинённых, криво усмехнулся: ветераны, умеющие выживать в самой жуткой сече и привыкшие экономить силы, не могли самостоятельно стянуть с себя даже насквозь пропотевшие поддоспешники.
— Смешно? — заметив его улыбку, злобно поинтересовался Бьерн.
— Угу… — Вигор кое-как выдернул ногу из сапога, и, с наслаждением пошевелив пальцами, добавил: — Представляю себе, как мы будем передвигаться завтра-послезавтра. И радуюсь, что сегодня я смогу добраться до столовой не ползком…
Гердер Шрам, с трудом прокашлявшись, грязно выругался и, брезгливо засунув под топчан мокрую насквозь нижнюю рубаху, прохрипел:
— А я представляю себе, каково будет спускаться по лестницам в доспехах и с оружием. И медленно схожу с ума…
— Ну, они привыкли, значит, привыкнем и мы… — неуверенно пробормотал Заноза. — Хотя, говорят, что у них, в графстве Вэлш, тоже одни горы. Поэтому они и носятся по скалам, как архары. А нам, долинникам, суждено только ползать… Хочу обратно в С… Арнорд… Там тепло, а самое высокое место — крыша донжона какого-нибудь замка… А ещё никто не заставляет тренироваться вместе с этими… я имею в виду, с воинами Правой Руки…
…Нормально осмотреть крепость Гваалу удалось только на четвёртый-пятый день. После того как сотник Лоут с четвёркой лучших разведчиков Запруды отправился куда-то за Северные ворота, два десятка воинов Правой Руки унеслись осматривать тропы под названием Паучья Нить и Ветродув, а комендант крепости, решив, что еле передвигающимся новичкам нужен отдых, отправил их в караул. Поэтому за эти двое суток Вигор, исполнявший обязанности разводящего вместе с одним из десятников клана Утерсов, наконец, облазил чуть ли не каждый уголок Запруды. И к вечеру второго дня смог бы нарисовать план укреплений с закрытыми глазами.
Человек, проектировавший крепость, был мастером своего дела и, на взгляд десятника, сделал всё необходимое для того, чтобы её было невозможно взять. Найдя идеальное место для строительства, он слегка углубил русло протекающей по ущелью реки, и теперь Кровинка, рухнув в пропасть у верхней трети Западной стены Запруды, пробегала между крепостной стеной и отвесной скалой до западного края Северной стены. И, ворвавшись в глубокий ров, выдолбленный в скальном подножии крепости и скользнув под подъёмным мостом, спокойно продолжала свой путь в долину.
Пройти мимо крепости по руслу реки было нереально — во-первых, таких «героев» было видно как на ладони. И в бойницы Западной стены, и с галереи, выдолбленной в скальной породе противоположной стены ущелья. Во-вторых, этим самым «героям», решившим пройти вдоль Кровинки, надо было как-то забраться по мокрой скале рядом с водопадом. А потом, выбравшись из пропасти, снова оказаться между боевыми эркерами галереи и последней трети Западной стены. Кстати, эркеры были расположены очень высоко, только на третьем и четвёртом ярусе стен, и прицельно стрелять по их защитникам снизу было довольно сложно. Атаковать защитников галереи в ближнем бою было ничуть не легче — протиснуться в узкие бойницы снаружи было невозможно. Да и располагались они на той же высоте, что и боевые эркеры. Сами воины, несущие караул в скальной галерее, добирались туда через длиннющий подземный ход, проходящий где-то глубоко под землёй. В общем, для того, чтобы пройти ущелье, надо было захватить крепость.
К счастью для её защитников, использовать осадные машины и тараны не позволял рельеф местности. В частности, ров с Кровинкой и крутой поворот ущелья чуть ниже Запруды. Атака латников на подъёмный мост ничего не давала — часовому у ворот достаточно было дёрнуть рычаг, как из основания моста выскальзывал штырь, фиксирующий обе его половины. Настил складывался пополам, и со всего размаха ударялся о скальное основание крепости, трамбуя оказавшихся между половинками атакующих. Одновременно с этим обрушивались и герсы, наглухо перекрывая проёмы крепостных ворот.
Снести сами стены тоже было невозможно: для того чтобы их прочность на всём протяжении была одинаковой, строители убрали винтовые лестницы между ярусами в специальные пристройки со стороны внутреннего двора. В них же убрали и входы в потерны.[19]
Значит, оставалось стрелять по защитникам и надеяться, что их число когда-нибудь закончится.
Увы, попасть в узкие бойницы третьего-четвёртого ярусов из-за рва было под силу только очень метким стрелкам. Абсолютно не боящимся ответных выстрелов.
Для того чтобы подстрелить тех, кто стоял на стенах Запруды, существовала единственная возможность. И для этого надо было находиться за стенами донжона: бойницы последнего рубежа обороны были направлены как раз на внешние стены. И воины, умудрившиеся на них забраться и укрепиться, превращались в идеальные мишени для тех, кто оборонял цитадель…
…Оценить обороноспособность самого донжона десятнику не удалось. Так же, как и обнаружить вход в наверняка имеющийся в Запруде подземный ход, ведущий куда-нибудь в горы, — как оказалось, обязанности разводящих заканчивались перед дверями в цитадель. И три смены по два человека из числа воинов Правой Руки, несущих службу где-то внутри, должны были меняться без их помощи. Поэтому Гваал решил получить хоть какую-нибудь информацию от основного разводящего.
К вечеру второго дня, задав кучу наводящих вопросов, Вигор пришёл к выводу, что донжон укреплён ничуть не хуже, чем внешние стены. И что все ключевые точки Запруды охраняются только проверенными в боях ветеранами. На вопрос о причинах этого не особо словоохотливый десятник ответил довольно-таки пространно:
— Так было, есть и будет. Волку плевать на мнения тех, кто сидит в столице. Он делает только то, что надо. И ничего больше…
…Волк, или граф Вильгельм Шорр, оказался «муравьём» не только в отношении боевой подготовки личного состава гарнизона. Точно так же он занимался и порядком несения службы, снабжением Запруды продовольствием и сотнями мелочей, которые обычно сваливают на интендантов. Вскакивающий на ноги ни свет ни заря и отправляющийся спать одним из последних, комендант прикладывал руку практически ко всему, от чего зависела обороноспособность крепости. Например, именно с его подачи к списку ключевых постов, кроме постов в донжоне и на Северной стене, отнесли и кухню с ледниками.[20] Судя по рассказам чёрно-жёлтого, после того, как граф Шорр принял под свою руку гарнизон, зайти в хранилище продуктов без сопровождения сотника стало практически невозможно. Мало того, часовые, несущие там службу, получили указание рубить любого, кто попытается прикоснуться хотя бы к одному ларю с продуктами.
«Грамотно! — подумал десятник. — Даже если враг зашлёт сюда своих людей, для того, чтобы получить возможность отравить гарнизон, им придётся ждать десятилетия. До момента, когда их сочтут своими. Значит, «великим» завоевателям такой срок покажется слишком большим. И они либо попробуют взять Запруду нахрапом, либо попробуют добраться до Арнорда как-нибудь по-другому. Что ж, вывод однозначен: на сегодняшний день взять эту крепость действительно невозможно…»
Глава 14Модар Ялгон
— …а потом я отвёз баронессу Церин с дочерью домой… — закончив рассказ, Модар сжал зубы и на мгновение прикрыл глаза, пытаясь справиться с очередным приступом дикой боли в обрубке носа.
— Ялгон! Ты — идиот… — барон Велсер скрестил руки на груди и презрительно усмехнулся: — Надо же было додуматься оскорбить представителя рода Утерсов! Да ещё и дважды! Смотрю на тебя и удивляюсь — вроде живой человек, а по сути — труп…
— Кого-кого, а его я переживу точно… — стараясь не двигать губами, пробормотал сотник. — После близкого знакомства с топором королевского палача малышу Ронни будет не до меня…
— Зато память о нём ты сохранишь до последних дней своей жизни… — усмехнулся начальник тайной службы. — Как он там выразился: «Держите нос… Если, конечно, он — ваш?»
— «Держите… Ваш нос…» — Модар поморщился и чуть не взвыл от острой вспышки боли.
— Молодёжь совершенно не умеет шутить… Поменять местами слова, и фраза бы прозвучала намного веселее… — хмыкнул барон Велсер. — Ладно, шутки в стороны. Займёмся делом. Итак, что у нас получается? Как мы и рассчитывали, принц Ротиз скоропостижно скончался, а его убийца — воплощение всевозможных добродетелей, символ чести, достоинства и крепости дворянского слова — со всеми свидетелями благополучно прибыл в Арнорд…
— Простите, что перебиваю, ваша милость, но в Арнорд прибыл не только граф и свидетели, но и этот паршивый оруженосец! А его в вашем плане быть не должно! Увы, убрать этого Томаса по дороге не удалось — кроме моих людей, каждую карету охраняли ещё и воины милорда Тиррера…
— Если бы ты «убрал» этого оруженосца, то лишился бы не только носа, но и головы… — тоном, не обещающим ничего хорошего, произнёс барон. — Появление этого парня идеально укладывается в схему. И делает её ещё законченнее и красивее! Говоришь, его поселили у Палача?
— Да, ваша милость… Через две камеры от Утерса…
— Странное решение. И ужасно несправедливое — парнишка-то ни в чём не виноват! Принца убил его сюзерен. А он даже не обнажил меч. Или что у него там? Топор? В общем, надо выпустить его на свободу. И чем быстрее — тем лучше…
— Он ведь сразу же отправится в городской дом Утерсов! — воскликнул Ялгон и тут же зашипел от боли.
— Да… А это именно то, что мне нужно…