Глава 16Аурон Утерс, граф Вэлш
За железной дверью с массивными запорами и глазком на уровне лица оказалась камера, разительно отличающаяся от той, в которую меня поселили в первый день. Изуродованные корявыми надписями и заросшие чем-то склизким стены; до безобразия грязный пол; каменный «топчан», возвышающийся над ним на высоту ладони; дыра в полу для оправления естественных потребностей. Десяток отполированных от постоянного применения колец, к которым обычно приклёпывают кандалы. А ещё жуткий смрад, разъедающий глаза и не дающий нормально дышать. И ни свечей, ни факелов, ни лучин. Дождавшись, пока за мной лязгнут задвигающиеся засовы, я брезгливо поморщился и, по памяти добравшись до самого дальнего от двери угла, осторожно присел на корточки: садиться на каменное ложе, которое в свете факелов стражников казалось покрытым какими-то бурыми потёками, напоминающими засохшие пятна крови, у меня не было никакого желания.
«Ночь я тут как-нибудь вытерплю… — подумал я. — А потом… потом мне будет всё равно. Один удар топора Жака Палача, и я кану в небытие. И от меня останется только имя. Имя, которое будет вызывать презрительные ухмылки на лицах дворян и зубовный скрежет у моих потомков: «Утерс? Тот самый, который убил принца Ротиза? Который пытался снасильничать дочь баронессы Церин и лгал самому королю?»»
— Ваша светлость! Милорд Утерс!! Это я, Томас!!!
Горячечный хрип моего оруженосца, раздавшийся откуда-то из-за двери, ненадолго отвлёк меня от горьких мыслей. Вздохнув, я поднял голову и попытался разглядеть в кромешной тьме хоть что-нибудь.
— Ваша светлость! Я знаю, что вы где-то тут!!! — не унимался Ромерс. — Я их не убивал! Слово чести!!!
— Ма-а-алчать!!! — практически сразу же за диким рёвом одного из стражников раздался топот ног по каменному полу, потом лязг засова, скрип несмазанных петель и глухие звуки ударов.
— Я знаю, Том… — отозвался я. И, подумав, добавил. Специально для того, кто его избивал: — Ещё раз прикоснёшься к моему оруженосцу — убью…
— Завтра утром вам отрубят голову, ми-и-лорд… — с издёвкой растянув последнее слово, хохотнул стражник. Однако избивать Ромерса на всякий случай перестал.
— Спасибо, ваша светлость… — с несказанным облегчением в голосе выкрикнул Том. И замолчал…
Пара минут ожидания, и дверь заскрипела снова. Потом раздалось удаляющееся шарканье сапог, а когда оно почти затихло, до меня донёсся еле слышное бормотание уязвлённого в лучших чувствах воина:
— Без пяти минут трупы, а всё равно «спасибо», «ваша светлость», «милорд»… Голубая кровь, дьявол их подери…
…Услышав еле слышный скрип за спиной, я сначала не поверил своим ушам: судя по тому, что я недавно видел, скрипеть там было нечему. Поэтому встать на ноги я догадался только тогда, когда в спину ощутимо дохнуло сквозняком, а на противоположной стене возник еле заметный контур моей фигуры.
— Аурон Утерс? Идите сюда. Быстрее. И как можно тише…
— Кто бы вы ни были, можете задвигать стену обратно. Я никуда из камеры не выйду… — понимая, что мой собеседник не может видеть выражения моего лица, я всё равно не удержатся от кривой ухмылки. — Мне достаточно того, что меня сочли лжецом. Вешать на себя ещё и клеймо труса я не собираюсь. Поэтому спасибо за попытку меня спасти… и прощайте…
— Посмотрите мне в лицо, граф!!! — скрипнув зубами, прошипел мой «спаситель». — Ну же! Я вам приказываю!!!
— Интересно посмотреть на того, кто может мне приказать… — разозлился я. И, прищурившись, посмотрел туда, где, по моим ощущениям, должно было находиться лицо моего «спасителя».
— Ну, узнаёте, или как? — приподняв светильник, замотанный какой-то тряпкой, на уровень груди, поинтересовался его величество Вильфорд Четвёртый!
— Ваше ве…
— Закройте рот и идите за мной! — король Элиреи мотнул головой, и из-за его спины показался ещё один силуэт. — Пока вас нет, в камере посидит мой человек…
Сделать шаг в сторону, чтобы пропустить спутника короля в свою временную обитель, мне не удалось — монарх, увидев моё движение, схватил меня за рукав и, дёрнув на себя, втащил в смежное помещение. А через мгновение стена за моей спиной сдвинулась с места и наглухо запечатала потайной ход…
— Садитесь, граф… — сорвав со светильника тряпку, король кивнул в сторону одного из двух кресел, стоящих друг напротив друга, и, увидев, что я заколебался, взбешённо зарычал: — У вас что, проблемы со слухом? Я сказал садитесь!!!
Пожав плечами, я аккуратно опустился на краешек ближайшего кресла и, всем своим видом показав, что сижу в присутствии монарха только потому, что мне приказали, превратился в слух.
Вильфорд Бервер раздражённо уселся напротив и, поставив светильник на пол, угрюмо посмотрел на меня:
— Вы мечтаете о смерти, граф?
— Я мечтал о достойной жизни, ваше величество… — вздохнул я. — Увы, мои надежды пошли прахом. Поэтому я хочу хотя бы достойно умереть…
— Ваша смерть в мои планы не входит! Если я не ошибаюсь, вы ехали в столицу для того, чтобы принести мне клятву верности? Вернее, повторить мне то, что вы обещали своему отцу?
— Да, ваше величество…
— Тогда позволь мне напомнить тебе то, что именно ты обещал, сынок… — неожиданно перейдя на «ты», буркнул Вильфорд. — Думаю, это звучало приблизительно так: «Клянусь служить короне и народу Элиреи не за страх и не ради выгоды, а так, как того потребует честь нашего рода и моя совесть». Можешь не отвечать — много лет назад я присутствовал при клятве, данной твоим отцом твоему деду, и знаю, что Логирд должен был воспитывать тебя в том же духе. Так вот, я жду подтверждения твоей клятвы…
— «Граф Аурон Утерс, граф Вэлш! Я, король Вильфорд Четвёртый, признаю вас виновным в убийстве моего сына, принца Ротиза Бервера, маркиза Лиеннского, а также в попытке склонить неопоясанную…» — я начал цитировать его заключительную речь на суде, но вынужден был заткнуться на полуслове: его величество, вскочив с кресла, навис надо мной и зарычал:
— Да! Ты прав! Я приговорил тебя к смертной казни! И завтра утром тебя поведут на плаху! Но… на этом жизнь не заканчивается!!!
Я обалдело уронил челюсть… и расхохотался:
— Простите, ваше величество, но я не очень верю в то, что смогу выполнять данное вам обещание ПОСЛЕ своей смерти. Поэтому клятву приносить не буду…
— Так. Стоп… — сам себе скомандовал король и, несколько раз сжав и разжав кулаки, медленно опустился обратно в кресло. — Давай начнём сначала. Итак, ты ехал в столицу для того, чтобы начать служить короне и королевству, так?
— Так, ваше величество… — кивнул я.
— За то время, которое прошло с момента выезда из дому, в твоих убеждениях и в отношении ко мне что-нибудь изменилось?
— Нет… — я пожал плечами: — Вы осудили меня на основании тех фактов, которые услышали от «свидетелей». Да, приведённые ими доказательства, на мой взгляд, не были достаточно весомыми. А рассказ моего оклеветанного оруженосца вы, скорее всего, проигнорировали потому, что он «убил» баронессу Церин и её дочь. Но, учитывая тот факт, что ваш сын пал от моей руки, и вы, как любящий отец, не могли не поддаться эмоциям, то в итоге должен был прозвучать именно такой приговор…
— Поддался эмоциям, значит? — король посмотрел куда-то сквозь меня, потом устало потёр лицо руками и уставился мне в глаза: — Двенадцать из шестнадцати лет своей жизни ты провёл в тренировках. Тебя учили сражаться с оружием и без, пешим и на коне, днём и ночью, по пояс в воде и по уши в снегу. Ты привык хвататься за мечи, не успев проснуться, и выпускать их из рук, только проваливаясь в сон. В итоге ты реагируешь на атаку раньше, чем успеваешь понять, что на тебя напали. И чувствуешь агрессию задолго до того, как человек начинает тянуться к оружию. Так? Можешь не отвечать, я это прекрасно знаю из рассказов твоего отца о его детстве. И ещё не забыл первые восемь лет своей жизни… Так вот, с девятой зимы меня начали учить совсем другому. Управлять государством и манипулировать людьми, разбираться в хитросплетениях интриг и распознавать ложь, анализировать мотивы поведения людей и лгать, искренне глядя на собеседника. А самое главное — меня заставили смириться с тем, что будущее королевства никогда НЕ БУДЕТ зависеть от моих чувств. Так что осудил тебя я не потому, что ты убил моего сына. И не потому, что поверил в тот бред, который мне рассказывали свидетели…
— Бред? — ошалело переспросил я.
— Угу… — кивнул король. — Помнишь, как Модар Ялгон описывал момент встречи баронессы Фиолы Церин и принца Ротиза?
— Ещё бы… — кивнул я, и картина с красочным рассказом сотника тут же возникла перед моими глазами:
«…а когда на пороге появилась леди Олиона и её юная дочь, принц Ротиз мгновенно выскочил из-за стола и, отвесив церемонный поклон, потребовал от всех присутствующих в таверне выпить за несравненную красоту элирейских красавиц… — сотник наморщил лоб, словно вспоминая, как всё было на самом деле, а потом, вздохнув, продолжил свой рассказ: — Дождавшись, пока я и дворяне, сидевшие за столиком у окна, осушат свои кубки, он вышел из-за стола и, подойдя к леди Фиоле, попросил разрешения поцеловать её ручку. Девушка смутилась и, покраснев до корней волос, присела в глубоком реверансе. Леди Олиона, сделав пару шагов вперёд и в сторону, чтобы принц не видел выражения её лица, пару раз энергично кивнула, мол, ну же, протяни руку, дочка! И в этот момент, чуть не выбив дверь ударом ноги, в зал ворвался граф Утерс…»
— У меня три сына. Было три сына… — По лицу его величества пробежала едва заметная тень и мгновенно исчезла. — Старший, Вальдар, первые восемь лет воспитывался у вас в семье. Как и полагается, ничего не зная о том, что он — наследный принц. Средний, Корбен, который месяц назад трагически погиб на охоте — в семье графа Кейзена. Младшего практически вытребовали себе Брейли. В общем, представление их рода о женщинах несколько отличается от того, к чему привык ты. В результате их воспитания Ротизу и в голову не пришло бы сделать женщине комплимент. И тем более попросить руку для поцелуя. А сравнительно недавно до меня дошли слухи, что он увлёкся Радужной Пылью. Увы, к этому моменту в столице его уже не было — восемь месяцев назад Брейли уговорили Ротиза провести у них зиму. Ты вряд ли представляешь себе действие этой гадости на человеческий организм и на психику мужчины. А я знаю это совершенно точно. В общем, то, что рассказал сотник Ялгон — ложь…