Глаза цвета жженого сахара остановились на лице. Если я правильно научилась угадывать настроение некроманта, сейчас он пребывал в добром расположении духа. Только почему вдруг перешел на вежливое «вы»? Сомневаюсь, будто просто так.
– Скажите, – облизнув губы, отважилась спросить я, – что вам действительно нужно?
– О, это от многого зависит! – рассмеялся некромант и подошел вплотную. Теперь я ощущала исходивший от него запах прелой листвы. Выбившийся из «хвоста» белый волос щекотал щеку. Он оказался удивительно мягким, как у девушки. – Прежде всего от вас. Как и то, в «ты» или «вы» вы превратитесь, Дария. Одно дело безродная маленькая наиви, которой, чтобы выжить, придется подчиняться любому мужчине, совсем другое – леди Дария, обласканная милостью королевы. Кем вы станете, решу я.
– Боюсь, догадываюсь кем, – вздохнула и отвела взгляд.
Даже думать не хочу, какие приказы станет отдавать Соланж. Сомневаюсь, что они касаются тела: некромант не раз намекал – плотские удовольствия его не интересуют. Зато Соланж любит свою лабораторию и вряд ли просто так зазывает ее посмотреть.
– А вы не гадайте, – выдохнул некромант, практически касаясь губами подбородка, и тут же неожиданно резко, разрушив иллюзию интимного доверия, выпрямился. – Гадания иногда дурно заканчиваются.
Вздрогнув, отодвинулась, насколько позволяли путы. Некромант даже бровью не повел, выпрямился и размял пальцы. В них черным огнем вспыхнула небольшая книжица и угольное перо без перьев.
– Его невозможно обмануть, оно записывает самые сокровенные мысли, – предупредил Соланж и опустился в сгустившееся из пустоты кресло. Некромант не оглядывался, знал, не упадет, а сядет на мягкую обивку. Воистину, возможности Соланжа поражали, он не был обычным магом. – Я наложу специальное заклинание, вы откроете рот, и тайное станет явным. Вся ваша жизнь, Дария. К сожалению, – некромант покосился на Элизу, – с магами все немного сложнее. Верно, ваше сиятельство? Может, перестанете упорствовать?
Графиня промолчала и сплюнула на пол. Теперь я видела прежнюю Элизу – гордую и смелую. Соланж покачал головой, склонился надо мной и положил пальцы на виски.
Книжица по-прежнему парила в воздухе, раскрывшись на первой пустой странице.
– Сопротивление порождает боль, – напомнил некромант, и в следующий миг лоб сковал обруч жесточайшей мигрени.
Вскрикнув, попыталась высвободиться из-под власти колдовства, но лишь еще больше увязла в нем. Тиски боли сжимались все сильнее. Не выдержав пытки, закричала, как когда-то Элиза. А некромант, это чудовище, спокойно наблюдал за происходящим.
Я не выдержу, не выдержу! Череп расколется, рассыплется на мелкие кусочки.
Устав бороться, покорилась судьбе. Странно, но мгновенно стало легче. Воздуха в легких прибавилось, голова болела значительно меньше. Я погрузилась в клочья тумана. Перед глазами начали одна за другой вставать картины недавнего прошлого. Полноводной рекой они текли мимо. Я не могла ни остановить, ни ускорить поток, все говорила, говорила и говорила. Краснела, смущалась, но не могла противиться заклинанию.
Затем настала очередь отдаленного прошлого. Поведала о Мире воды, даже о детских годах, первых воспоминаниях. К концу непрерывного рассказа охрипла и уже шептала.
– Довольно! – Соланж хлопнул в ладоши.
С облегчением замолчав, смочила горло слюной. Сколько же я говорила!
Некромант смотрел сквозь меня. Он все так же сидел в кресле, только в руках возник бокал красного вина. Мне тоже нестерпимо хотелось пить, но попросить боялась.
– Вы счастливая женщина, Дария, выберетесь отсюда целой и невредимой, – наконец обронил Соланж и послал мне по воздуху недопитый бокал. – Если не брезгуете. – Некромант приподнял бровь и встал, развеяв чары за спиной.
Кресло исчезло, вместо него вновь клубилась пустота.
Он издевается?! Чем я возьму вожделенный фужер? Будто вспомнив о такой досадной мелочи, Соланж привел в действие рычажок, и сдерживавшие меня путы с хлестким звоном лопнули. Я неуклюже поспешила встать, но запуталась в подоле рубашки. Некроманту пришлось подхватить, чтобы не разбила лицо в кровь.
– Все кончилось. – Он бережно поставил на ноги и вручил вожделенный бокал. – Выпейте, и я перенесу вас в дом. Там вас переоденут, расчешут, накормят и вручат Геральту Свейну.
– А что будет с ней? – оглянулась на притихшую Элизу, пристально наблюдавшую за допросом из своего угла.
– Графиня предпочла муки, – пожал плечами некромант. – Но не волнуйтесь, казню я быстро и умело. Хотя память… Боюсь, все же выйдет мучительно.
Несчастная дернулась, отчаянно пытаясь освободиться от пут. На кончиках пальцев заискрилась серебристая пыльца. Сильная женщина, она еще не растеряла магию! Вскинув подбородок, Элиза облизала разбитые губы и с презрением пробормотала:
– Будь проклят, Соланж Альдейн!
Некромант скривил губы в снисходительной улыбке, больше напоминавшей оскал, и неторопливо, вальяжно подошел к напрягшейся, будто струна, графине.
– Опоздали! – с показным сожалением вздохнул он, достал из кармана пилочку и занялся собственным маникюром. Словно модница, ловко шлифовал ногти, придавая им форму. Даже сокрушенно вздохнул, заметив сломанный. – До вас меня прокляли уже… – Соланж задумался, подсчитывая. – Если не ошибаюсь, пятьсот сорок три раза. Как видите, жив, но уж если меня и убьет проклятие, то явно не ваше.
– Дрянь! – Изловчившись, Элиза плюнула в лицо некроманту. – Муж тебя прикончит!
Некромант расхохотался. Стирать плевок он не стал, как и гасить искорки магии на пальцах графини. Значит, знал – та не сможет причинить ему вреда.
В воздухе с легким хлопком возникло увеличенное изображение письма. Призрачная бумага колыхалась, чернила отливали синевой.
– Читайте! – приказал Соланж и убрал пилочку обратно в карман. Интересно, что еще там припасено? Некромант не переставал удивлять. – И трижды подумайте, стоит ли усугублять свою участь.
Элиза бросила взгляд на бумагу и, переменившись в лице, затряслась. Вся бравада куда-то делась. Графиня обмякла, повисла в путах, словно кукла. Магия развеялась в воздухе.
– Вы Знающая, Элиза Свейн, вам не нужно объяснять, верно? – вкрадчиво, даже с нотками сочувствия произнес Соланж, хлопком в ладоши уничтожив письмо. Что в нем, прочитать не успела да и не горела желанием. Судя по реакции Элизы, ничего хорошего. – Поэтому вы все расскажете сами, а я не трону сознание.
– Меня казнят? – дрожащими губами спросила графиня.
Какие же у нее сейчас были глаза! Огромные, блестящие, полные животного ужаса.
Соланж кивнул, но тут же подарил слабую надежду:
– Возможно, вмешается его величество. – Чтобы тут же ее отнять: – Но сами понимаете… Да и граф вряд ли станет просить за вас. Уже не станет, – подчеркнул некромант и шагнул к Элизе.
Та задергалась, как агонизирующее существо, и отчаянно замотала головой.
Вскрикнула, когда Соланж будничным движением ухватил графиню за горло и потянул к себе. Думала, задушит, но нет, некромант поступил иначе. Продолжая контролировать каждый вздох жертвы, он ласково погладил Элизу по голове. Странная нежность пугала еще больше побоев.
– Правду, – проворковал Соланж, проведя ладонью по распухшей щеке графини, – и все закончится.
– Сначала магия, потом разум? – обреченно прохрипела Элиза.
Ума ни приложу, как она вообще могла говорить!
Некромант неопределенно пожал плечами и отпустил жертву. На шее краснел след от ладони.
За Соланжем вновь сгустилось кресло из воздуха. Опустившись в него, некромант сложил пальцы «замком» и оперся о них подбородком. Вспомнив о моем существовании, Соланж поинтересовался:
– Еще вина? Или интересно послушать сказки госпожи Свейн? Она собиралась превратить вас в набор ингредиентов для ритуалов и зелий. Странная женщина, не находите? Ненавидеть и любить мужа одновременно. Возможно, прояви граф чуть больше настойчивости или, еще лучше, насилия, жена бы ему отдалась. Иногда полезно принуждать женщину, верно, Дария?
Некромант обернулся и одарил пристальным, чуть насмешливым взглядом. Воспитанный человек не позволит себе грязных намеков, но Соланж Альдейн не интересовался подобными мелочами.
– Итак, – потеряв ко мне всякий интерес, некромант вновь обратил взор на Элизу, – какое решение вы приняли?
– Рассказать, – хрипло ответила графиня, метнув на Соланжа полный ненависти взгляд. Если бы он мог убить, некромант бы корчился в агонии. – Только развяжите меня. Или, – она скривила губы, желая выказать презрение к мучителю, – вы боитесь женщины? Удобнее бить беззащитного.
– Я ударил всего четыре раза, – напомнил некромант. – У вас ничего не сломано, только клык треснул. Согласитесь, человечно. Мужчина бы давно истекал кровью.
– О, вы свое получили! – скривилась Элиза и осторожно размяла шею. – Столько боли, столько страха! Для этого не нужно бить.
– Рад, что вы стали прежней. Неинтересно иметь дело с плаксой. Гордость умирает вместе с магом. Без нее человек – ничто. Итак?
Воспользовавшись тем, что меня не выгоняли, тоже устроилась послушать. Пол холодный, в одной ночной рубашке пробирает дрожь, Соланж вселяет ужас, но другого случая узнать ответы на вопросы не представится.
– Не сидите на холодном.
Как он увидел?! Готова поклясться, некромант даже глаз не скосил. Его вниманием целиком и полностью завладела Элиза.
Проигнорировав предупреждение, все же уселась на пол, сжимая бокал в руках. Вино я допила. Брезгливо, небрезгливо, а пить хотелось да и нервы успокоить. Вино оказалось терпким, со сложным «букетом». С удовольствием выпила бы еще.
Соланж недовольно цокнул языком и приказал:
– Встаньте!
Подо мной тут же возник шерстяной половик, а в руки полетел пиджак. Похоже, у меня уже вошло в традицию кутаться в вещи Соланжа. Пиджак, к слову, оказался теплым, тоже шерстяным, пропах листвой, словно некромант до допроса успел поваляться в лесу. Странно, а где же смрад крови, пота и другие верные спутники палачей?