Грейс отступила на шаг.
— О, прошу прощения, милорд! В таком случае не смею вас задерживать. Я и не подумала, что у вас может быть намечена важная встреча.
Логрен театрально пригорюнился.
— Ах, миледи, неужели вы столь безжалостны, что бросите меня на произвол судьбы? Если бы вы только знали, как мне не хочется с ним встречаться!
— Что ж, положение обязывает, — заметила Грейс, пытаясь вспомнить, где она слышала это выражение.
— Полностью с вами согласен, миледи, — подхватил Логрен, — однако, прошу вас, не забывайте, что речь в данном случае идет не о ком-нибудь другом, а об Ольстине Брелегондском. Если не ошибаюсь, вы уже имели удовольствие с ним встречаться, не так ли? Вы никогда не видели, как он ездит верхом? В одной руке он держит поводья, а в другой кубок с вином. Нисколько не удивлюсь, если мне придется поминутно спешиваться, поднимать его жирную тушу с земли и снова усаживать на коня. При этом он ничуть не рискует разбиться, потому что напяливает на себя совершенно невероятное количество меховых одежд, объясняя это якобы тем, что боится простудиться.
— Могу себе представить, — кивнула Грейс. — Их, наверное, хватит, чтобы набить не одну подушку.
Логрен рассмеялся и зааплодировал. Грейс, к ее собственному изумлению, присоединилась — и смех ее был веселым и искренним, как в тот вечер, когда они впервые встретились. И вновь, как тогда, она забыла обо всем в его обществе, испытывая радостное чувство легкости и раскрепощенности.
— Так как же мы поступим, милорд, дабы спасти вас от незавидной участи скакать по заснеженным полям бок о бок в стельку пьяным лордом Ольстином? — окончательно осмелев, поинтересовалась Грейс.
Эриданец в задумчивости погладил подбородок.
— Как вы верно подметили, миледи, положение обязывает. Я уже дал слово. Боюсь, у меня нет другого выбора, если только…
— Если что?
— Если только мои услуги не потребуются кому-либо из тех, кто стоит выше меня в табели о рангах. К сожалению, учитывая мое собственное высокое положение, ранг должен быть не ниже герцога.
— А как насчет герцогини?
Логрен обрадованно прищелкнул пальцами.
— Годится!
— В таком случае, милорд, объявляю вам, что ваша поездка с лордом Ольстином отменяется. Вы мне нужны.
Советник приложил правую руку к груди и низко поклонился.
— Как будет угодно вашей светлости, — проговорил он, пряча улыбку.
Невольный озноб пробежал по коже Грейс. Зачем она позволила вовлечь себя в эту опасную игру? Ведь ясно же, что Логрен не станет выполнять ничьи капризы, кроме своей королевы, и только делает вид, что подчиняется ей, цепляясь за любой предлог, лишь бы увильнуть от неприятной обязанности.
— Надеюсь, вы позволите пригласить вас в мою скромную обитель, миледи?
Он жестом указал в сторону двери. До Грейс наконец дошло, что все это время она прижималась к ней спиной. Поспешно отступив, она освободила проход. Логрен открыл дверь и посторонился, пропуская ее. Не вполне отдавая себе отчет в том, что она делает, Грейс и опомниться не успела, как очутилась внутри. Дверь за ее спиной захлопнулась, и к ней сразу вернулась прежняя неуверенность. Положение и в самом деле было двусмысленным: она-то знала, что явилась сюда шпионить, а не комплименты выслушивать!
— Вина?
Грейс приняла предложенный бокал и стиснула его в ладонях. Логрен прикоснулся к нему своим — в знак того, что пьет в ее честь, — и сделал несколько глотков. Грейс использовала короткую паузу, чтобы осмотреться. Размерами и убранством комната не шла ни в какое сравнение даже с ее собственной. Ни ковров, ни гобеленов, ни высоченной кровати под балдахином. Из мебели — только самое необходимое. Из узенького высокого окна виднеется лишь каменная кладка крепостной стены.
Поймав ее взгляд, Логрен улыбнулся:
— Не удивляйтесь, миледи, и не ищите чьего-то злого умысла в убогости моей обстановки. Я специально просил короля Бореаса выделить мне именно эти покои. Признаюсь вам, я с юных лет предпочитаю простоту пышности. Это обостряет мозг и позволяет лучше сосредоточиться. Я вовсе не против привилегий, сопряженных с высоким постом и знатным происхождением, но всегда следует держать в уме, что в них таится скрытый соблазн, порой заставляющий их носителей помнить только о своих правах и начисто забывать об обязанностях.
Грейс пригубила вино. Слова Логрена заинтересовали ее. За месяц, проведенный в Кейлавере, она еще ни от кого не слышала столь глубокомысленных рассуждений.
— Если можно, поясните подробнее, что вы имеете в виду, милорд, — попросила она.
— Охотно, миледи, — с серьезным видом кивнул советник. — Начнем с того, что благородное происхождение само по себе уже является привилегией, полученной от рождения. В то же время подобная наследственность накладывает на ее обладателя определенные обязанности. Наш долг состоит в том, чтобы принимать мудрые решения, обеспечивающие тем, кто стоит ниже и во всем зависит от нас, безопасность, порядок и возможность спокойно трудиться.
— Но они же бесправны и несвободны! — не удержалась Грейс.
Логрен поставил свой бокал на столик.
— За порядок и безопасность всегда приходится платить, миледи. Так уж устроен мир. Да, сервы бесправны и вынуждены отдавать нам львиную долю всего произведенного. Да, они кормят нас. Но ведь и мы защищаем их и тоже кормим из своих запасов в случае неурожая, не так ли? Кроме того, мы строим для них храмы, в которых те совершенно свободно могут отправлять религиозные обряды любых культов мистерий, к которым питают склонность.
Грейс, воспитанной в демократических принципах, уже сама система, основанная на неприкрытом угнетении большинства меньшинством, внушала непреодолимое отвращение. С другой стороны, кое-какие высказывания собеседника находили в ее душе живой отклик. В конце концов, что плохого, если во главе государства стоят самые сильные? С тем условием, разумеется, что у них в достатке и других необходимых качеств — справедливости, терпения, мудрости.
— А кто же защищает вас, милорд? — спросила она, повинуясь внезапному порыву.
Логрен шутливо погрозил ей пальцем:
— Запрещенный прием, миледи. Мы с вами так не договаривались! А если серьезно, то я вам так скажу: власть — страшная штука, и те, кто добирается до вершины, вынуждены защищаться сами. Или пасть.
Грейс охватил охотничий азарт. Вот он, долгожданный шанс! Она поднесла к губам бокал и отпила глоток, чтобы, с одной стороны, выглядеть непринужденно, а с другой — немного промочить пересохшее горло.
— Вы хотите сказать, что нечто подобное случилось и с королевой Эминдой? — невинно спросила она.
Мгновение он непонимающе смотрел на нее, потом разразился оглушительным хохотом:
— Браво, миледи! Великолепно исполнено! Ловко вы меня подловили — а ведь у меня врожденное чутье на такие дела.
Грейс охватил панический ужас.
— Я не понимаю, о чем вы говорите, милорд, — пролепетала она.
Логрен придвинулся ближе. Его горячее дыхание обдавало ей лицо и пахло пряностями.
— Бросьте! Все вы прекрасно понимаете, миледи. Типичный прием: острый, вопрос под прикрытием невинной беседы. Нет-нет, не тревожьтесь! Я все понимаю и ни в чем вас не виню. Более того, я восхищен вашим искусством, миледи! Но не стоит и меня недооценивать. Я прекрасно знаю вашу историю и хорошо изучил характер короля Бореаса. Вы его гостья, вы от него зависите, и он был бы плохим монархом, не ухватившись за словно Небом ниспосланную возможность выведать — с вашей помощью — планы и намерения участников Совета Королей.
У Грейс все поплыло перед глазами. Так, наверное, чувствует себя бабочка, приколотая булавкой к картонке детской коллекции.
— Но вам, леди Грейс Беккетт, как я уже говорил, не о чем тревожиться, — продолжал советник, делая вид, что не замечает ее состояния. — Вы избавили меня от общения с лордом Ольстином, и я показал бы себя неблагодарной свиньей, позволив вам вернуться к Бореасу с пустыми руками. Если я правильно понял, вас интересуют истинные мотивы, которыми руководствовалась моя госпожа, сделав свой выбор на Совете?
Не в силах что-либо сказать, Грейс судорожно кивнула.
— Рассмотрим две возможности, — начал Логрен. — Либо Бледный Властелин не более чем миф, придуманный, чтобы пугать непослушных детей и вдохновлять странствующих бардов, либо прав Фолкен Черная Рука, утверждающий, что он ожил и пробудился в Имбрифейле. В первом случае мне представляется верхом идиотизма собирать огромную армию и отправлять ее чуть ли не через весь материк для сражения с несуществующим врагом, да еще в такое время, когда проблем и дома хватает — разбойничьи банды, варвары, недород, чума…
Грейс облизала пересохшие губы.
— Но что, если Фолкен прав?
Эриданец окинул ее задумчивым взглядом.
— А ведь вы ему поверили, не правда ли, миледи? — Он поднял руку, предупреждая ее ответ. — Нет, не нужно возражать, в этом нет ничего предосудительного. Я не знаю наверняка, тот ли он человек, за кого себя выдает, но сведущие люди рассказывали мне, что все пророчества Сурового Барда имеют поразительное свойство сбываться с необыкновенной точностью. Поэтому я тоже склонен всерьез относиться к его словам. Итак, предположим, Бераш действительно зашевелился и вот-вот вырвется на свободу. Помешать ему в этом мы не можем, и я опять же не вижу смысла посылать войска за сотни лиг от родного дома. Фолкен преувеличивает, говоря об армии, не уступающей численностью той, что собрали под свои знамена Ультер и Эльзара. Доминионы не смогут выставить и половины бойцов. Так не лучше ли оставить их здесь, заняться укреплением крепостей и поиском Великих Камней, в которых, если верить легендам, кроется основа могущества Бледного Властелина?
Логрен замолчал, потянулся к кувшину, наполнил бокал Грейс, затем налил себе. Выпил половину и только тогда возобновил свой монолог:
— Теперь вы, надеюсь, сами видите, миледи, что собирать войска преждевременно в любом варианте? Королева Эминда не всегда способна совладать с собой — уж это мне, поверьте, известно лучше многих, — но вчера она выбрала единственно верный путь, чтобы сохранить и защитить не только Эридан, но и все остальные доминионы. В чем я полностью ее поддерживаю.