Его любимой забавой было бороться с волчатами.
– При этом он обожал делать вид, что малыш его победил, – вспоминал Рик. – Ловил от этого настоящий кайф. Представляете зрелище: мелкий волчонок наскакивает на могучего взрослого волка, пытается вцепиться ему зубами в шубу, а тот вдруг падает навзничь и болтает в воздухе лапами. «Победитель» с гордым видом прижимает его к земле и стоит над ним, хвост трубой.
Рик пытается изобразить участников сцены в лицах и продолжает:
– Способность притворяться говорит об умении понимать, как твои действия воспринимают другие. Это свидетельство истинного интеллекта. Я убежден, что волчата прекрасно понимали, что на самом деле происходит, но эта игра давала им возможность научиться одерживать победу над противником много крупнее себя. А без уверенности, которую они таким образом приобретали, повседневная жизнь волка-охотника совершенно невозможна.
В начале «карьеры» Двадцать-Первого как вожака Друидов с приплодом оказались сразу три волчицы – ситуация небывалая, потому что, как правило, внутри стаи складывается одна постоянная альфа-пара, так что волчат рожает одна-единственная волчица-матриарх. Три параллельных выводка стали результатом неслыханного кормового изобилия. В итоге и без того внушительная по размеру стая пополнилась аж двадцатью выжившими волчатами, так что общая численность достигла цифры, которая не укладывается в голове, – тридцать семь волков, самое большое количество из всех официально задокументированных. Размер стаи явился прямым следствием неестественно разросшейся кормовой базы, сложившейся из-за семидесятилетнего отсутствия в экосистеме крупных хищников, и популяция в три с лишним дюжины хищников стала крупнейшей в мире.
– Возглавить эту группу мог только Двадцать-Первый, – подытоживает Рик. – Только ему это было по силам.
А сил требовалось немало. Крайне высокая плотность обитания волков в ареале провоцировала столь же беспрецедентное количество внутренних конфликтов. Нужно было оборонять свою территорию и захватывать новые, поэтому Двадцать-Первый потерял счет битвам.
Волчьи битвы, связанные с охраной территории, по природе своей схожи с межплеменной рознью. Когда стая идет на стаю, воюют не только числом, но и умением, и неизвестно, что важнее. Взрослые волки с обеих сторон либо наступают-отступают, либо бьются с противником насмерть, а молодняк в это время пребывает в ужасе и смятении. Самых младших, прибылых, жестокая схватка зачастую почти парализует (выходит, жестокости надо специально учиться даже волку), а годовики под натиском атакующих могут не устоять, так что главной мишенью для нападающих всегда становится альфа-самец чужой стаи, потому что все прекрасно понимают: если обратить в бегство или убить опытного вожака, победа обеспечена.
Внутривидовые разборки у волков проходят куда серьезнее, чем у шимпанзе или человека, и часто оказываются фатальными. Вторая по частоте причина гибели волков в Йеллоустонском заповеднике – убийство волка волком. (На первом месте – убийство волка человеком.) Но, напомним, Двадцать-Первый оставил по себе славную память по двум причинам: из всех своих боев он выходил победителем и не убил ни одного побежденного.
Выдержку победителя, позволяющего поверженному противнику уйти живым, невозможно объяснить логически. Что за этим стояло? Милосердие? Есть еще одно слово, описывающее отсутствие у победителя стремления окончательно разделаться с побежденным: великодушие. Великодушный волк, возможно ли такое? И если возможно, то каким образом?
Когда человек не убивает врага, а дарует ему жизнь, в глазах сторонних наблюдателей проигравший все равно выглядит униженным, а вот победителю такой шаг лишь добавляет величия. Чтобы проявить великодушие, сперва нужно добиться победы, доказав тем самым право быть великодушным. И милосердие победителя прежде всего говорит об отсутствии страха. Это демонстрация колоссальной уверенности в себе, сильной настолько, что сторонние наблюдатели мгновенно чувствуют: вот сильный вожак, за которым надо идти, потому что только сильный может быть таким снисходительным.
Наибольшим почтением в мире пользуются не беспощадные сторонники «железной руки» типа Гитлера, Сталина или Мао Цзэдуна, хотя под их властью находились сотни миллионов человек. К духовным лидерам человечество причисляет не их, а Махатму Ганди, Мартина Лютера Кинга, Нельсона Манделу. Мирный воин в наших глазах одерживает верх над воином жестоким. Самый знаменитый человек на Земле – так официально называют трехкратного чемпиона мира по боксу в тяжелом весе Мохаммеда Али – профессионально занимался самым жестким спортивным единоборством, но призывал людей к миру и отказался воевать во Вьетнаме, за что на пике карьеры его лишили всех титулов, званий и наград и более чем на три года отстранили от участия в любых соревнованиях. Из-за этого отлучения он потерял миллионы долларов, но в глазах общественности его статус вознесся на недосягаемую высоту. Он стал кумиром, потому что не захотел убивать[49].
Для человека и для животного статус в социальной иерархии значит очень много. Статус подчиняет себе все мысли, требует времени и сил, ради него тратятся средства и проливается кровь. Волки не осознают, почему главенство и статус обладают для них такой важностью, и мы в этом от них недалеко ушли. Не спросив нашего согласия, в полном смысле слова без объявления войны наш мозг начинает вырабатывать гормоны, буквально вынуждающие нас биться за статус и отстаивать в этой борьбе главенство. Главенство ощущается как самоцель. Никто не спрашивает себя зачем. А ведь на самом деле очень даже есть зачем. Затем, что более высокий статус в иерархии способствует выживанию. Это талон на предъявителя, по которому можно получить пищу и возможность спариваться. И того и другого на всех не хватает, а в конкурентной борьбе более высокий статус гарантирует своему обладателю преимущество. На кону стоит выживание и, как его квинтэссенция, продолжение рода, то есть в конечном итоге на кону – возможность оставить потомство и войти тем самым в историю. Доминантный статус позволяет особи вытеснять остальных, когда речь идет о хабитате, кормовой базе, возможности спариваться – и это ведет к тому, что данная особь плодится и размножается. При этом ей совершенно не обязательно осознавать движущие механизмы, важно просто знать, что тебе этого хочется, как собаке, которая радостно прыгает в машину, потому что это сулит поездку на новое место. И если даже человек не осознает того, что им движет, то волк и подавно.
Но вернемся к вопросу, с которого начали: великодушный волк – возможно ли такое? У человека, как мы отметили выше, даровать поверженному противнику жизнь – значит продемонстрировать свое превосходство в силе и колоссальную уверенность в себе. И то и другое у людей в почете. У диких животных демонстрация избыточности или чрезмерности иногда укладывается в так называемую концепцию гандикапа[50]: вот, смотрите, какие у меня огромные рога, носить их тяжело, но я справляюсь. У меня всего в таком избытке, что я могу дать фору любому и, несмотря на то что мне бывает нелегко, я все равно выйду победителем. Избыток всегда поражает, если это избыток того, что в цене: избыток отваги, красоты, денег. Американский экономист и социолог Торстейн Бунде Веблен в своей книге «Теория праздного класса» ввел специальный термин «демонстративное потребление», когда человек сорит деньгами, стремясь с помощью демонстрации их избытка поднять свой социальный статус. Хотя коллекционер старинных автомобилей отправляет социуму посыл несколько отличный от того, что желает сообщить миру певчая птичка сорокопут, развешивающая на шипах растений убитых мышей, которых, возможно, не собирается съесть, а лишь выставляет на всеобщее обозрение и восхищение.
В природе желающие поднять свой статус часто хвастаются тем, что накопили в избытке (будь то дохлые мыши или особняки). А еще можно похваляться избытком красоты (павлиний хвост или роскошные длинные косы), а можно подвергать себя чрезмерному риску (в спорте, войнах или бизнесе). Знаменитый израильский биолог и ниспровергатель авторитетов Амоц Захави, который в далеком 1975 году разработал и сформулировал концепцию гандикапа, занимался изучением арабских дроздовых тимелий, живущих небольшими стаями. Он заметил, что внутри стаи у этих птиц существует конкуренция за возможность участия в бое. Захави увидел в этом проявление самопожертвования, потому что самцы оспаривали друг у друга право на глазах у сородичей подвергнуть себя риску, защищая таким образом честь стаи. Будь они солдатами, то назад в гнездо победитель возвращался бы с орденом. Захави утверждал, что такое рискованное поведение, чреватое тяжелой травмой, можно рассматривать как некое обеспечение притязаний на социальный престиж и демонстрацию обоснованности этих притязаний. Получается, ты не просто хвалишься, что у тебя храбрости больше, чем надо, ты еще и делом доказываешь: да, есть, и больше, чем надо. Окружающие потрясены, что и требовалось доказать.
Дать возможность побежденному, но по-прежнему представляющему потенциальную смертельную угрозу сопернику уйти – значит взвинтить свои ставки до небес. Это демонстрация такой бесконечной уверенности в себе, что статус поднимается на недосягаемую высоту. Настолько уверенная в себе особь может быть и волком, и супергероем.
– Давайте подумаем, почему Бэтмен пощадил Джокера?
На свой риторический вопрос Рик Макинтайр находит ответ сам:
– Восхищаясь героем, который способен сдержать себя, мы еще больше осознаем его силу. Поэтому истории, где положительный герой воздает злом за зло, не так интересны, как истории, где герой стоит перед моральным выбором. Хамфри Богарт сыграл свою лучшую роль в лучшем фильме всех времен и народов. Под конец его герой снова обретает долгожданную любовь, но все-таки жену у мужа не отбивает и поступает так, что никто не остается обиженным. Именно за это зритель и восхищается героями «Касабланки». Сочетание силы и выдержки покоряет, притягивает и чрезвычайно поднимает ее статус в глазах окружающих.