Круглогодичная помощь в добыче пищи, снабжение пищей детенышей, помощь в воспитании молодняка на протяжении нескольких лет до полного созревания и защита самок и детенышей от врагов, угрожающих их безопасности, – такое сочетание встречается редко. Мужчины у людей и самцы у волков относятся именно к этой категории. Причем в верности мы проигрываем волкам. Самцы волков более надежны и последовательны в своем поведении, помогая растить потомство и помогая выживать самкам.
На первый взгляд шимпанзе гораздо больше похожи на людей, но самцы у них не добывают пищу детям и не приносят ее домой. Волки и люди способны лучше понять друг друга. Это одна из причин, почему мы пригласили в свою жизнь волков, а не шимпанзе. Волки, собаки и мы – неудивительно, что мы нашли друг друга. Мы достойны друг друга. Мы созданы друг для друга.
На нашей кухне, на полу и на диване, на наших коленях и в наших кроватях, скрытые на самом виду среди людей, которые забыли о древних корнях своих домашних питомцев, – волки в собачьей шкуре оккупировали наши дома, они меняют наши семьи и сердца, виляя хвостами; они наши помощники и лучшие друзья. Нет никакой иронии в том, что такое жестокое существо, как волк, смог одомашнить себя и стать любимым спутником человека. То же самое они могут сказать о нас. Приняв обличье собак, волки приспособились к людям, поскольку остро чувствовали и понимали законы социальной жизни. Волк знает, кого защищать и на кого нападать, как стоять насмерть. Эта настоятельная потребность отделить друга от врага – наша общая черта. Вот почему мы, с одной стороны, понимаем друг друга, а с другой – боимся друг друга. Вот почему со времен глубокой древности мы представляли волков в самых разных ипостасях – от стражей до богов.
Наблюдая за волками, мы видим родственное существо, которое может вызывать интерес, страх или восхищение. Мы также видим, что многие склонности и таланты наших собак полностью сформировались в дикой природе и сохранились неизменными в наших домах.
Пород собак существует великое множество, и они очень разные, от датских догов до чихуахуа. Тем не менее собака даже на большом расстоянии отличает другую собаку от кошки. Как и дети.
Рик Макинтайр любит повторять, что, поскольку во многих домах живут собаки, мы уже знаем «и тех и других».
– Вы имеете в виду волков и собак? Или волков и людей? – спрашиваю я.
– Точно, – уклончиво отвечает он.
«Моя собака меня любит или просто просит угощения?» Этот вопрос недавно задал мне профессор, изучающий изменение климата (а не собак). Тот же вопрос я часто задавал сам себе. Краткий ответ: собака действительно вас любит. Одна из причин – ваша доброта. Будь вы жестоким, ваша собака бы вас боялась. Тем не менее она могла бы все равно вас любить, из чувства долга или по необходимости – точно так же поступают многие люди, подвергающиеся жестокому обращению в семье. Полный ответ звучит так: судя по тому, что мы знаем о мозге собак, о химии их мозга и изменениях, вызванных одомашниванием, ваша собака вас любит. Мы вывели собак такими, какими хотели бы видеть людей: верными, работящими, внимательными, готовыми защитить, обладающими интуицией, чуткими, любящими, помогающими тем, кто попал в беду. Чувства, которые они испытывают, для них реальны – независимо от происхождения. Ваша собака искренне вас любит, а у вас, тоже одомашненного, активируется древняя, глубинная часть мозга – и вы тоже любите свою собаку.
В окрестностях города Бозмен, штат Монтана, Крис Бан и его жена Мэри-Марта – хозяева небольшой гостиницы под названием «Хоулерс Инн». На полутора огороженных гектарах рядом с домом они держат несколько рожденных в неволе волков, которые нуждаются в защите. Крис и Мэри-Марта вырастили этих животных, с трехнедельного возраста кормили их из бутылочки. Волки не знают другой жизни. Это настоящие волки, а не помесь волка с собакой. При моем появлении они подбежали к ограде, любопытные как собаки.
Я читал о русских дружелюбных лисах с хвостами колечком, а также о теориях, что дружелюбные волки одомашнили сами себя – что выглядит вполне логично, – но тем не менее очень удивился, увидев, как человек общается с прирученными, но не одомашненными волками.
Перед тем как войти в вольер, Крис надел брезентовый комбинезон, чтобы защититься от удивительно длинных и острых когтей обрадованных волков. Но больше всего меня удивило их дружелюбие. Они виляли хвостами и весело прыгали вокруг человека. Мне самому пришлось остаться снаружи.
– Волки очень эмоциональны, – объяснил мне Крис, стоя на коленях в гуще ласкающихся к нему волков. – Наверное, они даже эмоциональнее собак. Всегда можно понять, о чем думает волк, счастлив ли он, спокоен или чем-то встревожен.
Шестилетний альфа-самец подошел к Крису, потерся о его ноги и опрокинулся на спину. Крис склонился над ним и начал чесать волку живот, а остальные лизали человеку лицо – точно так же, как делает Джуд, когда дома я чешу живот Чулы. Я спросил Криса, какое место он занимает в иерархии стаи. Он ответил, что не принадлежит стае. Его роль другая, он – опекун.
Наблюдая за этими волками, я думал о правдоподобности теории, что волки, привыкшие жить рядом с людьми, приобрели «двойное гражданство», а потом, по прошествии многих столетий, встроились в человеческое общество, отдалившись от своих корней. Похоже, это был удачный карьерный ход.
Часть третьяОстрые вопросы
Занимающий нас сейчас вопрос очень темен, но вследствие его важности он подлежит подробному рассмотрению; всегда бывает полезно уяснить себе, в чем недостаточность наших знаний.
Проблема в том, что правила просты, а животные – нет.
Неразумная теория
Первые эксперименты показали, что волки не понимают, когда рука человека указывает на спрятанную пищу. Собаки часто понимают это. Но от человека, указывающего в нужном направлении, волки были отделены забором. Разумеется, собак никто не отделял, и люди, которые проводили тестирование, были им хорошо знакомы. Когда условия экспериментов были наконец выравнены, волки показали себя не хуже собак – без всякого обучения.
Эксперименты могут очень многое рассказать о поведении. Но иногда воспроизводимые в них ситуации до такой степени редки или искусственны – как с волками за ограждением, – что скрывают те способности, которые призваны исследовать. Поведение и выбор животного в естественной обстановке не всегда можно смоделировать в эксперименте.
Любой эколог, наблюдающий животных в дикой природе, осознает глубину и сложность их взаимоотношений с окружающим миром и понимает, насколько легко эти нюансы ускользают от наблюдения, когда животные занимаются своими делами, поддерживая свою жизнь и жизнь своего потомства.
С одной стороны, лабораторные исследователи как будто озабочены «проверкой» научных концепций, таких как «самосознание» и «теория разума». Дело не в том, что от этих идей нет никакой пользы. Есть. Вот только животным безразличны научные классификации и условия экспериментов. Им неинтересны споры о тончайших различиях между категориями, например утверждение о том, что разбивание моллюска камнем – это использование орудий, а когда чайка бросает моллюск на камень – нет. Их забота – выжить. Тем временем некоторые исследователи дробят концепции на столько кусочков, что они становятся похожими на шашлык. Поэтому в этом разделе я хочу немного развлечься, рассказав о путанице, созданной учеными, изучающими поведение. Мы немного развеем туман и разобьем некоторые зеркала. Что касается шашлыка, то первым на вертеле располагается «теория разума».
«Теория разума» – довольно неудачное выражение – представляет собой концепцию. Какую именно, зависит от того, кого вы спрашиваете. Наоми Ангофф Чедд, работающая с детьми-аутистами, дает такую формулировку: это «понимание, что у другого человека могут быть мысли, отличные от ваших»[78]. Мне нравится такое определение; оно разумно. Исследователь дельфинов Дайана Рейсс объясняет иначе: это способность понимать, что «я представляю себе, что ты думаешь». Но другие утверждают – мне кажется это странным, – что это «умение читать мысли других». Лагерь «чтения мыслей» получает наибольшее освещение в средствах массовой информации, и его сторонники сильнее всего увлечены своими идеями. Итальянский нейробиолог и философ Витторио Галлезе пишет о наших необыкновенных способностях чтения мыслей.
Не знаю, как вы, но я не умею читать мысли. Догадка, основанная на языке тела и на предшествующем опыте, – вот и все, что нам доступно. Если к нам на улице подходит странно одетый человек, наша главная проблема заключается в том, что мы не можем знать, о чем он думает. Если «теорию разума» определить как понимание, что мысли другого человека могут отличаться от ваших, тогда все в порядке. Но утверждение, что люди обладают «необыкновенными способностями чтения мыслей», – это чушь. Именно поэтому мы приветствуем друг друга фразой: «Как дела?»
«Теория разума» была придумана в 1978 году учеными, которые изучали шимпанзе[79]. Совершенно не понимая, каким должен быть соответствующий контекст и что именно имеет смысл для шимпанзе, они показывали обезьянам видеоролики, где актеры пытались достать бананы, находящиеся вне пределов досягаемости, слушали музыку на отсоединенном от сети проигрывателе, дрожали от холода из-за неработающего обогревателя и так далее. Предполагалось, что шимпанзе покажут свое понимание задачи, стоящей перед человеком, выбирая фотографию с ее решением. Например, они должны были выбрать «зажженный фитиль для неработающего обогревателя». Нет, исследователи не шутили. Если обезьяна не выбирала правильное фото, исследователи объявляли, что она не понимает проблему, с которой столкнулся человек, и поэтому «теория разума» к ней неприменима. (Представьте себя на месте шимпанзе. Вас приводят в комнату, показывают видео, на котором человек дрожит рядом с обогревателем, вам никто не объясня