. Поэтому давайте проведем другой эксперимент: сначала споткнитесь о собаку, а затем специально ударьте ее. Вы убедитесь, что собаки прекрасно понимают ваши намерения.
Некоторые эксперименты больше говорят об исследователях. Когда исследователи не способны почувствовать мысли или намерения животных, это показывает, что у многих людей отсутствует «теория разума» в отношении представителей других видов. Тем не менее многие животные (например, млекопитающие и птицы) понимают, что если на них смотрит другое животное, то оно их видит. И сознают, что их интересы не всегда совпадают. (Если только, как в случае с собаками Шеклтона[81], не научились абсолютному доверию и не знают иного поведения, кроме верности.)
Он понял, что собак не прокормить.
А это значит, кто-то будет должен
Их уводить за ледяной утес
И там пристреливать. Я представляю
Арктическую ночь: ей нет конца,
Она пришла и больше не уходит,
И тьма тайком крадется под одежду.
Стрелять в собак иные не хотели,
Ведь эти псы – сама любовь и нежность,
Тепло и память о далеком доме,
О сытости и мягких одеялах. Их хвосты
Все сотканы из радости, тела
Обернуты в пушистый мех надежды.
Когда они покорно шли на смерть,
Одна несла игрушку… Я не в силах
Была читать и дальше про собак,
Которые так верили тем людям,
Что привели их в белую пустыню,
В застывший ужас. Боже! Эти псы
Тянули сани, охраняли лагерь,
Но их теперь приказано убить,
Из-за того, что пища на исходе.
Собаке с мокрым добрым языком
Неведомо предательство. Она лишь
Умеет слушаться: сидеть, стоять, ко мне —
И оставаться рядом с человеком.
Никто никогда не соотносил «теорию разума» с тиграми. Ведь, следуя ее концепции, тигр должен понимать, что вы можете обнаружить его преследования и начнете действовать соответственно. Так вот: они это понимают. В индийском Сундарбане, в дельте реки Ганг, деревенские жители, которым приходилось работать в лесу, придумали способ защиты от тигров. Они надевали маски вроде тех, которые носят в Хеллоуин, но только на затылок, так что лицо и глаза оказывались сзади. И тигры не нападали – думали, что за ними наблюдают. Раньше тигры убивали по человеку в неделю, но людей в масках они больше не трогали, хотя и шли за ними, как и прежде. За это же время погибли еще двадцать девять человек – они не носили маски. (Пример того, что со старыми привычками трудно бороться; почему бы всем не надеть маски?) Точно так же поступают матери, которые хотят, чтобы дети думали, что у них есть «глаза на затылке», а у самых разных бабочек, жуков, гусениц, рыб и даже некоторых птиц на теле есть заметные пятна, похожие на глаза, – обычно сзади. Такая раскраска – попытка обмануть хищников, заставить их думать, что потенциальная добыча смотрит назад и элемент неожиданности утрачен. Другими словами, самые разные хищники хорошо понимают, что жертва иногда может видеть, как ее пытаются схватить, и что она может действовать независимо, опираясь на это знание. Это и есть «теория разума». Именно поэтому хищники стараются подкрасться незаметно, прячутся в засаде, нападают сзади и так далее.
В Танзании, в кратере Нгоронгоро, я однажды наблюдал за семейством львов. Вот они проснулись и поприветствовали друг друга. Затем все вместе поднялись на гребень невысокого, поросшего травой холма. За холмом, примерно метрах в восьмистах, паслось небольшое стадо зебр. Без видимой причины один из львов остановился и сел. Остальные пошли дальше. Потом сел второй лев. Остальные продолжили путь. Потом сел третий лев. Так на гребне холма возникла «ограда» из сидящих в высокой золотистой траве львов – они сидели на равном расстоянии друг от друга мордами к далеким зебрам. Один лев тем временем продолжал идти в сторону зебр. То есть львы устраивали тщательно спланированную засаду. Один должен был испугать зебр, чтобы те побежали к холму. Те, кто остался ждать, получили очевидные преимущества: превосходный обзор под прикрытием высокой травы и выгодная позиция на холме, тогда как зебрам пришлось бы подниматься по склону. Казалось бы, превосходная тактика. Но оказалось, что зебр обмануть не так просто: они заранее заметили крадущегося льва и передвинулись подальше от холма.
Если присмотреться, вы убедитесь, что жизнь многих животных зависит от того, смогут ли они определить – быстро и безошибочно, – охотится ли хищник или просто идет, опасается ли соперник или собирается атаковать. Но этим не ограничивается список жизненно важных решений относительно намерений других.
Ричард Вагнер наблюдает птиц в естественных условиях – это часть его работы. Мы знакомы с десяти лет. Когда нам было по двадцать, мы вместе изучали морских птиц и пережили много приключений в Кении. Ну а теперь летним днем мы сидим у меня на заднем дворе в тени кленов, и он рассказывает о морских гагарках. Ричард долго занимался изучением их колонии, наблюдал за птицами день за днем, год за годом.
– Когда долго наблюдаешь за гагарками, – говорит он, – со временем понимаешь, кто из них хороший боец, кто верный супруг, а кто гуляка. Одна из самок обнаружила, что ее самец стал проявлять внимание к другой самке, и прогнала его. На следующий день она повстречала ту же самку. Она ее узнала, напала на нее и столкнула со скалы.
Каковы были ее мотивы – может, самец воровал еду для другой самки или ее птенцов?
– Исключено, – говорит Вагнер. – Я наблюдал за ними не одну тысячу часов и абсолютно уверен. Они не воруют еду для других самок.
Причина агрессивного поведения гагарки, как выяснил Вагнер, заключается в том, что в следующем году самец может сбежать с другой самкой.
– Копуляция в этом году ведет к образованию пары в следующем. Самка охраняет свою семью. А самец стережет самку, чтобы обеспечить себе потомство.
Неужели именно так рассуждают птицы? Не знаю. Но готов поспорить, что они чувствуют нечто похожее на ревность. В конце концов, ревность – а не понимание вероятностных законов эволюционной генетики – мотивирует людей охранять своего супруга.
– Гагарки знают друг друга, как дети в школьном автобусе, – объясняет Вагнер. – Они не ошибаются. Гагарки – социальные животные. Они видят друг друга ежедневно. Прилетают на одну и ту же скалу. И они живут до двадцати лет! Гагарки знают, кто к ним летит, до того, как птица сядет. Например, приближается самка. Самец А покрывает ее; самец В сталкивает самца А и сам покрывает самку. Самец С покрывает самца В. Он только что видел, как самец В продемонстрировал, что он самец. И это не ошибка, совершенная в спешке. Это тактика противостояния. Тот, кого покрывают, публично оказался в подчиненном положении. Получается, что такая тактика в отношении других самцов помогает устранить конкуренцию. Чем чаще самец покрывается другими самцами, тем реже он появляется на «брачной» скале. Вполне возможно, что они испытывают нечто такое, что мы называем унижением. Они теряют свой статус.
Стремление к статусу свойственно и нам, но мы не больше, чем гагарки, понимаем наши мотивы. Статус способствует размножению, но мы не видим расчетов средних репродуктивных значений за всю жизнь, которые эволюция выполнила и вручила нам в виде шпаргалки под названием «желания». Мы чувствуем мотивацию – такую как ревность или стремление к высокому статусу. И часто ведем себя в соответствии с этими желаниями.
Нам в общем и целом непонятна теория их разума, но другие животные, похоже, имеют теорию относительно нас. Они «знают, что мы можем знать». Однажды мои давние друзья Джон и Нэнси заметили пару диких крякв у себя на лужайке и угостили птиц хлебом. На следующий день утки вернулись. Джон и Нэнси покормили их дробленым зерном. Утки стали приходить постоянно – ничего удивительного. Но однажды Джон услышал стук. Он открыл дверь и выглянул во двор через москитную сетку – никого. Наверное, тот, кто стучал, уже ушел, решил Джон. Но стук раздался снова. Нижняя часть москитной сетки была закрыта металлическим листом, и Джон посмотрел вниз. Удивительно: как утка, у которой нет «разума» или «самосознания», смогла подойти к входной двери и постучать?
Вспоминаю случай в Тринидаде. Обезьянка капуцин отделилась от стаи, забралась на дерево над нашими головами, начала отламывать ветки и бросать в нас. Совершенно очевидно, что обезьяна нас увидела, посчитала потенциально опасными (в этих местах охотятся на обезьян) и пыталась отогнать. Неизвестно, сознательно ли капуцин хотел защитить своих сородичей, но у меня сложилось именно такое впечатление. Он явно говорил нам: «Уходите». Профессор Джоанна Бергер обычно наблюдала за поведением капуцинов у крошечной, почти пересохшей ямы с водой. Обезьянам не нравилось, когда она пряталась в наблюдательной вышке, они меньше беспокоились, если она стояла, прислонившись к дереву, чтобы они могли ее видеть. Каждый день за час до рассвета, когда обезьян еще не было, Джоанна ставила рядом с ямой пластиковую ванночку и наполняла водой, которую приносила в ведре. Обезьяны тогда могли пить из пластиковой ванночки, а не спускаться в яму, где их не видно. Пока Джоанна наблюдала, ведро стояло за соседним деревом. В последний день Джоанна пошла взглянуть на обезьян, но не стала наполнять ванночку водой, потому что у нее было очень мало времени. Увидев, что ванночка пуста, одна из обезьян зашла за дерево, взяла ведро и принесла Джоанне. Совершенно очевидная коммуникация, понимание того, что понимает другой.
Самодовольство и обман
Утка, стучавшая в дверь, и дикая обезьяна с ведерком, по всей видимости, представляли желаемый результат, состояние дел, отличное от реальности, которую наблюдали в данный момент. Когда наши собаки ищут нас в разных комнатах, они представляют, что находят нас. Они ищут нечто такое, что соответствует их интересам, то, чего у них нет сейчас, и они точно знают, что именно им нужно. Их мысленные картины, воображаемые сценарии, причины и следствия, желаемый результат – это и есть мышление. Составление маршрута, ведущего к цели, – сначала один отрезок пути, потом другой – можно даже считать первым шагом к рассказыванию историй. Что же еще нам говорят эти «ребята»?