Теперь мы можем по-разному на это ответить. Но в тот день в 1977 году, когда я вышел со стадиона, вытирая глаза и испытывая восторг от одной мысли, что мы живем в одном мире с такими удивительными существами, сомнений не было. Никаких. Насколько я мог видеть, косатки явно получали удовольствие от представления.
Любить и беречь
В 60-е годы XIX века аквариумы в Великобритании и Соединенных Штатах начали демонстрировать белух и бутылконосых дельфинов. Ф. Т. Бартнум, вероятно, первым научил белуху исполнять трюки, а в 1914 году директор нью-йоркского аквариума Чарльз Таунсенд с удивлением отмечал, что игры дельфинов напоминают «возню щенков». Но на протяжении десятилетий плохой уход за дельфинами приводил к тому, что они недолго жили в неволе.
В 30-е годы XX века несколько кинопродюсеров сняли во Флориде фильм о подводной жизни. «Марин Студиос» быстро превратилась во флоридский «Маринлэнд», куда потянулась публика. До «Маринлэнда» люди абсолютно ничего не знали о социальных, эмоциональных и когнитивных способностях дельфинов. Когда куратор водного парка Артур Макбрайд соединил двух самцов, которых выловили вместе, а затем разлучили на несколько недель, они, по словам Макбрайда, «выказали величайшее волнение… Несомненно, эти двое узнали друг друга». Растроганный и удивленный, Макбрайд писал, что дельфины, находившиеся на его попечении, «наши самые человекоподобные морские родственники… милое и игривое водное млекопитающее, которое помнит друзей». Теперь ученые могли наблюдать за бутылконосыми дельфинами вблизи. До этого люди думали о них – если вообще думали – как об источнике мяса, жира и кожи. Аквариумы покупали дельфинов и китов, завлекая публику удивительными млекопитающими, которые живут семьями. Так мы познакомились с социальной жизнью дельфинов.
Однажды в 50-е ночной сторож заметил, что один из дельфинов как будто подбрасывает пеликанье перо. Вскоре животные уже подбрасывали мячи и игрушки. «Маринлэнд» демонстрировал первую в мире «ученую морскую свинью». Затем начались шоу дельфинов. Но первым в контакт вступил дельфин, а сторож и публика учились его понимать. На протяжении следующих тридцати лет научные исследования были посвящены только дельфинам, жившим в неволе.
Бизнес набирал обороты. Росло число выловленных дельфинов, увеличивалась прибыль. Самой ценной добычей были косатки.
В захватывающем фильме «Черный плавник» Говард Гаррет, выступающий в защиту китов, вспоминает одну охоту, участником которой он был в 70-е годы. С быстроходных катеров бросали взрывчатку, чтобы напугать косаток и загнать их в сети. Но этих косаток уже ловили, объясняет он, «и они знали, что происходит, что у них собираются отнять детенышей. Поэтому взрослые без детенышей направились на восток, прямо в ловушку. Люди на катерах последовали за ними, думая, что туда плывут все». Но самки с детенышами отделились от основной группы и обогнули дальнюю часть острова. Косатки без детенышей держались на самом виду, а остальные незаметно ускользнули. Эта блестящая тактика заставляет нас задуматься над вопросом, который уже звучал в этой книге: как они передавали друг другу такие сложные мысли?
Но Гаррет напоминает нам, что «в конечном счете они должны были вынырнуть на поверхность, чтобы вдохнуть». Косаток заметили с вертолета, и катера направились к ним. Окружив молодняк, люди сняли главную сеть, чтобы выпустить взрослых.
Но те не уплыли.
– Когда ловцы начинают заарканивать детенышей, – рассказывает мне Кен, – матери пытаются защитить их и энергично сопротивляются. Самка становится между катером и детенышем и пытается оттолкнуть его. Все громко кричат.
По словам Кена, иногда люди пугаются и просто убивают взрослых косаток.
В фильме слово затем берет дайвер Джон Кроу. Когда они перемещали детеныша в носилки, чтобы забрать с собой, «вся семья выстроилась в линию в двадцати пяти метрах от нас, переговариваясь между собой. И тогда я понял, что мы творим. У меня слезы навернулись на глаза… Это как забирать ребенка у матери… Что может быть хуже?» Тем не менее он продолжил работу: «Все смотрели – что я мог сделать?» После того как все закончилось, в сетях нашли трех мертвых косаток. Кроу и двум другим дайверам приказали «разрезать сеть, затолкать внутрь животных камни, привязать к хвосту якорь и утопить». Кроу так вспоминает эту операцию: «Худшее, что мне когда-либо приходилось делать».
Невозможно представить, что чувствует социальное млекопитающее с мозгом, который сравним с нашим, после того как оно изо всех сил пыталось отстоять своего детеныша, потерпело неудачу и теперь уплывает подальше от этого хаоса, разлученное с существом, с которым оно поддерживало постоянный контакт на протяжении нескольких лет. И детеныш, одинокий, внезапно отрезанный от голосов родственников, попавший из безбрежного океана в замкнутое пространство бетонной коробки, объятый ужасом и растерянный…
Когда Соединенные Штаты и Канада запретили отлов косаток, аквариумы переместили свои операции в Исландию. В 1983 году двухлетний трехметровый самец косатки, выловленный в исландских водах, прибыл в аквапарк канадской Виктории на Тихоокеанском побережье прямо напротив дома Кена, на противоположной стороне пролива Харо. Косатка получила кличку Тиликум. Эрик Уолтерс, бывший тренер аквапарка, вспоминает, что с Тиликумом «было очень приятно работать… он прекрасно себя вел, всегда старался угодить… Тиликуму можно было доверять».
Но до этого у Тиликума был другой тренер, который поместил его в бассейн вместе с уже обученной косаткой и использовал наказания. Если обученная косатка выполняла указания, а Тиликум нет, тренер наказывал обоих, лишая их еды. Вторая косатка расстраивалась и до крови кусала Тиликума за голову. Такого поведения никто не наблюдал среди косаток, живущих на воле.
Морской парк представлял собой просто огромный садок из сети, окруженный открытыми трибунами, – он плавал в заливе, словно маленький морской вокзал. Руководство парка опасалось, что кто-нибудь, пожалев косаток, разрежет сеть, и поэтому на ночь животных перемещали в плавучий стальной контейнер размерами шесть на девять метров. Для животных, которые в день преодолевают до ста двадцати километров и размеры которых составляют больше половины ширины их камеры, проводить две трети времени неподвижно, в состоянии сенсорной депривации, было «просто неправильно», как признается бывший директор морского парка Стив Хакстер. По утрам Тиликум – теперь выросший до пяти метров и проводивший большую часть времени в стальной банке в обществе двух враждебно настроенных сородичей, не принадлежавших к его стаду, – часто появлялся с кровоточащими ранами. Тиликум столкнулся с абсолютно неестественным уровнем насилия, избежать которого было невозможно.
Кен рассказывает мне, что ситуация, когда Тиликума четырнадцать часов в день держали в цистерне вместе с другими косатками, которые были враждебно настроены и тоже страдали, «вероятно, привела к психозу».
Еще в 1981 году в своей первой книге, посвященной косаткам, Эрих Хойт писал: «Косатки, живущие в неволе в морских парках, удерживали под водой тренеров, едва не утопив их. Иногда кусали людей. Эти инциденты обычно случались после того, как косатка прожила в неволе несколько лет. Из-за смены привычной обстановки, а иногда от скуки косатка вдруг становится подавленной и раздражительной. К счастью, тренер обычно замечает признаки такого состояния. До сих пор косатка ни разу не убивала тренера».
Однажды в 1991 году Тиликум и две другие косатки утопили тренера по имени Кэти Бирн, которая случайно оказалась в воде. Обычно тренеры в этом парке не спускались в воду. Один из коллег Кэти, Корил Бейрд, считает, что животные, удивленные появлением человека в их бассейне, просто играли. «Дело в том, что они просто не понимали, – сказал он, – …что она не может задержать дыхание на двадцать минут». Разразился скандал, и водный парк закрыли. Тиликума продали в тематический парк «Водный мир» в Орландо, штат Флорида. Он стоил миллионы – как самец-производитель.
По прибытии в «Водный мир» самца весом пять с половиной тонн поместили вместе с двумя самками, которые постоянно нападали на него. И дело не только в тесноте замкнутого пространства. Вспомните о разных вокальных диалектах кланов, о не общающихся между собой оседлых сообществах, о культурных и генетических различиях между бродягами и оседлыми косатками: их зоны обитания могут пересекаться, но они никогда не вступают в контакт. Свести косатку из Исландии с обитателями северо-западного побережья Америки – это все равно что поместить неандертальца, охотника на мамонтов, в одну камеру с тремя ирландскими официантками. Даже в неестественных условиях неволи Тиликум был пришельцем из другого мира – возможно, даже относился к другому виду. И тут же подвергся нападкам.
В конечном итоге сотрудники «Водного мира» добились того, что их косатки принесли потомство. Но не оставили детенышей с матерями, как это происходит в природе, а отделили молодняк вскоре после того, как матери перестали их кормить, – как скотоводы. Потом руководство распределило детенышей по своим тематическим паркам, руководствуясь исключительно финансовыми соображениями, словно это был просто товар.
Бывший тренер «Водного мира» Кэрол Рэй рассказывает репортеру, что, когда персонал отобрал детеныша у Катины, косатка «осталась в углу бассейна, дрожала и кричала, буквально плакала. Я никогда не видел ее в таком состоянии… Настоящее горе, по-другому это не назовешь». Бывший тренер того же парка Джон Харгроув вспоминает, что кит Касатка и ее детеныш были «очень близки… неразлучны». После того как детеныша увезли в аэропорт, Касатка «издавала звуки, которых мы никогда от нее не слышали». Исследователь, проанализировавший эти звуки, пришел к выводу, что сигналы Касатки были дальнодействующими – животное пыталось установить контакт с пропавшим детенышем.
В фильме Говард Гаррет напоминает нам, что, когда косаток начали содержать в неволе, мы о них почти ничего не знали и считали их жестокими убийцами. Но потом выяснилось, что они «на удивление доброжелательные и отзывчивые, стремятся к общению. До сих пор не известно ни одного случая, когда в дикой природе косатки причинили бы вред людям». Живущие на воле косатки не убили ни одного человека, однако пребывание в неволе приводит к насилию среди самих животных. В естественных условиях насилие и жестокость в сообществах косаток полностью исключены. По всей видимости, необычное пов