Но неужели я действительно был там? От этой мысли карусель безумия вновь начала свой разгон, а сердце заколошматилось об рёбра. Это был даже не страх, а самая настоящая паника. Воздуха снова стало не хватать, мне словно сжали горло… а потом я услышал, как заскрипела входная дверь.
Этот звук выдернул меня из панической атаки. Я резко обернулся, не то испугавшись этого звука, не то удивившись ему. Но мне не показалось – полоска света из коридора разрезала комнату по диагонали, с каждым ударом сердца становясь всё шире. А сердце у меня билось часто.
Как только освещённой оказалась моя пустая кровать, дверь на секунду прекратила свой ход, а потом распахнулась резко, рывком. На пороге стоял мужчина – я видел лишь силуэт, из-за света в коридоре разглядеть его не получалось. Заметив меня, он решительно вошёл в комнату. Но не успел пройти и нескольких шагов, как на пороге возник второй человек.
– Эй! – крикнул он. – Стоять!
Первый, уже дойдя до середины комнаты, резко развернулся. Эти двое явно не были друзьями, понял я, сдвигаясь в сторону. Вдоль окна, а потом и стены я скользнул в угол комнаты, не зная, как быть дальше.
Мужчина, что стоял теперь в центре комнаты, замешкался, а потом выхватил из-за голенища сапога нож. При этом направил его не на меня, а на второго гостя. Тот в ответ вытащил из кармана маленький пистолет. Направил его на противника и сказал:
– Бросай нож, а то пристрелю.
Мужик с ножом глянул на меня, на окно, пристально посмотрел на человека с пистолетом, а потом вдруг развернулся и бросился к окну. Вот он вскочил одной ногой на стул, второй ступил на подоконник и… выпрыгнул из окна.
– Стой! – крикнул мужик с пистолетом и бросился к окну.
Я не успел заметить, что стало с выпрыгнувшим, но мне почему-то не верилось, что он может упасть и разбиться. Поэтому, когда второй мой «гость» выглянул из окна, я невольно спросил:
– Он… улетел?
Тот глянул на меня, как на идиота, снова отвернулся к окну и пробурчал:
– Улетел, конечно… Вон лежит, полудурок. Шею себе свернул только. Надо в полицию звонить.
– А… кто вы? – решился я на резонный вопрос.
– Егор, – представился мужчина, убирая пистолет. – Меня батя послал. Игнат. Попросил за тобой присмотреть сегодня ночью. И не зря, как вижу.
Ему было лет сорок или чуть больше на вид. Крепкий, плечистый, с коротко стрижеными светлыми волосами.
– Да. Точно. Спасибо. – Я откашлялся и попытался вернуть голосу спокойствие. – А… этот, с ножом – кто это был?
– Лица я не разглядел… Надо Андрюхе звонить. Как осматривать будем – рассмотрю получше.
– Андрюхе… Сержанту? Ясно. Анна!
– Что? – не понял Егор.
– Анна! Консьержка! Она жива?
– Он её не убивал, если ты об этом.
– Слава богу…
Не знаю уж, почему я так заволновался из-за Анны. Раньше я никогда не думал об обслуживающем персонале, как о людях. Не переживал из-за них. А сейчас мне ужасно не хотелось, чтобы и с милой нелепой консьержкой что-то случилось. Не хотелось, вообще, чтобы кто-то ещё умирал.
Тем временем Егор уже достал телефон и начал кому-то звонить.
– Алё… Андрюха? Да… Слушай, извини, конечно, что так поздно, но я не просто так звоню. У нас тут жмур. В гостинице. Приезжайте, в общем, тут уже всё расскажем.
Он сбросил вызов и направился к выходу.
– Чего стоишь? – спросил он, не оборачиваясь. – Пошли, будем труп стеречь.
Стойка ресепшена пустовала – видимо, Анна спала в служебном помещении. Егор направился через холл к выходу, бросив мне:
– Разбуди её. Пусть хозяину сообщит.
Я не стал спорить. Подошёл к стойке и легонько ударил по звонку. Через несколько секунд заспанная консьержка показалась из двери за стойкой, на ходу надевая очки.
– Ой, это вы! – улыбнулась она.
– Да, доброй ночи. Послушайте, Анна, здесь такое случилось… В общем, человек из окна выпал.
– Что? – Та мигом проснулась. – Где? Кто? Как это?
– Ну… Долго рассказывать. В общем, на меня в номере напал человек, а потом мне на помощь пришёл Егор… Ну, сын Игната… В общем, тот, что напал на меня, выпрыгнул в окно, и… вот. В полицию Егор уже позвонил, но вдруг вам надо знать об этом? В смысле, конечно, надо… Как-то так, в общем.
Анна выслушала меня молча, раскрыв от удивления рот. Потом опомнилась:
– Да! Да, я позвоню Максиму… А вы… Вы в порядке?
– Да, со мной всё нормально. Он ничего не успел мне сделать.
– Какой кошмар! Господи. А вы не шутите?
– Да какое там – труп под окнами лежит…
– Господи!
– В смысле, я не шучу. В общем, я пока выйду туда, посмотрю, что к чему. Полицию подожду.
– Конечно, конечно. А я пока позвоню.
Поворачиваясь к дверям, я взглянул на часы, висевшие над стойкой – было пять минут четвёртого. Три часа ночи! Ещё бы спать и спать…
На улице было ещё холоднее, чем обычно. Куртку я взять, конечно же, не додумался, поэтому сырой ветер продул меня насквозь, не успел я отпустить дверь гостиницы. На стенах горели белые фонари ночной подсветки. В этом свете хорошо было видно мёртвое тело. Вокруг его головы асфальт был тёмным от крови. Егор стоял над трупом, засунув руки в карманы, и внимательно его рассматривал.
Поразмыслив, я решил вернуться в гостиницу. Здесь было теплее, да и смотреть на окровавленный труп мне что-то не хотелось. А раз скоро сюда явится полиция, мне следует одеться, подумал я. Вдруг снова придётся ехать в отделение.
До номера я шёл, поминутно оглядываясь – не притаился ли где ещё один человек с ножом? Но нет, коридоры пустовали. В номере я быстро схватил куртку и вышел, лишь раз взглянув на оставленное открытым окно.
Когда я, натянув куртку, спустился в холл, на окнах уже мерцали красные и синие блики от полицейской мигалки. Анна выглядывала из окна поверх белых горшков с растениями.
– Позвонили? – спросил я.
Она подпрыгнула от неожиданности:
– Господи! Вы меня так напугали! – Она приложила руку к сердцу и шумно выдохнула. – Да, позвонила Максиму. Это владелец гостиницы, Максим Камнев. Он так-то в Ольге живёт, но обещался приехать, как только сможет. Строго-настрого запретил разговаривать с журналистами. Видимо, боится, что я сболтну лишнего…
Дверь открылась, и на пороге появился полицейский – его имени я не знал, но он уже сопровождал меня, когда мы ездили к доктору на «экспертизу». Он кивнул мне и сказал:
– Идёмте, сержант зовёт.
Я улыбнулся Анне и проследовал за полицейским.
В свете фонарей криминалист в белых перчатках колдовал над трупом, поминутно доставая инструменты из рабочего серого чемодана. Сержант стоял рядом и разговаривал с Егором.
– Доброй ночи, – поздоровался я, подходя.
– Здравствуйте, – вежливо ответил сержант. – Доброй эту ночь назвать трудно. Кхм-кхм. Скажите, вы знали покойного?
Я вгляделся в то, что осталось от головы мертвеца. Трудно было разглядеть что-то в крови, а от вида расколотого черепа у меня скрутило желудок. Не выдержав и трёх секунд, я отвернулся.
– Извините, – сказал я, стараясь подавить приступ тошноты. – Что-то к горлу подкатило.
– Ничего, – спокойно сказал сержант.
– Вроде бы я его не знал. Темно, конечно, в комнате было, лица не разглядеть… ну, если судить по тому, что осталось – не знаю я такого. Да и откуда? Я тут никого не знаю. Блин, да как у него так голова-то разлетелась? Всего-то третий этаж!
– Во-первых, этажи тут очень высокие, – ответил сержант Крутов. – Это здание сталинской постройки, с высокими потолками. А во-вторых…
– Он вниз головой сиганул, – перебил его Егор. – Вот она и лопнула, как арбуз. Тут трёх этажей более чем достаточно.
– Да, верно, – согласился сержант.
– Зачем он прыгнул вниз головой? – спросил я. – В смысле… он хотел убить себя, что ли?
– Скорее всего, – уклончиво ответил сержант.
– Да точно хотел! – Егор посмотрел на меня. – Иначе прыгал бы на ноги. Вообще, прыгнуть вот так не у каждого получится. Нужно это сознательно делать, потому что приходится перешагивать через инстинкт самосохранения. Тело-то всё равно пытается сгруппироваться, самую удобную для падения позу найти. А он так уверенно выскочил, словно уже сто раз это делал.
– Это навряд ли, – заметил я.
– Или хотя бы тренировался.
– Тренировался убивать себя?
– Да, это я и имел ввиду. А что? – Егор повернулся ко мне. – Не веришь?
– Не очень.
– В мире дохрена религий, которые проповедуют принесение себя в жертву.
– Метафорически, наверное? – уточил я.
– Совершенно буквально, – отрезал Егор. – Во имя высшей цели.
– Вы что же это, думаете, что напавший на меня – религиозный фанатик?
– Очень даже может быть, – вмешался сержант. – Вот, взгляните.
Он присел на корточки рядом с телом и закатал рукав его куртки. На белой коже предплечья я увидел татуировку – крест, но не похожий на христианский. Перекладина делила основную линию ровно пополам. Более того, это была и не перекладина вовсе – обе её стороны сужались по направлению к основной линии, делая их чем-то вроде стрелок.
– Какой необычный… крест, – сказал я наконец.
– Видели такое раньше? – спросил сержант Крутов.
– Нет. Точно не видел.
– Так я и думал. – Сержант снова опустил рукав и поднялся. – Боюсь, эта татуировка – единственная отличительная черта нападавшего. Кхм-кхм. Посмотрим ещё, удастся ли установить его личность.
– А когда вы это узнаете? – спросил я.
– Завтра, от силы – послезавтра. Что ж… – Сержант откашлялся. – Теперь нам придётся проехать в отделение и составить протокол.
Освободили меня только к утру. Всё время опроса и записи событий сна у меня не было ни в одном глазу, но как только мы закончили, я почувствовал груз бессонной ночи. Язык стал заплетаться, а ноги потяжелели.
– Куда ты теперь? – спросил Егор, когда я собрался покидать отделение.
– В гостиницу, куда ещё. Спать хочу.
– Возвращаться туда – плохая идея.
– Ну, за неимением других вариантов…