– Резонно, конечно, но разве ты видишь другие варианты?
Она помолчала минуту, потом нерешительно предложила:
– Может, отправимся вниз?
– По лестнице? – Я невольно едко усмехнулся. – Конечно. Только этого и не хватало. Кристина, неизвестно, что нас там ждёт. Нас против воли притянуло в эту башню, и я не хочу узнавать, почему и зачем. Я хочу выбраться. Так что копай.
– Как-то это не по-джентльменски, – пробурчала девушка, и сверху полетели комья земли.
– Можешь, конечно, попытаться меня подсадить, чтобы я туда забрался, – предложил я. – Но я сомневаюсь, что у тебя получится.
– Жаль, феминистки вас не слышат…
– Ну, я сейчас не против их общества. Как и любого другого. Выбраться бы отсюда, любого расцелую.
Кристина ничего не ответила, и я стал ходить по лестнице, то поднимаясь на несколько ступенек, то спускаясь чуть ниже. В очередной раз поднявшись, я повернулся и увидел Кристину, вылезавшую из дыры в стене.
– Ты чего? – спросил я. – Устала?
Девушка ничего мне не ответила. Спрыгнула на лестницу и прежде, чем я понял, что она снова в трансе, шагнула с лестницы вниз.
Упала она тихо, мгновенно исчезнув в темноте. А я даже вскрикнуть не успел, только взмахнул руками, но так и остался стоять, ошеломлённый произошедшим. Не осознавая этого, я вслушивался в тишину, ожидая услышать далёкий шум упавшего тела. Вслушивался долго, несколько минут – но тишину не прервал ни один звук. Только тогда я позволил себе тихо выругаться охрипшим голосом.
Я остался один. Мало того, что в другом мире, запертый в башне без возможности идти куда-то, кроме как вниз – а я сомневался, что глубоко под землёй может быть выход – так ещё и один. Единственный человек во всём этом мире исчез и, скорее всего, умер. А всё потому, что мне, барану, не хватило мозгов не отходить от неё ни на шаг после того, как она один раз уже вошла в транс. Ведь я был рядом, в паре метров от неё – и всё равно не смог помешать.
Сев на ступеньку, я схватился грязными руками за волосы и застонал. Что теперь делать? И какие, собственно, были варианты? Их всего два. Первый – снова попытаться забраться в дыру, из которой мы выпали, но это не получилось у меня при первой попытке и навряд ли получилось бы теперь. К тому же, как я могу уйти, так и не узнав, что стало с Кристиной? Второй вариант очевиден – спуститься вниз по лестнице и найти свою спутницу, живую или мёртвую. На самом деле я и не рассматривал другие варианты всерьёз.
Пока я сидел и раздумывал, в мой разум снова стал пробиваться назойливый гул. Тот самый гул, который один раз уже завладел моим разумом и заставил рыть подкоп вместе с Кристиной.
И вот это меня уже разозлило. Не напугало, а разозлило.
Во всём происходящем было очень мало надежды на хороший исход. Я мог отрицать это, мог бежать от этих мыслей, но факт от этого никуда бы не делся. Но если мне и суждено встретить конец своей жизни здесь, то это точно не должно случиться в трансе, в неспособности осознать, что вообще происходит. Если бы я наверняка знал, что умру здесь, то умереть в бессознательном состоянии, возможно, было бы проще, но у меня ещё сохранялась воля к жизни. Возможно, у меня ещё был хоть какой-то шанс, и упускать его я не собирался. Мне нужно было ещё спуститься вниз и убедиться, что Кристина не выжила. Обратное, конечно, маловероятно, но чем чёрт не шутит в этом грёбаном месте?
И я не хотел, чтобы это – возможно, последнее – дело мне помешал сделать какой-то там гипнотизирующий гул, чем бы он там ни был.
Раздражение и злость не дали мне сидеть. Я встал, оглянулся ещё раз на рваный клочок неба наверху и стал спускаться. Как можно быстрее, чтобы нерешительность, которая могла ко мне вернуться, не заставила меня остановиться.
К чёрту всё, думал я. Надо спуститься и узнать, что же там внизу. И убедиться, что Кристине не нужна моя помощь.
Некоторые ступени отсутствовали, другие торчали обломками из стены. Совру, если скажу, что не страшно было перепрыгивать через провалы – всегда оставалась вероятность, что края обвалившейся лестницы рухнут под моим весом. К счастью, этого так и не произошло. Я продолжал идти, время от времени поглядывая вниз. Через какое-то время я заметил внизу новое свечение – слабое, едва заметное на фоне света мха. По мере моего приближения оно усиливалось, иногда пульсируя. Мысли о том, почему свет пульсирует, я в свою голову старался не допускать.
Прошло немало времени, прежде чем я достиг дна. И хотя ещё сверху я видел движение, останавливался и всматривался в него, даже на последней ступеньке я не смог определить, что передо мной.
Лестница упиралась во что-то живое, извивающееся, блестящее, влажное. Массив биомассы, заполнивший своей аморфной тушей всё дно этого колодца. Последняя видимая ступень была отчасти поглощена этой плотью, и меня посетила мысль, что я не знаю, как далеко осталось до настоящего дна – может, до него метр, а может, и все пятьдесят. Отдельные щупальца – даже не щупальца, а какие-то ложноножки, как у амёбы – шарили по стенам, несмело тянулись вверх.
Подходить близко к этой массе я не решался, но и отвернуться не мог. Лишь здесь, приблизившись к ней максимально близко, я понял, что давно уже слышу в голове знакомый с недавних пор гул. Слышу и не осознаю его. Видимо, гул испускало нечто, шевелящееся внизу. Я вновь погружался в некое подобие транса, но на этот раз хорошо слышал и понимал большую часть того, что происходит. Полностью завладеть моим разумом эта штука не могла. Но она пыталась. Я отчётливо понимал её желание – чтобы я шагнул вперёд, ей навстречу. Сперва я его подавлял благодаря своему страху. Притуплённому от воздействия этого нечто, но всё же страху.
Но и отступить я не мог.
Момент, когда я контролировал своё тело, был упущен. Стоя на ступеньке и пытаясь заставить свои ноги слушаться, я осматривался, вспомнив, что спустился за Кристиной. Но её нигде не было. Видимо, упав сюда, она канула в эту чёртову биомассу. А теперь настал мой черёд.
Найдя в себе силы, я всё же сделал шаг назад. И почти перенёс опору на эту ногу, когда она вдруг подкосилась. Сперва я удивился. Потом пришёл в ужас, увидев, что падаю не на лестницу, а с лестницы, прямо в эту колышущуюся живую массу. Инстинктивно вдохнул поглубже, попытался выставить вперёд руки – не получилось, руки не слушались. А приближающаяся маслянистая поверхность вдруг углубилась, превратилась в яму, которая заботливо подхватила меня и накрыла огромной ложноножкой.
Я бы закричал, но к этому моменту я уже не владел своим голосом.
Видимо, я лишился чувств от пережитого ужаса. Придя в себя, я с трудом вспомнил момент своего падения навстречу бесформенному, но явно живому существу… и всё.
Все ощущения покинули меня. Только что я чувствовал, что лежу на чём-то мягком, и вот теперь это чувство пропало. Я открыл глаза и понял, что парю в темноте, словно бы в невесомости. Потом где-то вдали робко зажглась одинокая звезда. Затем ещё одна, ещё и ещё. Вскоре они загорались быстрее и уже не по одной, а десятками, сотнями. Темнота стала бескрайним космосом с мириадами звёзд, а я продолжал парить. И не просто парить, а лететь. Вдали появился маленький серый шар – он рос, пока не стал заслонять собой почти всё видимое пространство, и я испугался, что врежусь в него. Я уже понял, что это планета или луна, и приготовился к удару, но мы разминулись, и я полетел дальше. На самом деле это небесное тело было совсем не так близко, как мне сперва показалось.
Впереди я видел новые планеты. Большие и маленькие, с метеоритными кольцами и без, они проносились мимо с огромной скоростью. Я понимал, что в реальности двигаться с такой скоростью невозможно, ведь я преодолевал миллионы километров в считанные секунды, но вместе с тем всё происходящее не походило на сон. На планетах я видел завихрения штормов и кратеры, гигантские ущелья и извергающиеся вулканы, выбрасывавшие в атмосферу исполинские клубы дыма. На некоторых планетах виднелись ледяные шапки на полюсах, а кое-где я замечал электрические вспышки гроз, издалека кажущиеся крохотными. А потом увидел серую, как пепел, планету, и сразу понял, что с ней что-то не так. Она была опоясана кольцом такого же цвета. Когда я облетел её, мне открылся вид на огромный кратер. Это был даже не кратер – планета походила на истлевшее серое яблоко, от которого кто-то откусил кусок. Повреждение было круглым, и от него по всей планете расползались глубокие трещины.
Двигаясь дальше, я вскоре увидел другое небесное тело – скорее, догадался, что это было им когда-то. Расколотое на части, оно представляла собой груду обломков, ещё парящих вместе. Через мгновение я уже упустил его из виду, а навстречу мне приближалась другая планета. Коричневая, с завихрениями атмосферы и покрытыми льдом полюсами, она была покрыта сетью огненно-красных трещин. Облетев планету, я увидел, что все трещины расползаются от одного места, от какого-то несуразного выступа. Слишком длинного и узкого, чтобы быть горой или иной частью планеты. И это нечто вызывало у меня сильное отторжение, даже отвращение, хотя я и не понимал, что именно вижу.
Чем ближе я подлетал, тем больше мог разглядеть. Этот вырост пульсировал, в разных местах по нему проходили сотни едва заметных красных волн. Я вдруг понял, что это нечто не происходит из этой планеты, оно закопалось в его твердь и разрушает её. И через мгновение до меня дошло понимание того, что я вижу – огромного, титанического паразита, который присосался к планете, как пиявка.
А ещё я понял, что вижу тот самый мир, в котором нахожусь.
С этим осознанием пришло забвение.
Очнувшись, я почувствовал, что лежу на холодном ровном полу. Купол потолка надо мной мягко светился уже знакомым мхом – но тут он рос словно бы по контуру символов. Незнакомых символов, одинаковых по размеру, но разных по форме. Эти мягко светящиеся сине-зелёным светом знаки покрывали потолок и стены.
Я повернул голову и сразу увидел Кристину. Она лежала тут же, на каменном полу, в метре от меня, живая и невредимая. Через секунду и она открыла глаза. Резко села, хлопая глазами.