Додумывал я это на ходу. Моё тело нехотя разогналось до бега, хоть ноги и болели – сказывалась, видимо, ходьба последних дней. Я бежал за врачом, который, в свою очередь, бежал за мелькавшими впереди полицейскими. Самой Кристины я уже не видел.
Свернув в переулок между домами, мы пробежали весь посёлок насквозь, пока не оказались на берегу. Здесь, в свете огромной луны, я увидел, как Кристину, бежавшую прямиком к воде, догнал сержант. Он схватил её за плечи, но она вырвалась. Руки сержанта вцепились в комбинезон и дёрнули его, останавливая беглянку. Девушка закричала и замолотила по обоим полицейским руками и ногами. Те не удержали её, и Кристина рухнула на песок. Попыталась ползти к воде, но её снова схватили её и поставили на ноги. Доктор уже догнал их, а мне оставалось добежать метров десять. И в этот момент…
Крик девушки вдруг захлебнулся бульканьем. Голова Кристины взорвалась, оросив людей вокруг кровью, а на её месте шевелился какой-то полип. Затрещал по швам комбинезон, увеличивалось распухающее тело, ещё недавно такое хрупкое. Руки безвольно повисли и вдруг отвалились, упали на песок. А там, где только что была Кристина, шевелилось что-то бесформенное. Оно увеличивалось в размерах, влажно сверкая в серебристом свете луны. Я различил толстые щупальца, которые зарывались в песок, увидел полупрозрачную, просвечивающую верхнюю часть чудовища, в которой пульсировали внутренние органы. Очень быстро, за считанные секунды, это тело стало обрастать панцирем, который превратился в спирально закрученную раковину. Ещё не способный соображать из-за шока, раковину я всё же узнал сразу – рядом с такой же мы очнулись в той пещере. Только та была метров тридцать в высоту, а это чудище пока было раз в десять меньше. Но оно продолжало расти. Щупальца перебирали песок, пока чудовище на заняло удобную позу, держа раковину над собой почти вертикально. Замерев на мгновение, оно повернулось к людям, и все отшатнулись. Кто-то даже упал, потому что теперь мы увидели единственный глаз создания. Он был размером с футбольный мяч, светился тёмно-зелёным светом, а в его центре плавал горизонтальный чёрный зрачок, словно расширяющийся по краям. И этот глаз смотрел на нас – было такое ощущение, что он смотрел сразу на всех, прощупывая нас этим взглядом насквозь. Меня словно раздели, а то и вовсе вывернули наизнанку вместе с душой. Мерзкое ощущение, словно я попал на операционный стол в сознании.
А потом, спустя какую-то секунду, чудовище развернулось и, продолжая увеличиваться, поползло к воде. Я стоял, как и остальные, на одном месте, ни жив ни мёртв, боясь пошевелиться, не то что последовать за тварью или броситься бежать. Вот гигантский моллюск уже добрался до моря, его туша стала погружаться в воду, через несколько секунд на поверхности осталась одна лишь раковина, а вскоре исчезла и она. Рябь на гладкой поверхности залива быстро исчезла, и никто уже не мог сказать, что тут только что произошло. Было ли это жуткое видение реальностью, коллективной галлюцинацией, или же всё это мне приснилось?
Даже в том, ином мире, который сейчас уже казался стёртым воспоминанием, у меня не было такой неуверенности в происходящем. В увиденном собственными глазами. Я обвёл взглядом остальных – доктор сидел на песке, полицейские стояли по обе стороны от того места, где исчезла Кристина. Взгляды всех людей были направлены в одно место – на одежду девушки. Она превратилась в лохмотья, пропитанные кровью. И от них к морю тянулся след, словно по песку протащили что-то тяжёлое. След шёл до самой воды, и лишь он подтверждал, что мы все не свихнулись.
Все застыли на месте и не сводили глаз с окровавленной одежды и следа на песке. Шли минуты, а мы всё никак не могли сбросить оцепенение. А наверху, над морем, светилась серебром огромная, словно насмехающаяся над нами, луна.
Глава 11
Сержант зашёлся в кашле. Он расстегнул ворот рубашки и старался вдохнуть поглубже между приступами. Его лицо раскраснелось, глаза вылезали из орбит. Доктор хмуро смотрел на него, но не делал попытки помочь, второй полицейский тоже не вмешивался. Видимо, подобные приступы с ним уже случались и помощи никакой не требовали. И действительно, через несколько минут сержант смог взять себя в руки, обвёл нас безумным взглядом, остановил его на мне и сказал своему помощнику:
– В наручники его.
Второй полицейский не стал ничего спрашивать, просто подошёл ко мне с наручниками и защёлкнул их на моих запястьях. Я не проронил ни слова, всё ещё находясь в трансе и не осознавая происходящего. Потом меня отвели в машину – на этот раз посадили в ту часть кузова, которая предназначена для перевозки преступников. Это меня тоже не задевало. А когда мы пришли в отделение, стало даже по-своему уютно. За решёткой я чувствовал себя уж всяко лучше, чем в том чёртовом месте, из которого мы выбрались с Кристиной.
Кристина…
От мысли о ней становилось страшно и тоскливо одновременно. То, что случилось, никак не укладывалось в голове. Вплоть до позавчерашнего дня я думал, что легко забуду это место, когда уеду отсюда. Поверю, что ничего этого и не было. Местами забавный, но в целом дурной сон, не более того. Но события последней ночи открыли мне новую глубину творящегося здесь безумия.
Меня что-то спрашивали по дороге в отделение, я не отвечал. Не со зла, я просто не понимал, чего от меня хотят. Реальность отдалилась, а разум опасно балансировал на краю здравомыслия. В целом я знал, что арестован, что меня ведут в отделение, но осознать, прочувствовать это был не способен. Пусть происходит то, что происходит, и чёрт с ним, думал я. Что бы там ни было дальше.
Деревянная лавка показалась мне невероятно удобной. Я уснул на ней сидя – или потерял сознание? Кто ж теперь разберёт. Всё расплывалось. Дробилось на фрагменты. Любая мало-мальски цельная мысль разрушалась, едва появившись. Мне надоело цепляться за островки осознанности, и я позволил небытию поглотить меня.
Когда я очнулся, было светло. Не сразу я вспомнил, где нахожусь, но решётка от пола до потолка в качестве одной из стен не оставляла простора для фантазии. Свет падал на пол из небольшого зарешёченного окошка под потолком. Больше никого в помещении не было.
За попытку выпрямиться и встать я был вознаграждён болью в шее и пояснице. Осторожно, стараясь не расстраивать лишний раз своё тело, я всё же поднялся. Размял шею, руки. Подошёл к толстым прутьям решётки и посмотрел, что находится по ту сторону – ничего, если не считать пустого стола и двери. Позвать кого-то? Я отказался от этой идеи, потому что кричать мне сейчас совсем не хотелось. В своей камере я нашёл ещё кое-что: пустое жестяное ведро. О его предназначении гадать долго не пришлось, мочевой пузырь довольно скоро мне намекнул.
Вернувшись на нары, я закрыл глаза, стараясь ни о чём не думать. Но едва я это сделал, как в памяти вспыхнула вчерашняя сцена – Кристина, превращающаяся в какое-то чудовище.
Не «какое-то», услужливо подсказал мне внутренний голос. Ты знаешь, что это было за чудовище. Ты видел его раньше.
Да, видел. Но тогда это была пустая раковина, чей обитатель не то умер, не то ушёл. Понять, как он выглядел, можно было только по статуе в соседнем зале. И эта статуя очень похожа на то, что я видел вчера. На то, во что превратилась Кристина.
Интересно, ей было больно?
Нет! Не думать об этом! Я встал и принялся мерить шагами комнату. Устав, подошёл к окну. Подвинул скамейку, встал на неё и через прутья выглянул наружу. За разбитым мутным стеклом и рваной ржавой сеткой виднелся тёмно-зелёный лес.
Дверь за спиной открылась, и я спрыгнул на пол. Визитёром оказался сержант Крутов. Посеревший, постаревший, он шёл медленно, словно тело его не слушалось.
– У меня к вам будет несколько вопросов, – начал он, не здороваясь и даже не глядя на меня.
Ничего не ответив, я сел на скамейку и стал ждать. Сержант тоже сел – за стол по ту сторону решётки, достал из кожаной папки какие-то бумаги, ручку, разложил всё на столе, приготовился писать.
– Назовите мне ваши фамилию, имя и отчество, – начал он, по-прежнему не поднимая на меня глаз.
– Вы же их знаете, – устало ответил я. – Я всё вам уже называл.
– Назовите мне, пожалуйста, ваши фамилию, имя и отчество, – с нажимом повторил сержант, особо выделив интонацией слово «пожалуйста».
– Кирилл Сергеевич Суриков, – устало ответил я.
Далее сержант спросил у меня мои дату рождения, адрес регистрации, место работы, после чего перешёл к вопросам посложнее:
– С какой целью вы прибыли в Моряк-Рыболов?
– У меня не было цели прибывать в Моряк-Рыболов, – ответил я, чувствуя, что ничего хорошего из этого разговора не выйдет.
Сержант оттянул дрожащим пальцем воротник и прокашлялся.
– Боюсь, я не могу в это поверить, – ответил он через минуту. – Кхм-кхм. Мне нужно знать цель вашего приезда.
– Не было у меня такой цели.
– Вы планировали похитить Кристину Светлову?
– Я не похищал Кристину.
– Вы планировали убить её?
– Я её не убивал.
Ручка хрустнула в руке сержанта – он так крепко сжал её в кулаке, что сломал. Но он по-прежнему не поднимал на меня взгляд.
– Вы же видели, что произошло, – продолжил я. – Вы же были там. Я был от неё дальше всех. Да если бы и ближе – как, скажите мне, как бы я смог сотворить с ней такое? Такое! Вы же сами, своими глазами видели, что она не просто умерла, она превратилась…
– Заткнись! – рявкнул сержант.
Он вскочил, вперив в меня взгляд своих красных глаз. Зубы сжаты в оскале, лицо белое – словно искажённое безумием.
– Это ты её убил! Ты! – Крутов выставил вперёд сжатую в руке ручку, как нож, нацелив её на меня. – Ты убил её на глазах у всех нас! Мы были там и всё видели! Ты разорвал её на части!
– И где же они, эти части? – тихо, но отчётливо спросил я.
Сержант ничего не ответил, лишь продолжал всматриваться в моё лицо. На секунду показалось, что он хочет убить меня, и останавливала его только решётка между нами, но потом он отвернулся и стал шагать взад-вперёд по помещению.