Говоря, что «увидел» это, я, конечно, сильно упростил. Осознав, что мой разум стал частью чего-то большего, я растворился в нём, и меня захлестнули потоки информации. Большую их часть я не осознавал, знания просто проходили сквозь меня, но что-то удавалось понять. Я увидел свой мир глазами того существа, которое не имело собственного тела, чей разум состоял из умов обитателей этого мира. Да, коллективный разум знал о моём мире, знал уже давно. Он не имел на него никаких крупных планов, не хотел его завоёвывать или поглощать, но быстро понял, что мы можем перетянуть на себя часть угроз из космоса. Коллективный Разум знал о тысячах угроз как в ближайшем, так и в весьма отдалённом будущем, и каждую из них он старался предупредить, отсрочить или избежать. Одной из угроз был Пожиратель. Гигантская пиявка могла явиться в мир Коллективного Разума и уничтожить его, и противопоставить этой твари было нечего. По крайней мере, пока. Пожиратель был намного старше Коллективного Разума и не поддавался воздействию его телепатических сил. Возможно, в будущем Разум станет достаточно сильным, чтобы скрыть свой мир от Пожирателя, но пока что нужно было отсрочить угрозу. И если на Пожирателя повлиять не получалось, то на его эмиссаров – вполне.
Разум заставил их искать новый мир для поглощения далеко от своего края Вселенной. Взор эмиссаров был направлен на сотни других миров, достаточно аппетитных для Пожирателя. И один из них нашёл маленькую зелёную планету в Солнечной системе. Разум был доволен, но этого было недостаточно. Когда главная угроза миновала, нужно было закрепить результат. Борьба с Пожирателем и его эмиссарами на Земле ничем не грозила миру Разума. Даже в случае проигрыша он ничего не терял. Земля в таком случае будет уничтожена, а её поглощение займёт Пожирателя на тысячелетия. Этого времени достаточно для поиска других миров, на которые можно будет переключить внимание врагов. Но ещё лучше было бы затормозить продвижение тварей. Тогда вероятность угрозы своему миру падала в разы, а именно этого Разум и добивался.
Он стал проникать в умы людей, изучал их и пытался воздействовать. Сперва у него не получалось – люди сходили с ума, часто даже кончали жизнь самоубийством. Но за несколько сотен лет он научился быть достаточно деликатным. Научился воздействовать на разум людей, не повреждая его. Обращаться к ним, заставляя поверить себе.
Люди поклонялись ему, как божеству. По всему миру возникали тайные культы, поклоняющиеся великому Разуму. Подготовив почву, он нащупывал те бреши между мирами, которые использовали эмиссары – этому он научился у них – и отправлял своих посланников на Землю. Существа, которых он отправлял для укрепления ментальной связи с миром и людьми, селились глубоко под землей, как и в его родном мире. В пещерах, недоступных большинству людей, куски биомассы приспосабливались к новому миру, к воздуху, воде и почве.
Первые эксперименты были неудачными – существа умирали, поражённые местными инфекциями. Смерти переживались Разумом тяжело, затормаживая его продвижение, разрывая налаженные связи и заставляя чувствовать боль каждого погибшего существа. Тогда он стал выбирать места аккуратнее, и прежде, чем поселять там своего посланника, локально менял экосистему. В глухих пещерах он оставлял наиболее живучие сорняки, которые приспосабливались к вредным воздействиям нового мира. Потом заселял пещеру другими растениями, отправлял животных, и лишь когда вся эта микросистема оказывалась жизнеспособной – отправлял в мир часть себя. Иначе, чем часть себя, он жителей своего мира уже и не воспринимал.
За пару сотен лет Разум расселил по Земле несколько живых «передатчиков», создал культы фанатиков, готовых легко жертвовать собой, и начал тихую борьбу. Он подготовился к войне с Пожирателем, войне, больше похожей на диверсию на чужой территории.
Разумеется, человечество в этой войне было лишь разменной монетой.
Не знаю, сколько прошло времени, пока я всё это осознавал. Я не чувствовал течения времени как такового. Быть частью гигантского биологического суперкомпьютера с самозародившимся сознанием мне в каком-то смысле даже нравилось. Исчезли мысли как таковые. На время родная речь словно пропала из моей памяти. Информация подавалась чистыми массивами, мыслеобразами, не трансформируясь в слова. Это гипнотизировало. Получая те или иные знания, я словно вживую переживал то, что чувствовали существа этого мира. У них не было зрения, как у людей, но тактильные ощущения, слух и даже чувствительность к химическому составу окружающей среды – всё это передавалось мне и переживалось как совершенно новый опыт. Этот мир ощущался как единое целое, гармоничное и совершенное, и мне нравилось быть его частью.
На этом бы и закончились мои злоключения, если бы не дефект, скрытый внутри меня. Что это было, я сразу и не понял, но я периодически… сбоил. Потоки информации, проходящие через меня, иногда трансформировались, искажались, и я вспоминал, что я не клеточка в чужом организме, а человек. Сперва это ощущение было мимолётным и сразу забывалось, но оно повторялось снова и снова. В очередной раз я вдруг вспомнил, как меня поглотила биомасса в пещере, куда меня привёл Виктор, и это подействовало отрезвляюще. Я осознал себя и больше уже не хотел растворяться в коллективном Разуме.
Я пытался полностью прийти в себя, вернуться в своё тело, но это не получалось. Ни стать собой, ни раствориться в Разуме. Моё сознание стало искать выход. И через какое-то время выход нашёлся.
Меня осенило, что я могу попробовать наладить связь с Виктором. Как и другие культисты, поклоняющиеся Разуму на Земле, он имел с ним сильную телепатическую связь. Именно Разум наделил его той силой, с помощью которой он раскидал военных в Моряке-Рыболове. Но эта связь была также и его слабостью.
Я прощупывал одну за другой нити, соединявшие организмы Разума. Поначалу моё сознание блуждало между жителями далёкой планеты, но после я случайно наткнулся на связь с человеком – и ухватился за неё. Это был офисный работник из Аргентины, он не смог бы мне помочь. Вернувшись, я стал искать другие связи наподобие этой, и поиски приводили меня к десяткам других людей.
Водитель из Атланты. Не то…
Моряк из Осло. Не то.
Программист из Парижа. Не то!
А потом я наткнулся на Виктора. Оказывается, он был начальником охраны одного из предприятий во Владивостоке, где и жил большую часть времени. Иногда он ездил в Моряк-Рыболов на охоту, семью с собой никогда не брал. Для всех он был простым человеком. С женой, уже взрослой дочкой и маленьким внуком двух лет от роду. Его уж точно нельзя было заподозрить в сомнительных связях. Такие, как он, даже жёнам не изменяли, чего уж говорить про поклонение языческим богам…
Нащупав связь с ним, я стал двигаться по невидимой ниточке, соединявшей его мозг и Разум. Моё сознание перетекало в него, как густой сироп, заполняя клетки его мозга. И вот из чёрной пустоты небытия стали проявляться пятна зрения, обычного человеческого зрения, которого я лишился, попав в плен Разума.
Виктор стоял около домика с колодцем. Они с Антоном ещё только поднялись наверх – то ли путь был очень долгий, то ли с момента нашего расставания прошло не так много времени.
– Сейчас, погоди минутку, – услышал я голос Антона.
Виктор повернул голову… Нет, не он – это я повернул голову Виктора и увидел Антона, сидевшего на толстом влажном корне дерева.
– Отдышусь только минутку, лады? – спросил Антон.
Я кивнул и убедился, что стал не безмолвным наблюдателем в чужом теле, а его хозяином.
Чтобы убедиться в этом, я поднял руку и пошевелил пальцами. Поднял другую, в которой сжимал фонарик. Тело слушалось меня, как родное.
– Всё нормально? – спросил Антон.
Я сделал шаг к нему, другой – ноги слушались не хуже, чем руки. Осторожно, переступая через корни, подошёл к Антону и посмотрел ему в глаза. Он смотрел в ответ, не понимая, что мне нужно.
Кулак Виктора врезался парню в висок, и Антон упал на землю. Не просто упал, а даже немного отлетел – я не ожидал такой силы удара. В мыслях у меня было вырубить парня, но теперь, глядя на его лежащее ничком тело, я испугался, что убил его. Из уха у него текла кровь.
– Извини, – сказал я голосом Виктора. – Но ты меня так бесил, что трудно было удержаться.
Я проверил у него пульс. Где именно искать пульс, я не знал, ведь видел я такое только в кино, но спустя несколько минут ощупывания запястья и шеи я почувствовал ритмичное наполнение артерий и успокоился. Парень был жив, но, без сомнения, в отключке.
Что теперь? Надо было спасти себя, своё тело из того мерзкого куска плоти, из этого жителя иного мира. А как я мог это сделать? Подумав, я направился к тому месту, где мы оставили машину.
Шёл я долго, всё время ожидая, что заблужусь, но деревья в этом лесу словно подсказывали мне направление. Они образовывали тесные стены вокруг тропы между машиной и домом. И хоть эта тропа и была покрыта корнями, сойти с неё было бы непросто.
Военный внедорожник стоял на том же месте. Никто его здесь не искал. Никаких солдат вокруг или стрёкота вертолётов над головой. Открыв боковую дверь, я забрался в салон и стал осматривать его на предмет какого-нибудь оружия. На ум приходили только пожарные топоры, с помощью которого можно было бы разрубить комок плоти, но в машине ничего подобного, конечно, не было.
Однако когда я заглянул за сиденье водителя, то увидел там стеллаж, на полках которого стояли какие-то ящики. А в самом низу ютились две жестяные канистры зелёного цвета. На каждой было написано: «30L». Не без труда вытащив одну из канистр, я повозился с крышкой – резьба отсутствовала, крышка закрывалась с помощью нехитрого замка, открыл канистру и понюхал содержимое. Им ожидаемо оказался бензин.
Если не получится изрубить существо в пещере, его всегда можно сжечь. Так было даже лучше. Надёжнее. Вот только у меня не было ни спичек, ни зажигалки. В лохмотьях Виктора, оставшихся на нём после того взрыва в доме, тоже ничего не нашлось. Как и в самой машине. Оставалась ещё одна надежда – на Антона.