Чтобы не возвращаться в случае успеха, я сразу вытащил канистру и понёс её к домику. Если бы канистру нёс я настоящий, то далеко бы уйти с ней не смог. Виктор был куда выносливее. Возможно, он сам по себе был крепким, а может, силы давал ему Разум.
Ближе к дому мне встретился Антон. Он пришёл в себя, встал и, пошатываясь, с непониманием рассматривал всё вокруг. Увидев меня – точнее, Виктора – он замер в нерешительности и спросил:
– Ты куда? Зачем тебе канистра?
Помедлив, спросил ещё:
– Что вообще произошло? Я не помню.
– У тебя есть зажигалка или спички? – спросил я низким голосом Виктора.
– Д-да, есть, – озадаченно ответил Антон. – Тебе зачем?
– Давай.
Он достал из куртки жёлтую пластиковую зажигалку и протянул мне. Я проверил, работает ли она.
– Спасибо, – кивнул я Антону и снова двинул ему кулаком в голову.
На этот раз я метил пониже. Не хотелось бы убить парня на месте, а повторный удар по виску с такой силой вполне мог к этому привести. Кулак врезался Антону в угол челюсти и тот, крутанувшись на месте, снова повалился на землю.
– Извини, дружок, – сказал я, проходя мимо. – Так надо.
Спускаться с канистрой было непросто. Виктор, может, и не боялся высоты, но я в его теле от этого страха не избавился. Шагал я быстрее, чем в первый раз, но спуск всё равно занял много времени. Нести канистру и фонарик – а не освещать лестницу я не мог, так как боялся свалиться с неё в том месте, где стена отсутствовала – было неудобно. Ноша сильно оттягивала руки, которые к концу спуска уже ощутимо ныли.
На круглой каменной площадке внизу, окружённый растениями, я растерялся. Когда мы проходили здесь все вместе, я не запомнил, в какую сторону идти. Поставив канистру, я стал светить фонариком то в одну сторону, то в другую, то пялился на рисунки, выбитые на камнях под ногами. В какой-то момент среди непонятных мне символов я увидел знакомый и остановился над ним, вспоминая, где же я его видел. Понадобилась пара минут, чтобы память извлекла из тёмных уголков мозга воспоминание об амулете, который носил Егор, сын Игната. Тот самый амулет, который служил ему оберегом от морских тварей.
Значит, вот что защищало Игната – символ покровительства Разума. Возможно, тот амулет обладал частичкой силы Разума, вложенной в неодушевлённый предмет? Возможно ли это? Я не знал, но тот амулет был старым, он достался Игнату ещё во время конфликта на Даманском, а сколько времени он пробыл у китайца, уже и не выяснить. Это подтверждало то, что я узнал, став частью Разума. Выходит, он мог противостоять детям Пожирателя и напрямую – по крайней мере, мелким тварям, типа тех же крабов.
Однако тот амулет раскололся на части в присутствии глиняной таблички, найденной при покойном. Символ на табличке был другим, а сила, заключённая в нём, превосходила оную в амулете. Логично было бы предположить, что в табличке была сила противоборствующая, а единственной известной мне силой такого рода был Пожиратель. К тому же, именно из-за этой таблички меня забросило в опустошённый мир, где я встретил Кристину.
Но ведь покойный принадлежал к последователям Разума? Почему же он принёс мне табличку с символом Пожирателя?
Ответа я не знал, но пока что вывод напрашивался ровно один – культисты Разума хотели ускорить моё попадание в тот мир. А значит, им было нужно, чтобы искатель как можно скорее проник в наш мир, на Землю. Зачем?
Опять же, мне виделось только два варианта. Либо Разум хотел отвлечь внимание эмиссаров Пожирателя от своего мира, сдав ему наш, либо он таким образом хотел получить какое-то преимущество в борьбе с врагом. Но какое преимущество? На первый взгляд казалось, что он помогал врагу.
Этого я пока не знал. Стоять и думать дальше времени не было. Направив луч фонарика на густые заросли вокруг, я так и не смог выбрать путь. Разозлившись, я захотел швырнуть фонарик на камни и разбить его. Это была секундная слабость, желание сломать что-то, выместить зло. Я замахнулся, подняв фонарик над головой… и тут увидел, куда мне идти.
Без яркого луча света, направленного на растения, в полумраке я видел слабое свечение тех листьев, которых касались проходившие мимо люди. Видимо, свечение медленно убывало, но ещё не погасло совсем, однако заметно оно было только в темноте. Выключив фонарик, я пригляделся – так и есть, все остальных растения сливались с темнотой. И только в одном месте еле заметно светились сиреневым толстые листья и стебли. Подняв канистру, я двинулся к ним. От моих прикосновений листья снова разгорались ярким светом, словно радуясь моему появлению. Мне даже стало стыдно, что я принёс сюда, в эту обитель чужой жизни, смерть в виде бензина.
Мой путь повторился без приключений. Точно так же, как и несколько часов назад, я дошёл до того места, где пещера сужалась до тоннеля, а потом шёл по нему, пока не наткнулся на стену из плоти, посреди которой сжимался гигантский сфинктер. Открыв пробку канистры, я плеснул бензином на шкуру пришельца, и она едва заметно дрогнула.
И в этот момент я почувствовал парализующую боль во всём теле. Мой контакт с Виктором ослаб, и тот снова взял контроль над своим телом. Но про Виктора я уже не думал. Я вообще не мог думать из-за боли: похоже было, что через меня пропускают электрический ток.
Моё тело – настоящее тело, запертое в горе плоти пришельца, конвульсивно дёргалось, я это чувствовал. Впервые с того момента, как меня поместили внутрь мерзкого создания, ко мне начали возвращаться чувства. Мои чувства. Боль отрезвила меня, смахнула наваждение. И я не знал, что в этом случае хуже – иллюзия или реальность, потому что реальность была отвратительна.
Всё моё тело было покрыто влажными шевелящимися сосочками, из которых вылезали тонкие ворсинки. Часть ворсинок заползла мне в нос, часть находилась во рту. Не знаю, почему меня не рвало, по-видимому, рвотный рефлекс эта дрянь подавляла. Получив контроль над чувствами и телом, я в первую очередь сомкнул челюсти, откусывая часть трепыхающейся плоти. Существо содрогнулась от боли, и утратило влияние на меня. Боль ушла, а моё сознание вновь растворилось в коллективном разуме пришельцев. Быстро, не давая опомниться своему могущественному врагу, я нащупал уже знакомый путь до сознания Виктора и взял того под контроль. Он всё ещё стоял рядом, не помня, как здесь оказался, и не понимая, как реагировать. Зато я понимал.
В руке Виктор всё ещё сжимал жёлтую пластиковую зажигалку. Наклонившись, я щёлкнул кнопкой над лужицей бензина, стекавшего с пришельца. Бензин вспыхнул, и в этот момент Разум вновь отрезал меня от Виктора, пропуская через моё тело потоки боли.
Но в этот раз боль длилась недолго. Мгновение – и загорелся бок существа, облитый бензином. Боль разорвала связь существа с Разумом, и тот потерял контроль надо мной. Я снова вернулся в своё тело, понимая, что плоть пришельца уже не так тесно сжимает меня. Напротив, меня словно не хотели касаться. Сфинктер раскрылся, и в отблесках пламени я увидел, что сосочки втянулись в слизистую, которая выстилала полость. Не медля больше, я пополз к раскрытому сфинктеру. Возможно, будь у меня под ногами твёрдая опора, я бы вылез быстрее, но здесь ноги и руки проваливались в мягкую плоть. Наконец, добравшись до выхода, я просунул руки в отверстие, схватился за края мышечного кольца и подтянул тело, вываливаясь наружу.
Из-за той встряски, которую пережил мой многострадальный мозг, я не сразу заметил, что мои руки обожжены. Но я ещё легко отделался – Виктор, вновь придя в себя, догадался, что произошло, и пытался потушить огонь. У него не было ни воды, ни песка, ни ткани, от его одежды мало что осталось, поэтому он пытался сбить огонь своими руками. С каждой секундой он получал всё больше и больше ожогов.
Я тоже не стал мешкать. Если Виктор останется жив, он либо запихнёт меня обратно в пришельца, и на этот раз у меня не будет никаких шансов, либо убьёт меня на месте. Вскочив, я схватил канистру, и плеснул бензином на Виктора.
Огонь быстро охватил его тело. До сих пор он только пыхтел, словно не замечая своей боли, а теперь закричал. Его крик на секунду затормозил меня. Но потом, увидев, как мой противник, охваченный пламенем, поворачивается ко мне, я испытал такой прилив ужаса, что, уже не понимая, что делаю, снова плеснул на него бензином. Он пошёл ко мне, вытянув руки, а я отступал, пятился с канистрой в руках.
Мы прошли немного. Через несколько шагов Виктор упал и больше не шевелился. Мне повезло, что я быстро пятился. Если бы он успел схватить меня, то, возможно, мы оба лежали бы, объятые огнём.
Какое-то время я боялся пошевелиться. Казалось, что Виктор вот-вот поднимется… но шли минуты, а этого не происходило. Места в тоннеле было немного, но достаточно, чтобы обойти догорающее тело. Я приблизился к пришельцу, чей бок уже только дымился. Теперь он не заслонял собой весь проход, отодвинувшись в глубь пещеры. Я подобрал оброненный Виктором фонарик и не без любопытства осмотрел создание.
Теперь, когда я шагнул в ранее загороженную телом пещеру, было видно, что существо почти круглое, высотой с двухэтажный дом. Его серо-розовая шкура в некоторых местах собиралась складками, а из тела выходили десятки отростков, напоминавших корни. Эти отростки уходили во все стороны, исчезая в других тоннелях. Несколько уходили вертикально вверх и растворялись в темноте, которую свет фонарика рассеять не мог. Полноценных ног у существа не было, только нечто, напоминавшее ножку улитки. На ней оно медленно отползло до противоположной стены круглой пещеры и замерло там.
Как я помнил, глаз у этих существ не было, но оно как-то ощущало моё присутствие, положение в пространстве. И оно боялось меня, ведь у меня в руках была канистра. Всё, что могло сделать это огромное, но беззащитное существо – отодвинуться от меня подальше, понимая, что меня это не остановит. Бежать ему было некуда, и защитить его никто не мог.
Глядя на него, мне уже не хотелось разводить огонь. С одной стороны, мне было его попросту жалко. С другой, теперь уже невозможно было отрицать тот факт, что Разум был единственной силой, способной встать между Землёй и Пожирателем.