Только мысль о том, что я увижу Кириана завтра перед школой, вызвала у меня в теле легкое покалывание. Я вспомнила о случайной встрече в лесу, о наших разговорах и объятиях после того, как я освободила Сансу. Это необыкновенно, восхитительно – быть к нему так близко, ощущать притяжение между нами.
Когда я думала обо всем этом, испытывала тепло и нежность. Чувствовал ли он то же самое?
– Все в порядке? – Голос Филемона вернул меня в реальность. Он нажал на тормоза.
Я заморгала.
– Конечно, а что?
– За последние пять минут ты не сказала ни слова, – ответил он. В голосе его не было обычной бодрости – скорее, он звучал непривычно серьезно. – Тебя что-нибудь тревожит?
Я понимала, что Фил искренне беспокоится за меня. Он и правда был добр ко мне. Но я не решалась ему открыться. Смущенно посмотрев в окно, я обнаружила, что мы стоим перед моим домом.
– Найла, – тихо произнес он. – Знаю, что мы не так давно друг друга знаем, но ты мне нравишься, и хочу, чтобы у тебя все было хорошо. Если я чем-то могу помочь тебе, дай знать.
Его слова меня тронули. Тем не менее я покачала головой и посмотрела на него с натянутой улыбкой.
– У меня сейчас столько всего происходит. Но скоро все наладится. Спасибо тебе.
– Окей. – Было видно, что мой ответ не устроил Фила. Но он не стал лезть с расспросами, а просто улыбнулся. Перегнувшись через приборную панель, он чмокнул меня в щеку. – Увидимся завтра, красотка.
Я неловко кивнула, вышла из машины и направилась к дому. Все это время я ощущала взгляд Фила и пыталась понять, радует меня это или раздражает. И напрасно. Закрыв за собой дверь, я выглянула в окно.
Машина Фила все еще стояла возле нашего дома. Казалось, он чего-то ждет. Затем он резко нажал на газ и умчался прочь.
– Привет, солнышко.
Я испуганно обернулась.
В прихожей позади меня стояла мама, вытирая руки о кухонное полотенце.
– Хорошо посидела с Далилой и ребятами?
– Да, – бросила я и приготовилась к очередному тяжелому разговору. «Знаешь, детка, а ведь мы не родные».
Но ничего не произошло.
– Рада за тебя, – сказала мама и исчезла на кухне. Я недоверчиво двинулась за ней.
Виктор уже вернулся. Он стоял на табурете и замешивал в миске сырое тесто.
– Нана, привет! Мы печем торт.
– Круто, – протянула я. Мама пристально вглядывалась в планшет и что-то бормотала себе под нос. Повар из нее был так себе, а в выпечке она, кажется, совсем не разбиралась. Готовил в нашем доме обычно папа – мама занималась совсем другими вопросами.
– А где папа?
– У него небольшая встреча в городе, – рассеянно пояснила мама и беспомощно взглянула на меня. – На кончике ножа – это сколько?
– Совсем чуть-чуть, – ответила я.
– Ага, – пробормотала она и снова уставилась на экран. – Теперь понимаю.
Мы с братом весело переглянулись, и он позвал меня на помощь. После всего, что со мной произошло, я ужасно соскучилась по домашней рутине, поэтому закатала рукава и взялась за дело.
Я сразу смекнула, что при Викторе мама не будет говорить о моем так называемом божественном происхождении, и решила не отходить от братишки до самого вечера.
Мы поставили коржи в духовку, а потом пошли в комнату Вика строить космические корабли из кубиков лего.
Ладно, вообще-то, их строил Виктор. А я просто сидела на полу рядом с ним и рылась в интернете, пытаясь найти информацию о том, что рассказывал нам Мэтт в кафе.
Я уже знала, что римская мифология – прямая наследница греческой. И хотя описания и имена некоторых богов различались, в целом у них было много общего.
Во главе стоял Dei Consentes – так называемый Совет Богов. В состав его входили двенадцать самых могущественных богов во главе с Юпитером. У каждого из них были свои добродетели и слабости. Они отличались страстностью, непостоянством, а еще ими часто двигало чувство обиды, зависти или мести.
Легенды, сложившиеся вокруг богов, варьировались от любви между братьями и сестрами – в буквальном смысле – до конфликтов за территорию.
Положа руку на сердце, выглядело это все как настоящая мыльная опера с элементами «Игры престолов», только героями в ней были боги. Присутствовали тут и драконы, и другие сказочные существа.
Я пролистала все это в интернете, качая головой, а затем решила сосредоточиться на той роковой части легенды, где говорилось об истории якобы моего происхождения.
Мне очень нужен был внятный контраргумент. Я должна найти доказательство того, что Рим основала пара аборигенов, а никакого Энея вовсе не существовало.
К сожалению, попытка моя с треском провалилась. Действительно, разные источники сообщали о беглеце из Трои, который привел свой народ в Италию более двух с половиной тысяч лет назад, и место это стало их новым домом. Никто не мог доказать, что Эней и правда существовал. Но и обратных фактов тоже не было.
А Иисус Христос? Ведь в него верит более трети населения всего земного шара. И вообще, почти девяносто процентов всех людей исповедуют ту или иную форму религии и следуют идеям, которые никак нельзя объяснить рационально.
Все они верят в какой-то образ бога или даже нескольких богов.
Можно ли назвать их сумасшедшими?
Нет, это уж слишком.
Может, это я настолько глупа, что выбираю верить в разумное? Оказывается, это не всегда помогает найти ясные ответы на жизненно важные вопросы.
Если честно, я пыталась вообразить мир, в котором реально существовали боги. Это и правда далось непросто – даже после всего, что я прочитала. Я размышляла о цунами, ураганах и землетрясениях; о тех чудесах, которые были созданы природой. Однако эти явления я могла объяснить с физической точки зрения.
А вот с теорией Большого взрыва было совсем иначе. Никто не мог ничего объяснить, ведь миллиарды лет ничего не существовало. Ни пространства, ни времени. Одно лишь это трудно осознать. Даже если вы пытались понять, как из ниоткуда и без видимой причины появилась жизнь, то упирались в своего рода потолок.
Некоторые теоретики утверждали, что к Большому взрыву причастна именно божественная сила. Но если это и правда, откуда же взялась она сама? Тем более если до нее ничего не существовало?
Чем больше я ломала голову над всем этим, тем больше понимала: это замкнутый круг. И он сводил меня с ума.
Я так погрузилась в свои мысли, что чуть не вскрикнула от испуга, когда Виктор подскочил и выбежал из комнаты. Оказывается, нас звала мама – торт был почти готов.
Я устало потерла лицо и поплелась вниз на кухню.
Мама уже приготовила шоколадную глазурь и сейчас смазывала ей кривоватые коржи. Виктор стоял на табурете, держа в руках миску с разноцветной посыпкой, и ждал сигнала «На старт». Глаза его сияли в предвкушении.
Я как раз стояла между ними, когда вернулся папа. Выглядел он напряженным и уставшим.
Мама тут же передала мне кастрюльку с глазурью.
– Закончишь, ладно?
Не дожидаясь моего ответа, она закрылась с папой в кабинете, и они начали говорить на повышенных тонах. Нетрудно было догадаться, о чем. К счастью, мы не смогли разобрать ни слова.
Если бы они начали рассказывать о своих дурацких фантазиях еще и Виктору, я бы точно подумала о том, чтобы вызвать сюда бригаду в белых халатах.
– Что случилось? – спросил Виктор, озабоченно глядя в сторону кабинета.
– Ничего.
Разумеется, он мне не поверил. Для шестилетнего ребенка Виктор был очень умен и обладал высоким уровнем эмоционального интеллекта. Он всегда замечал, если дома что-то не так, хотя до аварии подобное происходило довольно редко.
– Мама и папа ругаются. – Виктор произнес это тихо, как будто боялся озвучивать свои мысли во весь голос.
– Взрослые иногда это делают.
Он задумчиво наморщил лоб.
– В последнее время они ведут себя как-то странно.
Это еще мягко сказано. Но мне совсем не хотелось пугать младшего брата.
– Не переживай. Скоро все наладится. – Я вылила на торт остатки шоколадной глазури. – Давай-ка закончим с этим и проверим, что там делают наши лисята. Думаю, они проголодались.
Это помогло. Виктор вывалил на торт остатки цветной посыпки, а потом помог мне подготовить миски с едой для лисят. Мы не спеша покормили зверей и порадовались за Торн, которая с аппетитом проглотила свой обед.
Вернувшись в дом, мы обнаружили, что стол к обеду уже был накрыт, однако атмосфера оставляла желать лучшего.
Папа выглядел так, словно собирался выплюнуть свою пиццу обратно на тарелку. Мама снова плакала. Чем больше я смотрела в большие грустные глаза Виктора, тем больше злилась на них. Неужели так трудно взять себя в руки хотя бы ради него?
Я еще могла смириться с тем, что я не их родная дочь. Но никак не могла понять, почему родители так носятся с идеей моего божественного происхождения – и, главное, почему Виктор должен страдать от этого?
Зачем они это делают? Мы всегда держались друг за друга в горе и в радости. Старались позаботиться о том, кому плохо. У меня было чудесное детство в доме, наполненном любовью и заботой.
А после аварии все пошло не так.
В который раз я пожалела о дурацком свидании с Джаспером. Если бы не это, ничего бы не произошло. И обе девушки были бы живы. А меня заботило бы только то, что я мечтаю об одном парне, в то время как Ди пытается свести меня с его лучшим другом.
Но нет же. Вместо того, чтобы проживать типичные для семнадцатилетних людей проблемы, я пытаюсь осмыслить аварию со смертельным исходом и подавить в себе агрессию, которая рвется наружу, слушаю чушь о божественном происхождении и наблюдаю, как разваливается наша семья.
Я испытывала ужасающее чувство безысходности. Напряжение нарастало во мне, постепенно охватывая все тело. Во рту пересохло. Я протянула руку, собираясь взять стакан воды, как вдруг он перевернулся. По столу растеклась большая лужа.
Мама вскрикнула, папа стал белым как мел. Виктор смотрел на меня округлившимися глазами.