– Ясно. Благодарю. С меня коньяк.
– И не только, – уточнил новоявленный майор. Его настроение упорно шло вверх.
– И не только, – согласился я.
– Ну все, бывай. Парням чего-нибудь презентуй. Сигарет, что ли…
– Понял. Благодарю.
Я положил трубку и вздохнул. Вот и все поиски. Женька сидит в РОВД Железнодорожного района. «В зюзю», как выразился Разгонов, но это не важно.
– Что? – выглянул в коридор Генка. – Нашли?
– Нашли. Жив-здоров. Минут через сорок-пятьдесят я его привезу.
Из комнаты выбежала Юлька. Следом Ирина и Настя. Обступили меня с трех сторон, жадно заглядывая в глаза.
– Артур. Что?
– Ничего, – подмигнул я Юльке. – Готовь закуску, сейчас привезу твоего ненаглядного. И рассол готовь тоже. Будешь выводить его из запоя.
Девчата радостно загомонили, тормоша Юльку. Генка от избытка чувств хлопнул меня по плечу, не заметив, как я дернул щекой – больно, ё! Напряжение сразу спало, все смеялись и шумели.
Часть восторгов досталась и мне. Юлька чмокнула в щеку, Генка и Леонид благодарно смотрели, как на волшебника, доставшего зайца из цилиндра.
«В гости к знакомым надо приходить, когда у них беда, – думал я, спускаясь по лестнице. – Тогда можно рассчитывать на теплый прием, ибо в тебе видят спасителя. Совсем недавно эти ребятишки разговаривали со мной сквозь зубы, а сейчас рады до безумия. Ладно, проехали…»
…В отделе было малолюдно. Кроме дежурного, его помощника и еще двух ментов, никого. Возле окошка топтался какой-то мужик, в камере голосил задержанный, прося отдать ему сигареты и грозя подать в суд на самоуправство. Менты не обращали внимания на вой, о чем-то спорили, изредка поглядывая на камеру.
Я подошел к окошку, подвинул мужика и сказал:
– Привет. Я от Разгонова.
– А-а… – Здоровый старшина с красным лицом и оттопыренными ушами вышел из-за перегородки. – Да. Он звонил. Ты за своим приятелем?
– Да. Где он?
– Да вон сидит, на стуле. В себя приходит.
Старшина кивнул на закуток, где стоял ряд стульев, и я увидел скрюченную фигуру с поникшей головой.
Женька угодил в отдел часа два назад. Его подобрал наряд где-то на Московском.[21] Хороший костюм, опрятный вид и тихое поведение как-то не вязались с пьяным видом. Поэтому его не спешили отправлять в вытрезвитель.
Из бессвязных объяснений можно было понять, что Женька, уже принявший на грудь, с некими собутыльниками «раздавил» бутылку водки. Без закуски. Для практически непьющего Женьки эта доза оказалась слишком велика, его развезло окончательно, и он толком не помнил, куда и зачем шел.
В отделе его немного привели в порядок и допросили. На большинство вопросов новоявленный пьянчуга отвечал невнятным ворчанием и упорно твердил одно:
– Только Юльке не говорите…
«Несчастная любовь», – поставили ему диагноз в отделе и не спешили с отправкой в вытрезвитель. Парень беззлобный, спокойный, крайние меры принимать не обязательно.
– Жалко пацана, – прогудел старшина. – Девка, вишь, обставила, вот с горя и полез в бутылку.
– Точно. – Я достал пачку «Парламента», купленную по дороге, и протянул старшине. – Закуривай.
– О! Это кстати. Спасибо.
Старшина вытащил сигарету и спокойно сунул пачку в свой карман. Я окинул «обставленного влюбленного» внимательным взглядом, не нашел видимых травм и спросил:
– Где у вас туалет?
– Там, – махнул старшина. – Дальше по коридору. Забирай, а то заснет.
– Ничего. Растормошим.
Женька сидел на стуле, свесив голову набок и сунув руки под мышки. Лицо перекошено, рот приоткрыт, ноги подтянуты к телу. Перегаром прет неслабо. В таком состоянии я его никогда не видел.
От хлопка по плечу он вздрогнул, качнул головой и с большим трудом открыл глаза. Несколько секунд бессмысленно пялился на меня, потом протянул:
– А-а-а… Артур… ты? Как ты?..
– Вставай, алкаш. – Я ухватил его под локоть и рванул вверх. – Пошли.
– К-куда?
– На водные процедуры.
– Зачем?..
…Холодная вода тонкой струйкой лилась из крана на лицо и голову Женьки, тот фыркал, пробовал убрать голову, но я держал крепко, и он покорно терпел. Под конец даже начал умываться.
Подождав пару минут, пока он отдышится и утрет лицо, повторил процедуру.
– Очухался?
– Э-э… да.
– Тогда еще раз.
Женька покорно сунул голову под кран, закашлял.
– Ну, хорош.
– Артур, я тут с Юлькой…
– В курсе.
– Не знаю, как вышло… да еще выпил. Но я немного, честно.
– Ей расскажешь.
Убедившись, что он более или менее стоит на ногах, я вывел его из туалета и повел к выходу. Старшина проводил нас насмешливым взглядом и махнул рукой.
Свежий воздух охладил распаренное лицо – в отделе было душно. Мы сели в машину, я завел мотор и дал ему минуту прогреться.
– Артур… эк! – Женька икнул, вытер скомканным платком рот и растерянно глянул на меня. – А как ты узнал, что я здесь?
– Не важно.
– Я… – Женька качнулся, скорчил жалостливую физиономию. – Я не хотел пить. Мы с Юлькой… это…
– Не важно. Сейчас приедешь и все ей расскажешь.
Я вырулил со стоянки и прибавил газу. Ветер залетал через опущенные стекла, холодил голову и выносил из салона запах перегара.
– На. Жуй.
– Что?
Женька взял две пластинки жвачки, тупо уставился на них, забыв, что надо делать.
– Жуй. От тебя несет, как от дракона.
– А-а… Это она тебя попросила найти меня?
– Да.
– А как же… ик! Ой! А как же я теперь к ней… мы поссорились. Я не могу к ней.
– Ничего. Попросишь прощения, поцелуешь, и все будет нормально.
– Прощения? – Женька сосредоточенно двигал челюстями, морща лоб. – Не… не могу. Она сама начала… И она меня не простит.
– Простит. – Слабость вновь дала о себе знать, и я с трудом держал руль. Говорил сквозь зубы. – Простит, никуда не денется, Подойди, извинись…
– А можно я ее поцелую? – с пьяной непоследовательностью спросил он.
«Детеныш! И что плохо – пьяный детеныш. Представляю картину их встречи. Впрочем… это не мое дело. Вытащил, довез, и все. Дальше сами разберутся…»
Машина подъехала к дому Генки. Женька удивленно смотрел по сторонам, пока не сообразил, куда его привезли.
– Топай, Ромео. Там вся твоя компания. Ждут блудного сына.
Тот выбрался из машины, отошел на пару шагов, потом обернулся:
– А ты?.. Ты не пойдешь?
– Нет.
– Но… – Он растерянно хлопал глазами, глядя на меня.
– А почему?..
– Мне там делать нечего.
Женька помолчал, вздохнул и поплелся к подъезду, встряхивая головой. Я проводил его взглядом, развернул машину и выехал со двора.
…Встретили его бурно. Хлопали по плечам, тормошили, спрашивали… Он молчал, смущенно смотрел на друзей и растягивал губы в виноватой улыбке. А глазами искал свою Юльку, хотел увидеть пусть и сердитую, злую, но такую любимую и желанную.
Девчонки, Ирина и Настя, все поняли, оттерли парней и почти втолкнули провинившегося в комнату. Тот нерешительно потоптался на месте и сделал шаг вперед.
Юлька сидела на стуле, выпрямив спину, сложив руки на коленях, и смотрела прямо перед собой. В больших глазах стояли слезы. Она изо всех сил их сдерживала, закусив губу и приподняв подбородок.
– Юля… – Женька шагнул к ней, протягивая руки. – Юленька, прости меня, пожалуйста…
Она молчала, прилагая огромные усилия, чтобы не расплакаться. Злость, обида, ненависть уступили место жалости к этому недотепе, что сперва оскорбил ее, потом исчез, а сейчас стоит столбом и виновато смотрит на нее. Дурак!..
– Юленька, любимая. Прости…
Женька подошел к ней вплотную, сел, осторожно погладил по руке и положил голову на ее колени. Закрыл глаза. Пусть ударит, пусть отругает. Лишь бы не гнала…
Губы скользнули по ноге, целуя гладкую кожу, пахнущую цветами.
– Прости…
Слезы прорвали запруду и хлынули вниз по щекам. Юлька не стала их вытирать, опустила голову, глядя на это нескладное чудо, потом положила руку на его затылок и взъерошила волосы.
– Глупый дурачок…
– Юленька. Я дурак! Прости меня…
Он хотел встать, но ее рука удержала на месте, не пустила. Прижала к коленям и погладила…
Минут через тридцать, когда мир был восстановлен и компания уже хотела расходиться, Наташа отозвала Женьку в сторону и спросила:
– А Артур почему не пришел?
Женька с жалостью посмотрел на нее и тихо произнес:
– Он… он сказал, что ему здесь делать нечего.
– Да? – Взгляд Наташи потух. – Ладно…
Чувствуя себя неловко, Женька хотел было добавить, что предлагал Артуру зайти, но Наташа отвернулась, и слова потеряли смысл.
«Неужели он ее совсем забыл? – мелькнуло у Женьки в голове. – Так быстро… Мне-то подсказал, как быть, почему сам не сделал то же самое? Или ему это не надо? Странный он человек…»
Приблизительно так же, только в иных выражениях, думала и Наташа, спускаясь по лестнице вместе с остальными. Странное поведение Артура ставило ее в тупик и заставляло искать хоть какое-то объяснение его поведению. Но не находило. Ее бывший парень всегда был для нее загадкой. Даже после нелепого расставания…
…Тонкая кипельно-белая шелковая рубашка мягко облегала плечи и приятно холодила кожу. Поверх нее я надел пиджак, оправил полы и подошел к зеркалу, глядя, как сидит новый костюм. Неплохо сидит, прямо скажем. Светло-зеленая пара удачно оттеняла белую рубашку, вдобавок к этому шли легкие летние ботинки почти в тон пиджаку.
Оставался последний штрих. Темно-зеленый галстук в сетку. Вещь, необходимая для завершения наряда, но очень уж противная. Ну не терпел я их. Никак! Однако сегодня день особый, надо свое «не люблю» спрятать подальше.
Итак, с одеждой и обувью покончено. Теперь дело за аксессуарами. Часы «Ролекс» в золотой оправе (настоящие) – на левое запястье. Золотая цепочка – на правое. Тяжелый перстень-печатка (фирменный, а не дешевая турецкая подделка!) – на безымянный палец правой руки. Золотая заколка с бриллиантом на галстук. Норма!