Мы не спеша уничтожили по порции довольно приличного шашлыка и запили это дело апельсиновым соком. Утолив голод, продолжили разговор. Разгонов рассказал мне еще несколько эпизодов расследования, потом назвал имена сопровождавших Жору телохранителей (я знал только одного), вспомнил, что при Чижмине нашли портфель, набитый бумагами бухгалтерского характера, и что из-за этого портфеля разгорелся большой спор с подоспевшими сотрудниками Жориной фирмы.
Сперва бумаги хотели приобщить к вещдокам, но главный бухгалтер и юрист фирмы отстояли его и после оформления соответствующих документов увезли с собой.
– Кстати, в милиции есть информация, что Чижмин в свое время создал некую группу силового прикрытия. И что вроде бы ты ее тренировал. Это так?
– Ого! Какие сведения!
– Что, неверные?
– Нет. Устаревшие. Можешь считать это официальным ответом. Я тренировался в спортзале самостоятельно, но в одно время с другими спортсменами. Среди них были два человека из Жориной конторы, я их знаю. Могу назвать имена и фамилии.
– Это будет кстати.
– Так вот мы занимались борьбой самбо и разучивали некоторые приемы бокса. Ничего более не делали.
– Кхм! – кашлянул майор. – Все ясно. Совместные тренировки случайно встретившихся людей.
– Верно. Как факт это использовать можно, но к делу не подошьешь.
Олег усмехнулся, покачал головой. Если я и вру, проверить это практически невозможно. Тренировки в спортзале никаким образом не попадают под разряд запрещенных мероприятий.
Мы в свое время договорились с Юркой и Максом, что при необходимости будем использовать именно эту версию. Вполне пристойную и легальную. И хрен кто проверит!
– Когда похороны? – вдруг вспомнил я.
– Завтра в два часа дня. На Сысоевском кладбище.
– Надо съездить. Проститься с Жоркой. Он, конечно, самодур был великий и тип не всегда приятный, но все же не сволочь конченая. И мужик неплохой. Ты, наверное, тоже поедешь?
– Да. На кладбище будет работать группа. Как обычно, наблюдение, съемка…
Ну да. Милиция в последние годы всегда присутствует на похоронах криминальных авторитетов, крутых парней и бизнесменов. Потому что зачастую на кладбище собираются сливки криминалитета, почти вся братва – пополняй архив сколько хочешь.
Бандиты об этом, конечно, знают, но все равно приезжают. Отдать последний долг, сказать добрые слова о покойном под прицелом видеокамер – вроде как показать свою крутизну и бесстрашие перед мусорами. Пусть шакалье снимает!.. После обеда Олег попросил подбросить его на работу.
– Только заскочим в одно место, я документы заберу, ладно?
– Угу. Не вопрос. У меня свободное время есть.
На самом деле времени особо и не было. Надо еще сегодня снять жилье неподалеку от своей квартиры и посмотреть, не проявит ли кто к моему дому интерес. Иными словами – не придут ли по мою душу гости из другого мира.
Но показывать Олегу, что спешу, я не хотел. Не стоит давать повод для подозрения. Он-то воспримет это по-своему – мол, все связано со смертью Жоры.
Денек разгулялся. Вчерашнего ненастья как не бывало. Тучи исчезли, небо чистое, солнце припекает. Конец августа обычно не такой теплый, осень близка. Но в этом году он явно бьет рекорды высокой температуры. Плюс двадцать пять. И ветра нет. Красота.
Олег убежал в свое «одно место», а я оставил машину на дороге и пошел к магазину, возле которого стояла бочка с квасом. По такой жаре холодненький квас – самое дело.
«Сколько раз Жорка вылезал из переделок, а вот не уберегся. И ведь сидел в городе тихо. Не шастал по кабакам и казино, не светил физиономию на презентациях и мероприятиях, не швырял налево и направо баксы, не покупал по десятку стриптизерш разом. Все, что ему было нужно, он получал и так, без помпы и шума. И все-таки влип…».
Квас действительно оказался холодным. Видимо, бочку только привезли. Я с удовольствием выпил пол-литра, отдал деньги и поблагодарил продавщицу. Надо запомнить место и впредь брать квас здесь. Вроде как и не сильно разбавляют…
Утолив жажду, медленно побрел обратно, продолжая размышлять о внезапной гибели бывшего шефа.
«И вообще странное это убийство… Бандиты обычно сперва предъявы кидают – требуют отступных, или доли в бизнесе, или процента за „крышу“. А тут сразу наповал, и все. Хотя… возможно, и был предварительный разговор, я-то не в курсе Жориных дел. Может, и просили его отстегивать процент. Правда, тогда к нему лезли совсем дикие, темные братки. Потому как все, кому надо, знают, что Чижмин ходит под „красной“ крышей и лезть к нему – искать на свой зад лишних приключений. Но если это действительно не братва, тогда… тогда версия с Корешковым вполне реальная. Только зачем он полез? Одно дело получить бизнес Жорин, другое – руководить им. Для этого комитетского опыта мало. Или у него иные планы?..»
Да, гадать здесь трудно. Дело настолько темное, что, имея минимум информации, строить догадки глупо. Посмотрим, что накопает Разгонов. Он-то вполне способен раскрутить убийство. Если никто мешать не будет.
«Надо бы позвонить Юрке. Они-то точно знают, что произошло. Кстати, что теперь с ними будет? Раньше с Корешковым не ладили, подчинялись только Жоре. Если его зам решит тянуть одеяло на себя, парни, наверное, уйдут».
Была у меня мысль рассказать о них Олегу. Так, приватно. Но потом я передумал. Разгонов парень нормальный, все поймет и прессовать не станет. Однако все же он – мент. Тем более подневольный. А его руководству глубоко наплевать – хорошие парни из группы быстрого реагирования или нет. Есть источник информации – надо его колоть.
Так что говорить не будем. А с Юркой надо как-нибудь встретиться…
Погруженный в свои мысли, я брел к машине, почти не глядя по сторонам. И не сразу заметил стоявшую у меня на пути маленькую девочку лет четырех. Кроха, одетая в нарядное красно-синее платьице, с забавными косичками на голове, крутила головой по сторонам, словно что-то искала. Услышав шаги за спиной, обернулась. На меня взглянули детские глаза, полные слез.
– Что случилось, малышка?
Кроха вздохнула и очень серьезно ответила:
– Я маму потеряла.
«Это мама – дура такая – тебя потеряла. Да еще посреди дороги…»
– А где ты ее потеряла?
Девочка махнула рукой в сторону высоток, шеренгой стоявших метрах в ста от дороги за стеной деревьев.
– Вы там живете?
Она кивнула, ладошкой вытерла глаза и опять уставилась на меня. Ждала, что скажу. Я же взрослый, а взрослые всегда знают, что делать. По крайней мере дети так думают…
Вот проблема на мою голову. И что с ней делать?..
– Как тебя зовут?
– Юля, – пропищало чудное создание. – Юля Корнеева.
– Ладно, Юля, вспомни, где именно ты потеряла маму.
Девочка покрутила головой, добросовестно вспоминая, потом шмыгнула носом и ответила:
– Там.
Там – это неподалеку от большого магазина. Хоть что-то.
– Вот что. Мы сейчас сходим туда, посмотрим, нет ли твоей мамы. А если не найдем…
«Что тогда? Бегать искать ее шальную мамашу? Морока, блин! И дите бросать негоже…»
– А если не найдем, пойдем к твоему двору. Ты его помнишь?
– Да.
Не очень уверенный голосок. Ладно, по крайней мере дом свой помнит. А там наверняка есть кто-то, кто знает девочку.
– Пошли.
Она доверчиво вложила свою ладошку в мою и пошла рядом. Взгляд скользил по встречным женщинам всех возрастов.
Я тоже поглядывал по сторонам. Вот-вот должен появиться Разгонов, надо не пропустить, окликнуть. Попутно высматривал мамашу девочки. Определить ее нетрудно – женщина, которая бегает по дороге с взволнованным лицом и выкрикивает имя ребенка.
У магазина мы никого не нашли. Внутрь заходить не стали, медленно пошли к домам, все так же внимательно глядя по сторонам. Малышка немного утихла, перестала сопеть и больше вертела головой.
Мы дошли до поворота дороги, когда девочка вдруг радостно ойкнула и немедленно показала пальцем налево.
– Вон моя мама!
Я проследил за ее рукой. Похоже на то. Высокая стройная блондинка в довольно короткой юбке и ярко-красной жилетке шла от домов в сторону магазина, постоянно вертя головой и сканируя глазами окрестности.
– Это твоя мама?
– Да!
– Точно?
– Да! – еще громче выкрикнула девочка.
– Ну так беги к ней, кроха! – отпустил я руку девочки, радуясь, что поиски заняли всего две минуты.
В этот момент волна странного и неприятного ощущения накрыла меня с ног до головы. Стало зябко и неуютно, словно я стоял под холодным ветром. А еще по коже пошли мурашки. Чувство опасности, многократно проверенное в Аберене и Ругии, сейчас ожило и довольно бесцеремонно давало знать – плохое рядом.
Посмотрев вокруг и не обнаружив ничего подозрительного, я перевел взгляд на девочку. Она уже скрылась за коробкой газетного киоска. От него к домам шла узкая тропинка. Мамаша, видимо, заметила дитя, потому что побежала ей навстречу.
Я еще секунду смотрел на женщину, а когда повернул голову обратно, обнаружил, что с двух сторон ко мне летят трое здоровых мужиков с перекошенными лицами и сжатыми в кулаки пальцами.
– Стоять!
– Стой, сука!
Я не успел ни удивиться, ни испугаться, ни даже сообразить, кто бы это мог быть. Одно успел понять – меня убьют. Здесь и сейчас. Немедленно.
Дальше работали рефлексы, помноженные на необъятную ярость того, кто уже давно сидит во мне и ждет команды «фас».
Первые двое попробовали с разбегу свалить меня ударами ног в живот и спину. Один промахнулся, второй встретил жесткий блок, потерял равновесие и пропустил удар по шее. Он упал на асфальт немного раньше напарника. Тот получил каблуком в пах и коленом в горло.
Третий, самый верткий, успел схватить меня за руку, с ходу попробовал провести сложный прием – удар коленом и бросок, – нарвался на встречный выпад и замертво упал прямо на своего товарища.
Весь бой – секунд восемь. Три тела лежали на асфальте, и только одно шевелилось, издавая сдавленные хрипы.