– Ты знаешь латынь? – Я повернулась к Баксу и посмотрела на него с изумлением.
– Латынь, аккадский, арамейский, шумерский, египетский, хеттский, баскский… – принялся неторопливо перечислять Бакс. – Почти все языки, на которых можно вызвать демона или общаться с другими демонами. Вот мещерский, наверное, стоило бы чуть освежить в памяти… О нет! – Он приставил носик почти вплотную к монитору. – Сейчас бы нам очень пригодилась сестра Юлия из прошлой серии, она бы просто подлила в пиво этому мерзавцу чуточку яда.
Я снова вернулась к своему дневнику.
«Значит, „Разрешение на вход“. Да, для всех, кроме меня. Как Квинн решил – и точка. – При этой мысли я почувствовала, что снова закипаю. Взглянув на телефон, я убедилась, что Квинн до сих пор не написал. – Ладно, не написал, так не написал. Если он ждёт, что я первая с ним свяжусь, пусть даже не мечтает, ждать ему придётся очень долго. Я ведь не щенок, чтобы бегать за ним по пятам!»
Закончив рисовать, я в произвольном порядке записала все вопросы, которые крутились у меня в голове уже который день. Их оказалось довольно много. Что стало с длинноволосым Тобиасом из видео «Пандинуса Императора»? Какой вкус был у круассанов, которые Юри купил в Париже и принёс через Грань в тайную комнату? Из всего, что я сегодня услышала, больше всего меня заинтриговал магазин «Ломбард эмоций». Якобы там обменивали ненужные чувства, такие как сердечная боль и раздражение, на более приятные. Эмоции, которые можно было разлить по бутылкам и засунуть в банки. Ким уверяла, что ещё в прошлом году она была ужасно застенчивой, с огромным комплексом неполноценности. На фотографиях, которые она показала, Ким носила длинные, аккуратно уложенные, с ровным пробором волосы, и ни намёка на пирсинг и макияж. Ким купила в ломбарде… смелость меняться, смелость заговаривать первой, смелость получить права на управление мотоциклом и автомобилем. Эрик регулярно обменивал в ломбарде страх перед экзаменами на уверенность в себе, а Надим перед каждым отпуском избавлялся от своей боязни летать.
Конечно, я тут же принялась мечтать, какую сделку мне хотелось бы совершить в этом ломбарде. И какого они цвета – бутылки с трагической влюблённостью и боязнью летать. И кто вообще захочет обменивать или покупать такие штуки.
Я так погрузилась в размышления, что вздрогнула, когда Бакс попросил включить ему третью серию детектива:
– На этот раз что-нибудь помрачнее, пожалуйста!
Я спрятала дневник обратно в тайное укрытие.
– Ты что, никогда не устаёшь?
– Я же демон, – напомнил мне Бакс. – Сон нужен только низшим биологическим существам.
– Да, поэтому одному низшему биологическому существу рядом с тобой нужно закрыть глаза прямо сейчас. И ноутбук. – Я зевнула. Моё тело явно устало, но голова всё ещё продолжала перерабатывать полученную за сегодняшний день информацию.
– Можешь идти спать, – милостиво разрешил Бакс. Он немного отодвинулся в сторону и приглашающим жестом указал на покрывало рядом с собой. – Я за тобой присмотрю.
– Не надо за мной присматривать. – Я выключила свет. – Что со мной здесь может случиться?
– Молодая девушка одна на чердаке ночью… Ты что, не смотрела никогда фильмы ужасов? – спросил Бакс в ответ.
Я залезла под одеяло и положила ноутбук на колени.
– Ты имеешь в виду такие фильмы, в которых главная героиня внезапно просыпается, а рядом с ней на постели сидит демон?
– Представления о демонах в фильмах ужасов оставляют желать лучшего, – пояснил Бакс. – Пожалуйста, я буду вести себя очень тихо, обещаю.
– Хорошо. – Я пролистала список следующих серий. – Значит, что-нибудь помрачнее, да?
Надо признать, что лежать рядом с Баксом, который умиротворённо мурлыкал, аккуратно сложив крылья и обернув вокруг себя драконий хвостик, было очень уютно. Как будто моё желание иметь домашнее животное наконец-то исполнилось. Правда, погладить Бакса было невозможно, но зато обычные домашние животные не умеют говорить, тем более на латыни. И ещё два достоинства: Бакс не линял и его не надо было выгуливать.
Пошли начальные титры в сопровождении музыки, и я поглубже зарылась лицом в подушку.
– А как вообще появляются порталы? – сонно спросила я. – Может, они образуются вокруг какой-то чёрной дыры? Неужели они существовали всегда?
– Они не появляются сами по себе, их создают, – ответил Бакс. – Это очень редкий дар среди аркадийских магов. Те, кто им обладает, чрезвычайно могущественны и востребованы. В прошлом это умение ценилось даже больше, чем сейчас. За тысячелетия было создано столько порталов, что оболочка между Землёй и Гранью стала дырявой как швейцарский сыр.
Я кивнула: «Да, даже я уже знаю о четырёх порталах в городе, а если учитывать портал Северина на крыше, то о пяти».
– Многие из них давно разрушены или забыты, – добавил Бакс.
«Как тот, который находится в нашей церкви и за который отвечает мой демон. И я знаю, как его открыть. Так что при желании в любой момент могу перейти на Грань, не спрашивая ни у кого разрешения».
Мои глаза закрылись.
«Да, а почему бы мне не отправиться на разведку самостоятельно? Ведь Квинн сам говорил, что окрестности этого портала не особенно оживлённые и считаются безопасными. А мне ведь не обязательно задерживаться или уходить далеко, достаточно четверти часа, нескольких минут, за которые мимо меня может проплыть кит-цеппелин. Главное, что я вообще туда попаду.
Только вот незадача: моё тело в это время будет лежать без сознания на другой стороне перед трёхчастной иконой. А если кто-нибудь зайдёт в церковь и вызовет скорую помощь? Я бы поступила именно так, если бы обнаружила на полу человека без сознания. Тогда после возвращения с Грани я бы не нашла собственного тела. И что же мне тогда делать? Сколько времени у меня будет до того, как моё тело умрёт без меня?
Никто не увидит и не услышит, как я в отчаянии брожу по городу, тщетно изучая списки новых пациентов в каждой больнице. Но когда я наконец найду себя, будет уже слишком поздно. Моё тело будет лежать на больничной койке, мертвенно-бледное, а вокруг него будут сидеть и плакать мои родители, Тереза, Матиас, Марихен, тётушка Береника и Юли. Леопольд, шмыгая носом, сыграет на гобое мелодию „Only the good die young“, а Луиза попытается запечатлеть для Инстаграм[9] свои слёзы крупным планом. Не станет плакать только тётя Бернадетт, стоя у окна. Она лишь пробормочет:
– Могла бы хоть чуть-чуть подумать о своих бедных родственниках и подождать со смертью до понедельника, тогда бы нам не пришлось пропускать вечерний детектив. Но такая уж она, эта несносная девчонка.
– Надо похоронить её в блузке с рюшами, которую она так любила, – всхлипнув, решительно заключит моя мать.
– О нет, только не это! – со слезами на глазах скажет Юли, но, как ни странно, голосом Бакса».
Сердце бешено колотилось, я сама вот-вот готова была расплакаться, но, открыв глаза, только через пару секунд поняла, что мне приснился кошмар. И что спала я дольше, чем казалось, потому что по экрану уже бежали заключительные титры. Была глубокая ночь.
– О нет, только не это! – повторил Бакс.
Он всплеснул передними лапками и уставился на монитор, широко раскрыв глаза.
– Что случилось? – спросила я, садясь на кровати.
Бакс с трудом выдохнул.
– Она… умерла, – ошеломлённо произнёс он.
Но я не очень-то спешила посочувствовать Баксу:
– Между прочим, я вот тоже только что умерла во сне. А ты ведь сам попросил чего-нибудь помрачнее, забыл?
– Да, но не настолько мрачное! Я думал, что они наконец-то будут вместе. А вместо этого она умирает у него на руках… – Он всхлипнул. – Они не имеют права так поступать со зрителями. Она была одной из трёх моих любимых следователей. Я бы потребовал вернуть мне налог на телевидение, весь до копеечки, если бы его платил. Ненавижу сценаристов. Неужели они не могли надеть на неё бронежилет?!
– Да уж, тогда бы её точно не застрелили, в бронежилете ведь менее опасно. – Я закрыла ноутбук и положила его на пол рядом с кроватью. – А ещё гораздо менее опасно путешествовать по Грани, если в это время начинающие медики заботятся о твоём теле. Но именно это Квинн и хочет мне запретить. Он практически заставляет меня пользоваться другим порталом, будто отбирает у меня спасительный бронежилет.
– Что? – Экран больше не светился, и я с трудом различала очертания Бакса, но даже так было понятно, что он страшно возмущён. – Я правильно понял? Человечек-огуречик из дома напротив заставляет тебя пройти через портал? Чем только набита его глупая черепушка? Опилками?
– Ну он своим поведением подталкивает меня к тому, чтобы воспользоваться опасным порталом, – попыталась объяснить я, – запрещая мне пользоваться более безопасным. Он запрещает! Как будто мне три года, а он моя мама.
– Ты с ума сошла? Для людей нет безопасных порталов, – сказал Бакс. – Я уже объяснял тебе: если люди проходят через портал, они умирают. В кои-то веки я вынужден согласиться с назойливой козявкой-потомком. Хотя, конечно, эта козявка не имеет права указывать тебе, что делать.
– Не совсем так. Люди умирают только в том случае, если не успевают вернуться вовремя, – возразила я. – Так уж совпало, что я знаю это наверняка. И почему людям нельзя переходить на Грань? Ведь вы-то, граничные существа, постоянно ошиваетесь на Земле.
Бакс на мгновение замолчал, но затем ответил:
– Даже если мы не упустим тот момент и твоё бесхозное тело не будет валяться под порталом, ты ведь можешь наткнуться на патруль нексов! Или попадёшь прямиком в раскрытый клюв птицы-аллигатора! Есть гораздо менее опасный способ проникнуть на Грань, я ведь тебе это уже несколько раз втолковывал!
– Да, я знаю. Во сне! – презрительно фыркнула я. – Потому что, когда мы видим сны, мы, на самом деле, тоже находимся на Грани, – проворчала я. – Замечательно. Только что мне снилась моя тётя Бернадетт. Просто чудесное ощущение, почти как полетать на ките-цеппелине. Или заскочить в «Ломбард эмоций».