Иванов выслушал соображения Ощепкова и, возвратившись во Владивосток, поддержал предложение резидента, реализация которого могла создать уникальные возможности по добыванию разведывательных сведений непосредственно в Японии. «Аркадий» остался при своем мнении, которое, казалось, уже ничто и никто не в силах изменить.
Маршрут-агент Иванов — видимо, это была его не основная должность в разведотделе — пошел на крайность. Не согласившись с решением своего начальника, он написал официальный рапорт, в котором еще раз, и вполне аргументированно, постарался поддержать план Ощепнова. Этот уникальный рапорт сохранился. «…Считаю своим гражданским долгом указать, — писал Иванов начальнику агентурного отдела 17-го Приморского корпуса, — на неправильную и вредную для дела точку зрения, изложенную в Вашей инструкции тов. Ощепкову от 28 сентября с.г. Отказ удовлетворить просьбу т. Ощепкова о высылке ему кинопроектного аппарата и картин, а также предложение поступить на службу к японцам стоит в полном противоречии с данной ему задачей и знаменует собой связывание порукам и ногам этого отважного и талантливого разведчика, на редкость мастерски владеющего японским языком, преданного и любящего свое дело.
Кинематография — это самый верный и надежный способ для проникновения в среду военной жизни японской армии, тогда как должность переводчика герметически закупоривает человека на весь день с 10 до 5 вечера между четырьмя стенами одного только учреждения. Что касается службы переводчика в самой Японии, то это в отношении военных или правительственна: учреждений вовсе невозможно, так как в Японии нет надобности в переводах на русский язык. С другой же стороны, в японской армии существует обычай, обязывающий владельцев кинематографов устраивать для солдат льготные киносеансы. Такое положение вещей дает широкую возможность тов. Ощепкову вести точный учет всех частей, бывать в штабах и фотографироватьразные приказы, табели, условия охраны, орудия, военные корабли с их артиллерией, проникать в запретные для посторонних лиц районы, как, например, Ныйский залив, вести широкие знакомства, появляться в нужное время в различна местах, маскировать свои личные средства к существованию, если будет необходимо — вести жизнь, превышающую сумму постоянного содержания, и вообще успешно выполнять все возложенные на него поручения…»[22]
Слова к делу не пришьешь. Рапорт — официальный документ и этот документ требовал такого же официального решения. «Аркадий» и Иванов еще раз обсудили все детали предложения Ощепкова по организации резидентуры военной разведки в Японии и возможности разведывательного отдела по оказанию ему конкретной помощи. Готовясь к серьезному разговору с начальником разведывательного отдела штаба 17-го Приморской армии, «Аркадий» подготовил характеристику Василия Ощепкова — резидента «Д. Д.». В ней указывалось, что: «… Ощепков— уроженец города Александровска на Сахалине. Родители его из крестьян, отец кроме крестьянской работы занимался еще и столярным ремеслом, имел небольшую мастерскую. В 1904 году отец умер, Спустя два года умерла и мать, оставив В. С. 14-летним подростком, который был отдан опекуну. В 1908 году был отправлен в Японию для изучения японского языка сначала на деньги опекуна, а впоследствии был взят на иждивение штаба Заамурского округа. Учился Ощепков в духовной семинарии до 1914 года и по окончании школы был отправлен в Харбин, где работал в штабе Заамурского округа до первой половины 1916 года, после чего переведен на разведывательную работу в разведывательный отдел штаба Приамурского военного округа, где пробыл полгода и периодически был посылаем в Японию. Служил Ощепков в Р. О. штаба Приамурского военного округа до 1917 года, то есть до расформирования. С приходом во Владивосток японских интервентов Ощепков поступил переводчиком в японское Управление военных сообщений, где служил до начала 1921 года. В 1920 году Ощепков впервые начал работать как секретный сотрудник в Осведотделе Р. К. П. и зарекомендовал себя как способный, смелый работник. Уволился Ощепков из Управления военных сообщений в начале 1921 года, имел контору по переводам, но, не довольствуясь скудным заработком, принужден был в середине 1921 года у ехать на Сахалин с мыслью создать кинематографический театр, что ему и у далось… Хорошо развит физически, а потому имеет большое стремление к спорту и как борец небезызвестен в Японии, кажется, имеет первый приз за борьбу, имеет большую склонность к разведработе, на которой довольно изобретателен и смел. К систематической работе непригоден и небрежен. С людьми общителен и быстро завоевывает расположение. Как качество Ощепкова нужно указать на его правдивость и честность. Конечным своим стремлением Ощепков ставит изучение Японии в военно-бытовом, политическом и экономическом отношениях. В совершенстве владеет японским языком. Слегка знает английский и только пишет по-китайски. Завагетурой «Аркадий». 26.1.1924.»
В те дни «Аркадий» подготовил еще один важный документ, который свидетельствует о том, что человек этот был опытным агентурным работником, который хорошо знал свое дело, был настойчив и способен поддерживать полезную инициативу, которая ограничивалась оперативными потребностями штаба Приморского корпуса и его финансовыми возможностями. Документ, о котором идет речь, был подготовлен для доклада начальнику разведки 17-го Приморского корпуса. В нем указывалось: «…Доношу, что, со слов прибывшего марш-агента Иванова, имевшего связь с резидентом «Д.Д.», подтверждается необходимость снабжения «Д.Д.» кинокартинами и кинопроекторами, так как благодаря этой маскировке работа «Д. Д.» будет продуктивна в смысле выявления дислокации японских войск…» В этом же докладе вышестоящему начальнику указывалось, что «…«Д.Д.» по собственному почину и за свой собственный счет выписывает от частных лиц 11 программ кинокартин и производит зарядку аккумуляторов…» «Аркадий» просил срочного решения по существу своего доклада. Видимо, доклад «Аркадия» был убедительным. Василий Ощепков получил разрешение отправиться в спецкомандировку в Японию, но современного кинопроектора ему не позволили приобрести.
Прежде чем выехать в Японию, Ощепков под убедительным для японских властей на Сахалине предлогом посетил Хабаровск. Встретился с «Аркадием», получил от него указания, подписал контракт, в котором были зафиксированы обязанности разведчика, его заработная плата в размере трехсот иен в месяц. Это было на сто иен меньше, чем он получал на Сахалине. В Японии уровень расходов был больше, но разведчику рекомендовалось покрывать их за счет будущей прибыли от кинопрокатного дела.
По пути в Японию Ощепков побывал в Шанхае, встретился со своим будущим связником по фамилии Щадрин, а также с сотрудником иностранного отдела ГПУ «товарищем Егором», который предложил ему подключиться к сбору разведывательных сведений в интересах политической разведки. «Товарища Егора» интересовали данные экономического характера и сведения о деятельности на территории Японии представителей атамана Семенова, одного из активных противников советской власти на Дальнем Востоке. Представитель ГПУ предложил Щадрину увеличить размер денежного содержания Ощепкова на сто иен, сказав, что иначе он не сможет выполнять задания разведки. Оклад был увеличен при условии, что в эту сумму войдут и расходы по содержанию «комнаты для свиданий с сотрудниками».
Во время встречи с Щадриным и «товарищем Егором» Ощепков сообщил сведения о возможных сроках и условиях вывода японских войск с Северного Сахалина. Эти данные он получил от начальника Военно-административного управления острова генерал-майора Такасу Сюнзи. Сведения были важными. Было решено передать донесение Ощепкова полномочному представителю СССР в Китае А. М. Карахану[23]. Используя данные Ощепкова, А. М. Карахан успешно завершил переговоры с представителями Японии и добился вывода японских войск с Северного Сахалина.
В разведотделе Приморского корпуса Ощепков продолжал числиться под псевдонимом «Д. Д.». В секретной учетной карточке за ним был закреплен условный номер «1/1043», а его будущая резидентура в Японии получила номер «13».
Встречаясь с Щадриным и с «товарищем Егором», Ощепков передал одному из них письменное донесение о положении на Сахалине и его встречах с генерал-майором Такасу Сюнзи. Донесение, как обычно, было подписано двумя буквами «Д. Д.».
Кроме Шанхая Ощепков посетил и Харбин, где располагалась главная контора кинопрокатной фирмы «Алексеев и К°». Цель посещения — подписание договора о сотрудничестве и приобретении копий новых кинокартин, которые Ощепков планировал использовать для проката в Японии.
Переговоры в Харбине шли медленно, так как из Германии ожидалось прибытие новых кинокартин, которые еще не демонстрировались в Японии. Представитель фирмы «Алексеев и К°» обещали продать Ощепкову право на прокат лучшего нового кинофильма. На Сахалине Ощепков приобретал фильмы через представительство Совкино во Владивостоке или получал их прямо из Германии. Срывов не было. Не было и нарушений договора, который обязывал поставщика передавать Ощепкову первую и единственную копию кинокартины. Фирма «Алексеев и К°», генеральным директором которой был эмигрант из России, тоже обязалась неукоснительно соблюдать такие же условия и своевременно выполнять заявки Ощепкова.
Находясь в Харбине, Василий Сергеевич встретил семнадцатилетнюю гимназистку Машеньку, которая родилась в 1907 году на Сахалине. Встречи их переросли во взаимную любовь, которая заставила Ощепкова обратиться в Харбинский епархиальный совет с просьбой о расторжении его брака с Екатериной Николаевной Журавлевой. Получив положительное решение, Василий Сергеевич и Мария Георгиевна обвенчались в Харбинской православной церкви. В сопровождении молодой супруги Василий Ощепков выехал в Японию, первоначально в город Кобэ, который был центром японской киноиндустрии.