В Токио тщательно обсудили содержание Потсдамской декларации. Основная идея этого документа состояла в том, чтобы сбалансировать угрозу тотального разрушения Японии предложением сохранить в ней императорскую форму правления. По данным американской разведки, это условие было единственным, при котором Япония могла бы капитулировать.
Потсдамская декларация обуславливала жесткие требования. Японскому правительству предлагалось прекратить сопротивление и принять условия безоговорочной капитуляции. Союзники настаивали на ликвидации господства милитаристов в Японии, требовали наказания военных преступников, роспуска японских вооруженных сил и военного разоружения. Условиями капитуляции предусматривалось развитие в Японии только такой промышленности, которая позволила бы поддерживать ее хозяйство и выплачивать «справедливые репарации натурой»[301].
Положения декларации предусматривали сохранение императорской власти, суверенитета Японии над островами Хонсю, Хоккайдо, Кюсю, Сикоку. Другие менее крупные острова должны были быть указаны позднее.
Руководители правительств США, Китая и Великобритании, подписавшие Потсдамскую декларацию, определяя условия оккупации Японии, заявили, что «оккупационные войска союзников будут выведены из Японии, как только будет учреждено мирно настроенное и ответственное правительство в соответствии со свободно выраженной волей японского народа»[302].
Советский Союз не принимал участия в подписании декларации, но ее принятие, как утверждал руководитель американской военной миссии в Москве генерал Дин, «прошло с согласия Сталина»[303]. Возможно, что так и было. Но было и другое. Сталин имел возможность еще до начала работы Потсдамской конференции познакомиться с содержанием этого документа, текст которого был подготовлен в Вашингтоне еще в мае 1945 года. Советская разведка смогла узнать содержание проекта декларации от одного из своих достоверных и надежных источников. Закулисная политическая игра, ставкой в которой была Япония, подходила к концу. Каким будет финал Второй мировой в июле 1945 года, еще никто не знал.
Сталину также было известно, что американская разведка имела ключ к японскому дипломатическому шифру[304]. Перехватывая японские дипломатические радиограммы, американцы знали, о чем думают в Токио и какие инструкции направляют своим послам. Благодаря усилиям советской разведки Сталин тоже имел возможность знакомиться с некоторыми из этих документов.
Японское правительство, видимо, чтобы не подрывать моральный дух нации, которой еще предстояло сражаться, решило опубликовать Потсдамскую декларацию в сокращенном виде. Телеграфное агентство «Домей Цусин» передало заявление: «Из авторитетных источников стало известно, что Япония оставит без внимания совместное обращение Черчилля, Трумэна и Чан Кайши, призывающее японцев объявить о безоговорочной капитуляции». По словам агентства, Япония собиралась вести войну до «самого конца в соответствии с установленной ею политикой»[305].
28 июля премьер-министр К. Судзуки на пресс-конференции заявил, что Япония игнорирует Потсдамскую декларацию. Это выступление, как считают историки[306], было поспешной и трагической ошибкой. Отказ от признания условий Потсдамской конференции давал Трумэну право на использование атомного оружия, применение которого уже можно было обосновывать военной необходимостью. И Трумэн этим незамедлительно воспользовался. Как только закончилась Потсдамская конференция, он поспешил в Вашингтон…
В Москве тоже знали, что США на завершающем этапе войны могут использовать атомное оружия против Японии. Об этом еще в 1944 году доложил в Центр из Нью-Йорка разведчик-нелегал Артур Адамс. В письме начальнику военной разведки Адамс 7 марта 1944 года, в частности, сообщал, что новый снаряд, который создается в США, «…будучи сброшен на землю, излучением уничтожит все живущее в районе сотен миль. Это проектируется полное уничтожение Японии».
Сообщая о создании в США атомной бомбы, Адамс писал: «…нет гарантии, что наши союзники не попытаются оказать влияние и на нас, когда в их распоряжении будет такое оружие…»[307]. Данные, добытые советским разведчиком, полностью подтвердились 6 августа 1945 года.
Советское правительство присоединилось к Потсдамской декларации. В специальным заявлением, опубликованном в Москве, говорилось: «…Учитывая отказ Японии капитулировать, союзники обратились к Советскому правительству с предложением включиться в войну против японской агрессии и тем сократить сроки окончания войны, сократить количество жертв и содействовать скорейшему восстановлению всеобщего мира. Верное своему союзническому долгу Советское правительство приняло предложение союзников и присоединилось к заявлению союзных держав от 26 июля сего года»[308].
Такого решения требовали многие обстоятельства, в том числе и союзнические обязательства, принятые Сталиным на Ялтинской конференции в феврале 1945 года. Война на Дальнем Востоке вступала в завершающую стадию…
Прибыв в Москву из Потсдама, генерал армии А. И. Антонов пригласил к себе начальника Дальневосточного направления Оперативного управления Генерального штаба генерал-майора Н. А. Ломова. Спецнаправление по Дальнему Востоку, которым командовал Ломов, было создано в июне 1943 года. Начиная с сентября 1944 года А. И. Антонов, С. М. Штеменко и Н. А. Ломов начали готовить предварительные расчеты на случай войны с Японией[309].
К детальной разработке плана Дальневосточной кампании Генеральный штаб приступил еще до начала работы Потсдамской конференции. Окончательный проект плана был рассмотрен Ставкой Верховного главнокомандования в середине июня 1945 года.
Генерал-майор Ломов доложил начальнику Генштаба о завершении переброски войск с запада на восток, о формировании трех фронтов и их готовности к боевым действиям. Особый интерес начальник Генерального штаба проявил к донесениям военной разведки, которые поступали из Главного разведывательного управления.
Количество и качество сведений по Дальнему Востоку и другим регионам, поступавших от военных разведчиков в Генеральный штаб, свидетельствовали о том, что очередная реорганизация в системе военной разведки, проведенная в июне 1945 года, завершена вполне успешно. Главное разведывательное управление и Разведывательное управление Генерального штаба Красной армии были объединены в одну структуру. Вся система зарубежной и оперативной военной разведки была подчинена Генеральному штабу. Центральный орган военной разведки получил название Главное разведывательное управление Генерального штаба. Начальником ГРУ ГШ по рекомендации А. И. Антонова был назначен генерал-полковник Ф. Ф. Кузнецов[310]. Антонов хорошо знал этого генерала, с которым неоднократно обсуждал положение на советско-германском фронте. Оперативная разведка, которой командовал Ф. Ф. Кузнецов, была мощным боевым отрядом Генерального штаба, добывала исключительно ценные и точные сведения о противнике, которые использовались военным командованием в ходе разгрома немецко-фашистских войск под Курском, в Белоруссии, и в ходе других наступательных операций советских войск против фашистской Германии.
Летом 1945 года в деятельности военной разведки наступил период, когда необходимо было сосредоточить основные силы на обеспечении Ставки Верховного главнокомандования сведениями, которые требовались для завершения подготовки и успешного проведения Маньчжурской стратегической наступательной операции, которая была главной операцией всей Дальневосточной кампании.
Сложность и особенности предстоявшей операции заключались прежде всего в том, что она готовилась в условиях, когда Советский Союз официально еще не был в состоянии войны с Японией.
Разработать и провести такую операцию без точных разведывательных данных о противнике было невозможно. Как же действовала советская военная разведка в период подготовки Маньчжурской операции? Что ей удалось узнать о противнике? Насколько сведения, добытые военной разведкой, были точны и своевременны? Какую помощь военная разведка оказала политическому руководству страны и командованию Красной армии на завершающем этапе войны на Дальнем Востоке?
Ответы на эти вопросы мог бы дать маршал Советекого Союза А. М. Василевский, который Ставкой В ГК в июне 1945 года был назначен главнокомандующим советскими войсками на Дальнем Востоке и руководил действиями советских войск в ходе всей Дальневосточной кампании. Однако в воспоминаниях М. А. Василевского, которые маршал назвал «Дело всей жизни»[311], о действиях военной разведки на Дальнем Востоке практически ничего не сказано.
Глава седьмаяРАДИОРАЗВЕДКА ДОКЛАДЫВАЛА…[312]
Квантунская армия, размещенная японским командованием в Маньчжурии в 1931 году, постоянно наращивала свою военную мощь и готовилась к боевым действиям против Советского Союза. Очаг крупной военной опасности, которой подвергался советский Дальний Восток, когда-то должен был быть ликвидирован. В Москве понимали, что японцы по своей воле из захваченной ими Маньчжурии никогда не уйдут. Поэтому, несмотря на огромные трудности, которые испытывала Красная армия во время боевых действий на советско-германском фронте, Ставка ВГК и Генеральный штаб вынуждены были содержать на Дальнем Востоке силы, которые могли бы прикрыть советские границы в случае японской агрессии. Особую роль в обеспечении командования точными сведениями о возможном нападении Японии на СССР, как всегда, должна была сыграть военная разведка.