Город Котоко на реке Нигер.
Другой город.
Снова компания пьющих на рассвете.
Молодёжь продолжает танцевать.
«Статья 488. Совершеннолетие наступает по достижении 21 года; в этом возрасте лицо является способным ко всем действиям гражданской жизни»7.
БЕЛЫЙ ЭКРАН.
«Наука ситуаций, включающая в себя элементы психологии, статистики, урбанизма и этики, должна быть создана. Эти элементы следует соединить для достижения принципиально новой цели: сознательного создания ситуаций».
«Но в этом фильме не говорят о де Саде».
«Порядок царит, но не правит».
«Без ума от оружия. Ты помнишь. Именно так. Никто не был достаточно крут для нас. Однако… Град по стеклянным знамёнам. О ней будут вспоминать, об этой планете».
«Статья 489. Совершеннолетний, который находится в обычном состоянии слабоумия, безумства или бешенства, должен быть лишён дееспособности, хотя бы в этом состоянии наступали светлые промежутки».
«После всех несвоевременных ответов и постаревшей молодёжи ночь падает с небес».
«Подобно потерянным детям мы проживаем свои незаконченные приключения».
Возмутившаяся толпа скандирует с балконов театра: «Занавес!»
Фильм, который я тогда снял, который прямо-таки взбесил наиболее передовых эстетов, был с начала до конца подобен предыдущим кадрам; эти отрывочные фразы звучали на фоне полностью белого экрана, но они перемежались интервалами с полностью чёрным экраном, во время которых не говорилось ничего. Некоторым, безусловно, хотелось бы верить, что с дальнейшим опытом мои таланты и стремления стали более зрелыми. Было ли это опытом усовершенствования того, что я уже отверг? Не смешите меня. С какой стати некто, пожелавший стать столь невыносимым в молодом возрасте, вдруг стал бы более приемлемым по мере взросления? Всё, что было настолько плохим, не могло стать лучше со временем. Люди могут сказать: «Он изменился с возрастом», но он остался таким же, как был.
Современное предприятие снова и снова испускающее облака белого дыма, постепенно заволакивающие весь экран.
Дебор в сорок пять лет.
Ласенер говорит Гаранс: «Я не жесток, я логичен, я уже давно объявил войну обществу». Гаранс спрашивает: «А Вы много тогда убили людей, Пьер-Франсуа?» Ласенер: «Нет, мой ангел, вот посмотрите: никаких следов крови, лишь чернильные пятна.
Но верьте мне, Гаранс, я готовлю нечто необычное…
Когда я был ребёнком, я уже был умнее и ярче других детей. Мне этого не прощали. Прекрасная юность, в самом деле!
Но какая необыкновенная судьба! Во мне нет тщеславия, во мне есть лишь гордость; и я уверен в себе, абсолютно уверен.
Мелкий воришка по необходимости, убийца по призванию, моя дорога проложена, мой путь прямой, и я пройду по нему с высоко поднятой головой. До тех пор пока она, само собой, не покатится с плеч. К тому же мой отец мне часто говорил:
“Пьер-Франсуа, Вы закончите свои дни на эшафоте” ». Гаранс: «Вы правы, Пьер-Франсуа, надо всегда слушаться своих родителей».
Если верно то, что в этом месте, ставшем на время столицей потрясений, избранное население включало в себя некоторое количество воров, а иногда и убийц, их общее существование характеризовалось, в первую очередь, полной праздностью, и изо всех преступлений и пороков, преследовавшихся властями, это считалось наиболее тяжким.
Двое входят в таверну “ Au Gorge-Rouge”, полную людей со зловещими физиономиями.
Вор подходит к столу эксперта, чтобы тот оценил вещь: «Это золото или серебро?» Эксперт оборачивается к своему новоприбывшему соседу: «Что скажешь, артист? Ничего не говоришь? Мудро. Никогда нельзя ничего говорить».
Входит осведомитель, по совместительству работающий бродячим торговцем, декламируя: «Вам когда-нибудь снились кошки, вам когда-нибудь снились собаки, вам когда-нибудь снились неприятности? Вот объяснение ваших снов: томик переплетённый и с иллюстрациями. Он здоровается с хозяином и говорит ему: «Ласенер со своей лихой ватагой уже близко, я тебя предупредил». Входят Ласенер со своей лихой ватагой и Гаранс.
Этот лабиринт был создан наилучшим образом для того, чтобы удерживать в себе путешественников. Те, кто останавливался там на пару дней, больше оттуда не уезжали, по крайней мере до тех пор, пока он существовал, но большая часть находила в нём конец своих недолгих лет. Никто не уходил с этих улиц и из-за этих столов, где была обнаружена кульминационная точка времени.
К столу Ласенера приносят выпивку.
Гаранс: «В общем, я так понимаю, вы все здесь философы?» Ласенер отвечает: «А почему бы и нет?» Гаранс восклицает: «Ах, замечательно! Философия такая весёлая, такая красивая, такая серьёзная!» Один из подручных Ласенера предлагает ему вышвырнуть кого-то, кого там быть не должно. Ласенер соглашается. Подручный встаёт и идёт искать того человека среди танцующих.
Все гордились тем, что с честью выдерживали столь страшный вызов, и на деле, я верю, что никто из тех, кто побывал там, не добился в мире и малейшей репутации честного человека.
Несчастного избивают и вышвыривают сквозь витрину.
Хозяин возмущается: «Ичто теперь насчёт моих стёкол?» Ласенер отвечает ему со своего места: «А что, хозяин, теперь в харчевне “ Rouge-Gorge” нельзя веселиться?» – ион делает жест рукой, словно перерезает горло ножом. Хозяин примирительно: <0 мсье Ласенер, что я могу сказать…»
Каждый день мы все опрокидывали больше стаканов, чем профсоюзы говорили лжи в ходе одной дикой забастовки. Толпы полицейских, чьи внезапные рейды направлялись большим количеством осведомителей, не прекращали вторгаться к нам под всеми возможными предлогами, но чаще всего они искали наркотики и несовершеннолетних девушек. Как мне было не вспомнить всех этих очаровательных воров и их гордых девушек, с которыми я обитал в низах общества, после того, как я услышал песню заключённых в Италии? – Всё время прошло, как наши ночи тогда, когда мы не воздерживались ни от чего. «Вот где живут те девушки, что дают тебе всё, сначала приветствие, потом руку… – на улице Филанджери есть колокол, – каждый раз, когда он звонит, звучит приговор… – самая прекрасная молодёжь умирает в тюрьме».
Две полицейские машины резко останавливаются у «Кафе поэтов». Полицейские забегают внутрь, запрещают посетителям выходить и требуют предъявить документы.
Девушка идёт по ночной улице.
Портрет несовершеннолетней девушки.
Вид тюрьмы, где были убиты члены группы Баадера, снаружи. Андреас Баадер и Гудрун Энслин8.
Презирая все идеологические иллюзии и питая полное безразличие ко всему, что позже попытается оправдать их, эти отщепенцы, не смущаясь, объявляли о том, что последует. Конец искусства, заявление о смерти Бога в его же соборе, попытка взорвать Эйфелеву башню – таковы были мелкие скандалы, в которых периодически были замешаны те, чей образ жизни сам по себе был самым крупным скандалом. Они также задавались вопросами о поражении некоторых прошлых революций; они вопрошали, существует ли пролетариат на самом деле и чем он мог бы быть в этом случае.
Человек в шляпе входит в один из баров Сен-Жермен-де-Пре и о чём-то долго говорит с хозяином заведения.
Компания философствует за бутылкой в питейном заведении.
Актриса продолжает дискуссию в другом фильме: – Одни считают, что он думает о нас, другие думают, что мы его мысль, третьи полагают, что он спит, а мы – его сон, его дурной сон».
Когда я говорю об этих людях, может показаться, что я над ними смеюсь, но этому не надо верить. Я пил их вино. Я верен им. И я вовсе не считаю, что стал в чём бы то ни было лучше, чем были они в те времена.
Съёмки подвижной камерой других столов, занятых той же шайкой.
Учитывая огромную силу привычки и закона, которые беспрерывно довлели над нами, никто из нас не был уверен, что будет там же к концу недели; но там было всё, что мы когда-либо любили. Время прожигалось ярко как никогда, и его не хватало. Мы чувствовали, как дрожит земля.
Школьница убегает по ночным улицам. Дверь бедного кафе.
Венецианский заговорщик говорит своей подруге: «Скоро мы будем на твёрдой земле, и тогда мы сможем видеться немного чаще».
Многих унесли самоубийства. «Пей, и дьявол тебя доведёт до конца»9, как поётся в песне.
Люди в баре, размещённом в погребе.
Земную жизнь пройдя до половины, очутились в окружении сумрачной меланхолии, которую выражало множество смешных и грустных слов в кафе потерянной молодости.
Девушка медленно проходит сквозь вращающуюся дверь в том же квартале.
Декорации и компания, вместе.
Говоря ясно и без притч – «мы все – простые шашки, на клетках дней, ночей играет нами Небо по прихоти своей. Мы движемся, покамест забавны для него. Потом вернут нас в ларчик несозданных вещей»10.
Встреча в уже виденном погребе.
Игроки в шахматы.
«Ведь пройдут века, и в странах, что ещё не существуют, актёры будут представлять наш подвиг!»11
Иван Щеглов.
«Что есть письменность? Хранительница истории… Что есть человек? Раб смерти, преходящий странник, хозяин одного места… Что есть дружба? Равенство между друзьями»12.
Жиль Ж Вольман.
Робер Фонта'3.
Гислен де Марбе'4.
«Бернар, чего ждёшь ты от мира? Видишь ли ты в нём что-либо, чем ты доволен?.. Она бежала, она бежала как призрак, который дарил нам радость своим присутствием, но оставил нам лишь беспокойство, покинув нас. Бернар, Бернар, сказал он, эта зелёная юность не может длиться вечно»15.
Дебор в двадцать лет.