Та, что была самой красивой в тот год.
Арт Блейки: «Whisper Not».
Но ничто не выражает это беспокойное и безысходное настоящее лучше, не отражает настоящее столь же легко и столь же неустанно, как эта старинная фраза, которая постоянно возвращается сама к себе, будучи выстроенной, буква за буквой, подобно лабиринту, из которого нельзя выйти, настолько совершенно соответствует по форме и содержанию исчезновению: “In girum imus node et consumimur igni” . Мы кружимся в ночи, и нас пожирает пламя.
Съёмки подвижной камерой небольшой парижской площади, опустевшей ночью.
Панорамный вид перекрёстка в районе Ле-Аль ночью.
Панорамные съёмки площади и окружающих её домов ночью, останавливающиеся на огнях кафе.
Тот же вид.
«Род проходит, и род приходит, а земля пребывает вовеки. Восходит солнце, и заходит солнце, и спешит к месту своему… Все реки текут в море, но море не переполняется: к тому месту, откуда реки текут, они возвращаются… Всему своё время, и время всякой вещи под небом: …время убивать, и время врачевать; время разрушать, и время строить; …время раздирать, и время сшивать; время молчать, и время говорить… Лучше видеть глазами, нежели бродить душою. И это – также суета и томление духа! …Ибо кто знает, что хорошо для человека в жизни, во все дни суетной жизни его, которые он проводит как тень?» «Нет-нет, давайте перейдём через реку и отдохнём в тени тех деревьев»16.
Долгие съёмки подвижной камерой группы солдат, которые бегут по набережной канала под вражеским огнём; они с трудом переправляются через мост, теряя множество людей.
Сена и западный мост острова Сите.
Именно там мы обрели ту твёрдость, что сопровождала нас во все дни нашей жизни, и которая позволила многим из нас вступить в войну против целого мира с лёгким сердцем. В том, что касается меня лично, я считаю, что именно из-за обстоятельств того момента я столь естественно начал следовать за цепью из стольких актов насилия и стольких личных разрывов, в которой стольким людям пришлось так плохо; и провёл все эти годы, условно говоря, с ножом в руке.
Съёмки воды подвижной камерой вдоль стен Арсенала Венеции.
Быть может, мы могли бы быть чуть менее безжалостными, если бы нашли себе какое-то уже существующее дело, которое могли бы счесть достойным для приложения к нему наших сил? Но такого дела не существовало. Мы сами должны были определить то единственное дело, которое нам стоило поддержать, и сами должны были заняться им. И кроме нас не было ничего, что мы бы могли счесть достойным уважения.
Правда, что у тех, кто думает и действует так, как мы, нет ни малейшего интереса слушать хотя бы минуту всех тех, кто находит в нынешних условиях хоть что-то хорошее, или хотя бы что-то, что можно пощадить; равно как и тех, кто сбился с того пути, которому они вроде бы хотели следовать, а порой даже тех, кто просто не способен быстро понимать. Некоторые позже начали проповедовать революцию повседневной жизни своими робкими голосами или своим продажным пером17, но при этом издалека, со спокойной уверенностью наблюдателей астрономических явлений. Тем не менее, когда появлялась возможность принять участие в подобной попытке, то если они не бежали от блестящих катастроф, окружавших её или следовавших за ней, их положение оказывалось уже не настолько лёгким. Жар и холод этой эпохи уже не покинут вас. Придётся найти, как можно прожить завтрашние дни так, чтобы они оказались достойны столь прекрасного начала. Вы будете всегда хотеть продолжения этого первого опыта нарушения законов.
Вот так, мало-помалу, вспыхнула эпоха новых пожаров, конца которой не увидят те, кто живёт сейчас: послушание умерло. Славно констатировать, что беспорядки, исходящие из незначительного, эфемерного места в итоге потрясли весь мировой порядок. (Мы бы ничего не потрясли нашими действиями, если бы речь шла о гармоничном обществе, которое умело бы управлять своими силами, но наше общество представляет полную противоположность, это знают все.)
Что касается меня лично, я никогда не жалел ни о чем, что я сделал, и должен признаться, что не способен представить, как я мог поступить по-другому, будучи собой.
На первом этапе конфликта, несмотря на всю его ожесточённость, с нашей стороны потребовались все аспекты статичной обороны. Характеризуясь в первую очередь своей локальностью, этот спонтанный опыт не был хорошо осознан сам по себе, и он напрасно игнорировал многообещающие подрывные возможности, представленные в окружавшей его враждебной вселенной. Когда мы увидели, что наша оборона прорвана и когда смелости у некоторых из нас поубавилось, другие из нас решили, что мы, несомненно, должны продолжать позиционироваться в наступательной перспективе: в том смысле, что вместо того чтобы окапываться в неустойчивой крепости момента, мы должны прорваться наружу, выйти в открытое поле, чтобы затем начать кампанию и посвятить себя полному разрушению этой враждебной вселенной для того, чтобы полностью воссоздать её с нуля, и, если возможно, совсем на иных основаниях. Этому были прецеденты, но они забыты. Мы должны были открыть направление хода вещей и нарушить его до такой степени, что в какой-то момент ему самому пришлось бы начать подстраиваться под наши вкусы. Клаузевиц, шутя, отмечал: «Кто располагает гением, должен им пользоваться, это совершенно совпадает с правилами»18. А Бальтасар Грасиан сказал: «К благоприятному случаю надо идти долгими путями времени»19. Но как я могу забыть того, кого вижу повсюду в самый великий момент нашего приключения; того, кто в те смутные дни открыл новый путь и продвигался по нему так быстро, продолжая выбирать всё новые пути для будущего; ведь никто другой не мог сравниться с ним в тот год? Можно сказать, что он изменял город и жизнь уже одним тем, что просто смотрел на них. За один год он открыл поводы для требований целого века; глубины и загадки городского пространства стали его завоеванием.
Отряд Кастера, построившись кругом, встречает выстрелами карабинов всё новые атаки окружающих его индейцев. Бойцы падают убитыми один за другим. В итоге индейцы занимают позицию и уничтожают защитников.
Кастер, оставшись один на ногах, бросает свои пустые револьверы, берёт саблю, воткнутую в землю перед ним, и ждёт наступления победителей.
Иван Щеглов.
Комикс: всадники принца Вэлианта в поисках приключений;«он движется в сторону таинственного сияния, сияющего там, куда не должна ступать нога человека».
Панорамный вид дворца ночью.
Тень невидимого персонажа вырисовывается на перекрёстке двух улиц.
«Третий человек» на мгновение появляется на пороге.
Комикс: переодетые принц Вэлиант с другом: «В стенах города царило тяжёлое молчание несчастного народа. Два друга направлялись к дворцу, когда зазвучали трубы».
Нынешняя власть со всей своей скудной, ложной информацией, которая сбивает её с пути точно так же, как она отупляет её подопечных, так и не смогла оценить, как дорого ей обошёлся краткий путь этого человека. Но какая нам разница? Тонущие пишут свои имена лишь на воде20.
Старинный замок.
Принц Вэлиант перед заревом пожаров.
Иван Щеглов.
Куперен: Новый концерт №11.
Комиксы: принц Вэлиант, завёрнутый в плащ: «После долгой скачки он достиг берегов моря, за которыми назревала буря». Всадник приближается к прибрежной деревушке. «Слабый свет, мерцающий в буре, обещает надежду на возможный приют».
Принц Вэлиант входит в таверну: «Он очутился в таверне, завсегдатаями которой являются моряки и странники из далёких, таинственных стран». Странники беседуют за всеми столами: «И в то время, как снаружи бушует буря, здесь рассказывают много историй о сказочных островах и чудесных городах с их высокими стенами». Пеший странник: «Тем временем к таверне приближается бродяга с суровым лицом, который несёт с собой сногсшибательные известия (на следующей неделе: падение Рима)».
Музыка затихает.
Мы разыскивали формулу для полного преобразования мира не в книгах, а в наших странствиях. Это был долгий дрейф, длившийся целыми днями, в которые уже назавтра ничто не походило на себя же накануне, и это не прекращалось. Удивительные встречи, достойные препятствия, грандиозные предательства, опасные чары, всего хватало в этом поиске нового рокового Грааля, к которому не стремился ни один человек. И всё же в один несчастный день самый лучший игрок из всех нас потерялся в лесу безумия. – Но нет большего безумия, чем современный уклад человеческой жизни.
Рассвет на рю дез-Инносан.
Комикс: «На рассвете показался внушительный замок, укрывшийся в долине в самом сердце гор».
Другой замок.
Замок Людвига II Баварского.
Нашли ли мы в итоге объект наших исканий? Надо полагать, что мы смогли уловить его хотя бы краем глаза; поскольку вполне очевидно, что с тех пор мы оказались в положении, из которого нам стала видна ложная жизнь в свете подлинной жизни, мы овладели весьма странной силой притяжения: все те, кто приближался к нам с тех пор, хотели следовать за нами; и тогда мы обрели секрет разделения того, что было едино. Мы не пошли на телевидение, чтобы объявить о наших открытиях. Мы не рассчитывали добиться ни субсидий на научные изыскания, ни хвалебных отзывов от интеллектуалов в газетах. Мы лишь подлили масла там, где уже горел огонь. Так мы полностью перешли на сторону Дьявола, или же того исторического зла, что ведёт существующие условия к их разрушению; на «дурную сторону» тех, кто творит историю, разрушая всякое воцарившееся довольство.
Съёмки воды подвижной кинокамерой, вход в порт острова С ан-Джорджио.
Контрабанда в рабочем квартале Венеции, сообщники караулят «на стрёме».