Он замечает нелепо откинутую голову раненого и подхватывает его под затылок, чтобы заглянуть в глаза:
– Андрюха, ты чего?
Пока тело медленно валится в траву, Лео с удивлением рассматривает свои окровавленные пальцы. И Проза тоже видит кровь на пальцах Лео и окровавленные русые волосы, выбивающиеся из-под каски на шею умершего.
Снайпер Андрей, вспоминает Проза, «ПНВ на СВД», с ним мы говорили про воспитание мальчишек и про книги Пикуля. И Прозу осеняет. «На Западном фронте без перемен», американский фильм 1979 года по роману Ремарка, сцена, где Кат умирает на руках Пауля.
Проза отворачивается и кусает кулак.
Пятую атаку опять по левому отрогу «укропы» начинают в темноте. Тепляки есть на пулемете Кащея, Лиса (его пулемет забрал себе Бекас) и на снайперке Сайгона.
Атака вялая, ее отбивают Сайгон и Кащей. Бекас не стреляет, непонятно, каких патронов осталось меньше: для его АК—12 или для пулемета?
Ракета лежит в соседнем окопе, дальше – Кипиш, он за два часа превратил запасную позицию в окоп полного профиля. Ни Ракета, ни Кипиш не стреляют. Прицелов с тепловизорами на их автоматах нет. Бекас то и дело переводит ПНВ на правый склон – там тихо.
– Командир, смотри!
Бекас замечает короткие вспышки фонариков в кратере дюны. Оттуда не стреляют.
– «Немцы» «трехсотых» выносят, – поясняет Бекас.
– Шуганем?
Бекас не отвечает.
– Эх! – тяжело вздыхает шахтер Ракета. – Что мы здесь делаем?
– Мы здесь искупаем чужие грехи, – вдруг отвечает Кипиш.
Бекасу кажется, что он уже слышал эту фразу, но от кого?
Сзади слышится шорох, Ракета вскидывает автомат:
– Стой, кто идет?
– Турист я, встречайте! – В окоп вваливается перемазанный землей Турист. – Продукты вам принес и сменные батарейки – на связь!
Ракета обнимает товарища и выхватывает полуторалитровую бутылку воды, которая идет по рукам.
– Ну спасибо, брат! – говорит Бекас. – А пожрать принес?
– Сейчас принесу. Рюкзак неподалеку.
Турист уползает – и через некоторое время возвращается с огромным рюкзаком, который сваливается в окоп.
– Разбирайте, а вот – суп. – Он вытаскивает за горлышко пятилитровую бутылку из-под воды. – И не с тушенкой, а с мясом! Ребята-снайпера вчера козу в лесу завалили…
«Война войной, – думает Бекас, – а звери в лесу живут и никуда не уходят».
Он слушает болтовню Туриста, тот шутит, подбадривает бойцов. Пока разведчики передают друг другу хлеб, консервы и бутылку с супом, ужинают, Бекас продолжает вести наблюдение в тепловизор. Засевшие в соснах осколки фонят теплом, и с чем именно возятся «немцы» неподалеку, разглядеть сложно. Точно ли выносят тела?
Через пять минут командир разведвзвода открывает огонь – хохлы все же перестали ползать по отрогу и решились на рывок в темноте.
Неожиданно плотность огня усиливается, кто-то пришел на помощь и занял позицию рядом с Кащеем. Справа Ракета открывает огонь из автомата, и Бекас переводит ствол пулемета туда. Шестая атака следует сразу за пятой, на этот раз по правому отрогу дюны.
– Рассредоточиться! – кричит Бекас неожиданным помощникам. – Сайгон – к Ракете!
Значит, у хохлов коптер с тепляком, они разглядели, что наш правый фланг пустой, – перенесли направление атаки. Сейчас ударят минометом. Бекас понимает, что дал команду рассредоточиться до того, как пришла мысль: зачем?
По позициям взвода падают четыре мины. В ответ из нашего тыла прилетают три снаряда. «Нонки» работают», – удовлетворенно думает Бекас, ища взглядом теплые желтые тени с красной каймой на правом склоне. Он вспоминает, что уже сутки на ногах и скоро вырубится. Но Бекас – спортсмен, надо отыскать в себе резервы и взять организм в руки. Он трясет головой, растряхивая по сторонам песок, отгоняя сон: «Всё! Шестую атаку отбили». Сменив пулемет на автомат, Бекас ползет по ходу сообщения на позицию Ракеты. «Интересно, где хохляцкие снайперы? – От этой мысли-предчувствия Бекас немедленно просыпается. – Неужели вчера их перещелкали артой? Всех?!»
Ракета кажется мертвым. Он лежит на дне окопа на боку, каска съехала. Уснул? Бекас тянет его за плечо. Лицо шахтера залито кровью, в каске – пулевое отверстие, но пар от дыхания есть – Ракета жив. Бекас ищет аптечку товарища, свою он потратил на Лиса. Каска спасла Ракету, пуля свернула и прошла по черепу по касательной. «Кстати, как там Лис?» – думает Бекас, бинтуя Ракете голову. Промедол? Он не может найти в аптечке обезболивающее.
Турист ползет замыкающим, впереди на расстоянии пяти метров Майор и Малыш. У Малыша снайперская винтовка «Вал», а Турист в этой «тройке» – сапер и медик. Рядом ползут еще две группы – всего восемь разведчиков должны прийти на помощь Бекасу.
Майор жестом останавливает группу, что-то долго и тщательно высматривает в тепляк впереди.
– Двое пидоров.
Малыш рассматривает противника в прицел снайперки.
– Мины ставят.
Малыш встает на колено и вскидывает винтовку, но выстрелить не успевает. «Немцы» опередили их. Слышна автоматная очередь, пули свистят над головами разведчиков. Малыша отбрасывает в сторону, каска слетает с его головы и катится в Туриста.
Майор не видит противника, но ребята из группы Бекаса сидят выше, они открывают ответный огонь по хохлам.
– Походу, в плечо прилетело, – спокойно констатирует Малыш и со стоном: – Я – «триста».
– Ну пошли тогда. – Турист подползает к Малышу и тащит его в тыл.
В окоп Бекаса кто-то прыгает.
– Товарищ лейтенант? Нас Кащей сюда прислал.
Это – Фанат, сержант – командир отделения, которое Бекас оставлял в тылу как усиление на всякий случай. Значит, «всякий случай» настал, раз Аляска прислал помощь.
– Хорошо. Сколько вас?
– Стало шестеро. После атаки. Майор, Негатив, Скиф, Миллер и Граф. Турист унес Малыша, «трехсотый» Малыш.
– «Двухсотые»?
– Нету.
– Хорошо. Выносите Лиса, Ракету и возвращайтесь. – Бекас смотрит на свои грязные пальцы в тактических перчатках, но загибать их сил не осталось. Кащей, Кипиш, Сайгон, он сам и еще шестеро шахтеров.
– Вдесятером мы еще сутки продержимся.
– Вдевятером тогда, – отвечает Фанат. – Кащея только что «затрехсотило». Легко.
Новый подполковник на ППУ сидит за дальним столом напротив Аляски. Отмалчивается. Выглядит он очень молодо, худой, гибкий, темные русые волосы пострижены явно в парикмахерской. Позывной подполковника – Салют.
– Почти Герой России, но не дали, – тихо представляет Прозе нового первого заместителя Аляска.
– А почему?
– В полку были пленные. Павел Игоревич! Познакомьтесь.
Салют молча жмет руку Прозе и рукой указывает на выход.
В столовой подполковник больше молчит, слушает пространные рассуждения Прозы о литературе и цели написанной им книги про десантников.
– У нас сейчас четыре России: Россия воюющая – здесь, Россия тыловая – волонтеры, Россия релокантов-беженцев, эти злобой захлебываются, и Россия, у которой часы 21 февраля прошлого года остановились. – Проза считает нужным пояснить дату, отличную от начала СВО: – Это – день Совета Национальной Безопасности.
Салют облизывает ложку от сгущенки и говорит:
– А моя Россия – это те пятнадцать человек, что со мной в окопе под Дудчанами остались. Вот они и есть Родина.
Собеседники делают по глотку кофе, Салют продолжает:
– А патриоты в тылу с наклейками «Можем повторить!» на машинах бесят. Ты просто постой ночь под дождем, пусть летом, стрелять не будут, просто постой. А потом скажешь: можешь ли ты что-то «повторить» или не можешь? А все эти энтузиасты, добровольцы, футбольные фанаты, мобилизованные, зэки у «вагнеров»… война для них – как уличная драка. А тут еще на подходе можно конкретно по морде получить.
Проза рассказывает историю про украинских фанатов пейнтбола, которые в начале СВО в телеграм-каналах обещали порвать «русню»:
– Их артой раскатали – и всё!
Еще глоток.
– А заключенные у «вагнеров»? Толк есть от них?
Салют оживает:
– Дело не в зэках. Секрет эффективности «Вагнера» – в системе наказаний. Пьяный – в расход! Отказ от выполнения боевой задачи – в расход!
В столовую заходит Аргон в полной экипировке, после обмена рукопожатиями он уводит Салюта на ППУ.
Серое небо над ободранным верхушками сосен голубеет.
– Долго стоим! – сердится саперный лейтенант Коростель.
«Урка», он же «Змей Горыныч», официально УР—77 «Метеорит», ерзает гусеницами на дороге. Оператор Лёха, высунув голову из башенки, прижимает шлемофон к уху, слушает команды, повторяет их механику-водителю, прицеливается:
– Левее, нет, правее, перебор, сильный перебор, левее.
Коростель пятится. Лёха скрывается внутри башенки, захлопывает люк. Секундное замешательство, и реактивный заряд с ревом срывается с направляющей, над соснами за ним тянется двойной шнур, который быстро исчезает. Далекий взрыв полутора тонн взрывчатки сотрясает воздух, с деревьев сыплются иголки и чешуйки.
Коростель не успевает проводить взглядом заряд, как «урка» сползает с дороги в лес, прячется. Рация взрывается ругательствами:
– Гагара, я – Сигма, вы куда пальнули, кретины?
Коростель закусывает губу и оглядывается. Сейчас им влетит на орехи. Краснея, он открывает на смартфоне карту и, не отрываясь от нее, быстрым шагом идет за «уркой». Из-за стволов появляется спокойный как слон командир саперной роты Гагара.
– Чего там? – спрашивает командира Коростель.
– Да достали! – хмурится Гагара. – С чего они взяли, что «Змей Горыныч» высокоточное оружие?
– Хоть не в озеро в этот раз попали?
– Не! Не в озеро!
Оба офицера смотрят в смартфон Коростеля:
– Целились по 124-му опорнику, – Гагара тычет в полоску длиной около трехсот метров, – а заряд лег куда-то сюда.