Сказал и над ладонью его шар голубой завис, вроде тех, которыми он в волкодлаков бросался. Только странно мне показалось, что сияние у шара то ярче, то тусклее делалось, и сам он то синее, то прозрачнее становился. Не иначе отрава, в кровь пущенная, действует. Все больше и больше сил отнимает. А ну как и этого скоро усыплять начнем?
Пока я про себя размышляла, диор и вовсе терпение потерял. Вспыхнул мой куст, красиво Эртена обнявший, и трухой осыпался. Загубил-таки растеньице.
— Теперь я понял, — добавил черноволосый, отряхиваясь, — отчего небеса не всех людей магией наделяют. Жаль, они так некстати решение свое переменили.
— А это награда мне за глухоту. Раз уж тело чужое дали, так должна же от него польза быть.
— Тебе польза, а нам наказание сплошное.
— А что ты сейчас-то стенаешь? Коли в лесу зевал, пока я с тропинки сбивалась, то теперь уж поздно роптать.
Поморщился. Ни дать, ни взять кислую ягоду проглотил.
— Плохо дело, Эртен, — это Тальраир вдруг заговорил, наш спор обрывая, — магия твоя нестабильна.
Диор на его слова рукой махнул.
— Готовьте вторую корзинку к полнолунию, — и отвернулся от нас, пошагал вперед, огибая пригорок, чтобы миновать город по краю, через лес.
Пока брели мы вперед, я рядом с эльфом пристроилась.
— Расскажи мне, — попросила, — о своей невесте.
Про то, что мелькали в голове чужие воспоминания, я говорить боялась. Чувствовала, что сама многое знаю, ну а вдруг отпущу свои мысли, а назад не вернусь? Оборочусь эльфийской невестой окончательно?
— У эльфов правят сильнейшие и древнейшие кланы. Все основано на традициях, на старых обрядах. Будущих жен подбираем себе исходя из сложных ритуалов. Моя семья не самая родовитая, по этой причине я и смог стать представителем эльфийского народа и отправиться в королевство Небесного света. У нас считается, что это сомнительная честь, хотя новые дружеские отношения не помешают, особенно сейчас.
— А что сейчас?
— Есть свои сложности, — ушел от ответа снеговолосый. — Семья, а точнее дядя Шеаллин, (он ее единственный родственник), занимает положение выше, чем у моей семьи, однако у эльфов наличие каких-то физических недостатков встречается крайне редко. Настолько, что это один случай из миллиона и не на одно поколение. Глухоту Шен не могли компенсировать ни ее родовитость, ни крайне необычный дар. Проще говоря, она была нежеланной невестой.
— А ты почему выбрал ее? Пожалел?
— Не в жалости дело. Я исходил из интересов и пользы этого союза. Когда брачный жребий выпал на нее я мог отказаться, сославшись на глухоту эльфийки. Обычно жребий принимают всегда, так завещали предки. Теперь ты можешь понять насколько у нас порицается всякий физический недостаток.
Я свой жребий принял, мы с дядей Шен обговорили все условия, я обещал заботиться о его племяннице. Много позже узнал о намерении Шеаллин пойти к могущественной элдарской колдунье, чтобы с помощью ее магии вернуть себе слух. Не представляешь, как тяжело оказалось отговорить ее. Подозреваю, что Шен вбила это себе в голову, когда поверила, что мои намерения жениться на ней абсолютно серьёзны. Я единственный из предложенных женихов не отказался от нее, и она боялась, что я в итоге передумаю. Пришлось пообещать ей найти иной способ.
— Ты об артефакте говорил.
— Говорил. Дар Астелло обвинил меня в его краже, но я собирался лишь попросить его на время, с этой целью вел переговоры с королем, с этой целью отправился в качестве посла. Но меня опередили. Кто-то умудрился выкрасть артефакт из защищенной королевской сокровищницы. Кому-то еще понадобились его необычайные возможности. Эта вещь умеет возвращать всему первоначальные свойства. Изначально все люди или эльфы обладают слухом, ведь так?
— Так.
— Вот и я верил, что артефакт вернет Шеаллин способность слышать.
Интересный разговор с эльфом вышел. Стало быть, не в любви дело, в интересах каких-то. А еще в том, что он обряд прошел и принял свой жребий, а теперь от невесты отказаться не может. И дяде ее обещался о девице позаботиться.
Вот в какой я переплет попасть умудрилась и вот почему меня Тальраир продолжал невестой своей звать. Но я то сама замуж совсем не собиралась. Странно только, что порой накатывала какая-то теплая волна, побуждала склониться к снеговолосому, когда рядом присаживался, или того хуже, голову у него на плече устроить. Вот жеж странные желания. Мои ли?
Глава 12. А на горе дворец хрустальный
Повела рукой, чтобы ветку отвести, а она сама качнулась, отогнулась подале, проход мне открывая. Остановилась за спиной путников моих, а рот широко раскрылся, чуть не до земли. О таких дворцах даже отшельник не сказывал. Что за чудо диковинное? Красота невозможная? Камни не камни, а словно вода застыла кубами прозрачными, а из них сложились стены и башни высоченные.
— Хрустальный, — отмерла я, эльфа за плечо подергав.
Лучи, с сине-зеленого неба светящие, по гладким стенам этим скользили, стекали, собирались в плескающейся речушке у подножия. Через нее мост перекинут был к самым воротам.
— Как в чуде таком жить? Опочивальня насквозь не просвечивает?
— Главное, чтобы уборная не просвечивала, остальное пережить можно, — диор ответствовал. Ему мой восторг точно детским казался, зато Тальраир улыбнулся, тронул ладонью по макушке, заправил локоны растрепавшиеся.
— Красиво и необычно, — сказал он. — Теперь еще больше охота с хозяином здешних мест познакомиться.
— Так пошли, — потянула я эльфа за рукав, чтобы скорее сбежать, слететь с высокого пригорка. Чуть вскачь не пустилась. Ухватили за шкирку, остановили.
— Куда? Об опочивальне мечтаешь хрустальной, а переодеться для хозяина?
И сунул мне Эртен под нос мешок с платьем эльфийским. Все бы радость людям портить.
— Чем только кормили тебя в детстве? Уксусом с квашеной капустой? Что кислый такой?
Диор брови поднял, а ответ дать не удосужился.
— Мирка, Мирка, — Тальраир хмыкнул.
— Что?
— Пошли к тем кустам, переоденешься.
И пока я за полог зеленый нырнула, голос его слышала.
— Вот сколько вместе идем, Мира, а ты ни разу не спросила, кем Эртен является.
— А на что мне?
— Хотя бы на то, чтобы про капусту не поминать, — и снова засмеялся.
— Ну а что с капустой? Лицо у него вечно такое, — тут я сама себе изобразила, какое, — видать перекормили в детстве.
— Во дворце про квашеную капусту отродясь не слышали. Не королевская это пища.
— Эльфы слышали, а эти нет?
— Это я знаю, поскольку поскитался среди людей, и пока до дворца добирался, и пока обратно спешил. А Эртену положение не позволяет. Его отец, Альтар дар Астелло, воспитанник короля. Наследник престола объединенных королевств, сын принцессы, еще слишком мал, а король уже состарился. Сейчас в королевстве Небесного света фактическим правителем является Альтар, на его плечи взвалена большая часть обязанностей, ну а Эртен, считай, почти что принц.
— Ну знаешь, — я из кустов выбралась, платье от прилипших листочков отряхивая, — эка невидаль, принц! Про них я не в первый раз слышу. А вот про эльфов вовсе не верила, что существуете. Отшельник говорил, за краем небес ваша волшебная страна. А она вон где, совсем недалеко, почти рукой подать. И ты, диковинка невиданная, загадка немыслимая, даже в капусте толк знаешь. А принцы что? Только нос задирают, того и гляди о ветви и корешки спотыкаться начнут.
— Если ты поможешь, то и начнут, — засмеялся Тальраир и так на меня глянул, даже расцеловать захотелось за то, что мысли у нас с ним схожи. Ведь если корешок подножку черноволосому подставит, то Эртен с пригорка быстрее спустится. Кубарем.
Похихикала про себя, попредставляла, но не стала, конечно, пакости диору чинить. Пусть себе таким ходит, а мне еще ворота миновать предстоит. Я же корзинку с собой по-прежнему тащила, а тут ни Тальраир, ни Эртен мне помощь оказывать не спешили. Против моей задумки оба высказались, но хоть силой вырывать из рук плетенку не взялись.
Больше книг на сайте — Knigolub.net
Остановились мы чуть поодаль от дворца, понаблюдать. Люди в ворота заходили и выходили, спешили куда-то, делами обремененные, а у стражи одна забота — знай себе, проверяй.
— Ну-с? — Эртен на меня поглядел. — За пазуху корзину спрячем, фаворитка?
— А ты меня раньше времени не оскорбляй (И что за слово проскользнуло? Прежде молвила бы, "не черни"). И с корзиной я сейчас управлюсь.
Огляделась вокруг, а среди зеленой травки много-много мелких цветов. И ведь удивительно, там наверху все только распускается, почки набухают, а здесь уж и листочки, и цветочки.
Пошевелила я пальчиками, и потянулись травка и тонкие стебельки к корзинке моей, оплели, обвили, на самую крышку взобрались, и вышел у меня цветущий кустище формы чудной.
— Вот. А теперь, — я на саму крышку уселась, а плетенка веточками под днищем зашуршала, — я ей идти велю, а вы по бокам возьмитесь, будто сами несете. Идем к воротам.
На путников нарочно не смотрела, а ну мне их взгляды, только от дела отвлекать. Они в спор со мной не вступали, ждали спокойно, пока с треском провалюсь. Подхватили с двух сторон за отросточки и пошагали наравне с плетенкой.
— Это кто к нам пожаловал?
У стражи на воротах очи шире чайных блюдец сделались. А я что? Сижу, глаза только скосила чуток, глянула вниз: платье эльфийское на груди натянулось, коса родная через плечо перекинута, любо-дорого посмотреть. У эльфа вон тоже уши за волосами спрятали.
— Чего застыли, отворяйте ворота. Я новая фаворитка короля.
— Да ну! Новая?
— А на чем ты таком, новая фаворитка, едешь?
— Не пристало будущей избраннице пешком во дворец ковылять. Это носилки праздничные, а здесь вот караульщики, братья мои родные. Пропускайте живей, пока король на опоздание не прогневался.
— Гляди ка, то ли взаправду правитель себе новое развлечение пригласил, то ли блаженная какая? Слышишь, избранница, девок всех велено пускать, а об охране речи не шло.