— Да, — ответил он. На его лице ничего не отразилось.
— Меня зовут Бейли Веггинс, я подруга Дэнни. В эти выходные я должна была помочь ей с одним проектом, касающимся спа. — Вежливо улыбаясь, он пожал мне руку. — Сожалею о вашей потере.
— Не совсем понимаю, что вы имеете в виду, — удивился Эрик. Он погасил улыбку так медленно и неуловимо, словно ее и не было.
— Мне сказали, что вы были очень близки с Анной.
— Нет, вовсе нет.
С этими словами он повернулся и вышел из комнаты.
Я осталась в солярии одна, мысленно проигрывая свою беседу с Джошем и короткий разговор с Эриком. Джоша я задела за живое, это уж точно. Как и предупреждала Дэнни, он считал спа своей территорией. Но почему? Слова Эрика тоже показались мне любопытными. Он вроде бы встречался с Анной, а теперь от нее отказался.
Мой взор устремился в окно — на парк и дальше, на лес. Я не знала точно, насколько велика территория и как далеко уходят тропинки. Но внезапно я почувствовала интерес и необходимость проветрить мозги. Я вернулась в свой номер, переобулась в кроссовки, взяла джинсовую куртку и отправилась на прогулку. До массажа у меня еще был целый час.
Небо прояснилось, однако земля была влажной и покрыта блестящими мокрыми листьями — в основном желтыми, цвета охры и багрянца, — которые сбил с деревьев прошедший дождь. Достав из кармана куртки темные очки, я энергично зашагала по пустынному регулярному парку, ориентируясь на маленькие серые таблички, указывавшие дорогу в заповедник. Большинство цветов уже отцвело, хотя на стеблях кое-где оставались увядшие головки, но зато два ряда пурпурных хризантем стояли во всей своей красе, словно гости, явившиеся на прием, когда все остальные приглашенные уже разъехались по домам.
Парк закончился, но тропинка продолжала виться среди больших старых елей. Две женщины средних лет, видимо, живущие в гостинице, обе в эластичных леггинсах и с поясными кошельками-«бананами», вышли из ельника, когда я туда входила, и молча кивнули мне в знак приветствия.
Придерживаясь тропинки, я дошла до более густого леса, состоявшего в основном из лиственных деревьев — кленов и дубов. Листья на них были желтые и рыжие и лишь кое-где красные. Впереди показался мостик, перекинутый через узкий ручей, и, дойдя до него, я увидела табличку, извещавшую, что отсюда начинается заповедник. Сняв очки, я сунула их в карман. В разные стороны уходили утоптанные тропинки, я выбрала одну из них под названием «Можжевельник» и двинулась по ней.
Впервые с прошлого вечера я почувствовала, что мое тело начинает расслабляться. В воздухе стоял густой запах орехов, мха и грибов, какой обычно появляется в лесу осенью после дождя. Было очень тихо, и лишь слышны были звуки, издаваемые моими кроссовками, топтавшими листья, да несколько птичек пересвистывались в верхушках деревьев. Минут десять я следовала по тропинке, гадая, куда она меня приведет и как далеко простирается лес.
Внезапно я услышала звук еще чьих-то шагов. Остановилась и прислушалась. Ничего. Я огляделась, но никого не увидела.
Не сглупила ли я, отправившись гулять в одиночестве? Я повернулась и посмотрела в ту сторону, откуда пришла. Тропинка, по которой я шагала, вдруг исчезла, и на ее месте не наблюдалось ничего, кроме деревьев и ковра из листьев. Я снова повернулась и посмотрела вперед.
Неожиданно и бесшумно из-за кустов появился детектив Джеффри Бек. На мгновение мне показалось, что он возник из ниоткуда, как черная гончая или жеребец в романе-фэнтези. Сердце у меня подпрыгнуло, и я испытала точно такой же прилив вожделения, как и тогда, когда он держал мои пальцы в своей руке.
Глава 8
Мое появление напугало Бека не меньше. Одет он был все в ту же замшевую куртку, что и в пятницу вечером, вельветовые брюки и ботинки на толстой подошве. Первой моей мыслью было — он ищет улики. Но почему так далеко от гостиницы?
— Ну, и чего ради вы рыскаете по лесу, мисс Веггинс? — спросил он, подходя ближе.
Я почувствовала легчайший, ничем не объяснимый приступ страха. Я была одна в лесу наедине с этим мужчиной. Пришлось напомнить себе, что он полицейский.
— Я не рыскаю, — начала я оправдываться, — я просто совершаю променад.
— Вот как?
— Да. А вы, вы тоже совершаете променад? Или ищете улики?
— Улики? — прикинулся он непонимающим.
— Да. По делу об убийстве.
— Какие же мы любопытные. — Он внимательно на меня посмотрел, и в лесном полумраке его глаза показались скорее серыми, чем синими. Лицо его раскраснелось, словно от быстрой ходьбы. — Надеюсь, вы не позволите своему любопытству взять верх над здравым смыслом? Мне бы не хотелось думать, что вы суетесь туда, куда не следует.
— Незачем так грубить, — обиделась я. — Я всего лишь поддерживала беседу. Уверена, вы к этому привыкли. Девушки наверняка клеятся к вам именно таким способом.
Я поверить не могла, что произнесла эти слова, но знала, почему так поступила. Этот человек вызывал у меня желание как следует потрепать эту красивую, но непробиваемую оболочку полицейского, чтобы посмотреть, есть ли под ней что-то человеческое. И вдруг он чуть улыбнулся — одной стороной рта.
— Простите, если я был груб, — проговорил он, смягчаясь самую малость. — Такого намерения у меня не было.
«А какое у тебя было намерение?» — чуть не спросила я.
— Ну, мне, пожалуй, пора, — сказала я вместо этого. — Если я не получу свою порцию кислорода, то просто потеряю сознание. — Я понимала, что мне нужно бежать от него, пока я не наговорила или не сделала что-нибудь совсем уж смешное.
— Подождите секунду, — попросил он.
— Жалеете, что я ухожу? — «Ради всего святого, Бейли, попридержи язык», — мысленно взмолилась я.
И тут неожиданно Бек наклонился и протянул руку к моим волосам. Я изумленно отпрянула.
— У вас в волосах запутался сучок, — пояснил он, осторожно высвобождая его.
Когда его пальцы задели кожу, мне показалось, что вот сейчас мои волосы воспламенятся, как сухая полынь под лучами солнца.
— Спасибо, — улыбнулась я. — А птиц там, случайно, нет? Он улыбнулся на этот раз настоящей улыбкой.
— Желаю приятной прогулки. — Он поклонился. — И помните, не следует ввязываться не в свое дело лишь потому, что вы журналистка.
Я торопливо что-то пробурчала на прощание и затопала в том направлении, откуда пришел он. Щеки у меня горели. Этот сучок — не был ли он предлогом для заигрывания? И что он делал в этой чаще? Его присутствие, размышляла я, должно иметь какое-то отношение к убийству. Так искал ли он все же улики? Оружие, например? Мне все еще не было известно, как умерла Анна, но если преступник чем-то задушил или оглушил ее, то мог избавиться от этих предметов, выбросив их в лесу. Правда, если бы исчезло орудие убийства, лес прочесывало бы целое подразделение полицейских. Минут пять я бодро шагала по тропинке, пока не дошла до развилки. Две новые таблички указывали направление: «Болото» и «Дарем-роуд». Знать, откуда явился Бек, я не могла, но пролегающая поблизости дорога меня заинтриговала, и я отправилась туда.
Лес становился все гуще, а еще через десять минут снова начал редеть. Я догадалась, что, наверное, добралась до конца заповедника, Увидев впереди опушку, и ворота, и идущую параллельно им дорогу, я остановилась и осмотрелась. Небольшая табличка у ворот извещала, что главный въезд в заповедник находится в миле отсюда дальше по дороге. Но рядом с воротами имелась грунтовая площадка, на которой вполне мог припарковаться один автомобиль.
Что-то подсказало мне, что именно это и осматривал Бек. Должно быть, он прикидывал, мог ли убийца оставить здесь машину, пробраться через заповедник в гостиницу, а затем, совершив свое злодеяние, снова скрыться в лесу. Такая возможность не исключалась. Если убийца не работал в гостинице и не жил в ней, ему нужно было приехать туда в ту ночь. Но если бы он поставил машину на стоянке, кто-нибудь мог увидеть его самого или хотя бы его автомобиль. Бросок через лес давал больше шансов остаться незамеченным, особенно если преступник воспользовался задней дверью спа. Разумеется, путешествовать ночью по заповеднику сложновато, но тропинки обозначены ясно, и с хорошим фонариком или при лунном свете это вполне осуществимо. Тем не менее это значит, что убийца должен очень хорошо знать данную местность.
Я повернула назад. Начинало смеркаться, и ветер теперь дул немного сильнее, чем в тот момент, когда я вышла на прогулку. Вершины деревьев зашумели, и шум их был похож на звук морского прибоя, какой слышишь, когда прикладываешь к уху раковину. Я шла уже минут пять и вдруг услышала, как позади меня резко треснула ветка. Я круто развернулась, но ничего не увидела — только деревья и бескрайний ковер из влажных рыжих и красных листьев. Может, просто сломалась ветка, или олень или белка прокладывали себе путь в лесу? Я зашагала дальше, на этот раз быстрее, твердо ставя ноги на тропинку. И снова услышала этот звук — треск, но теперь более тихий, осторожный, а потом как будто обувь скользнула по листьям. С замирающим от страха сердцем я снова оглянулась. Звук прекратился, как только я повернулась в ту сторону и остановилась.
— Кто там? — крикнула я. — Это вы, Бек?
Ответа не последовало. Стояла полная тишина. Кто-то там был, и он следовал за мной, но не показывался, и это означало, что человек не хочет быть обнаруженным. Охваченная нарастающим страхом, я снова повернулась и пошла вперед, все набирая скорость, и наконец побежала. Мне казалось, я слышу позади себя шаги, но точно сказать не могла, потому что шум моих кроссовок, наступающих на листья, разносился по всему лесу. Раза два или три я оглянулась на бегу, но никого не увидела.
— Я здесь, Бек! — крикнула я. — Я иду.
Мне хотелось, чтобы мой преследователь знал: мы здесь не одни. Теперь я бежала по самой густой части леса, где деревья сгрудились в кучу, и я до чертиков боялась, что собьюсь с пути. Бежала, глядя под ноги на тропинку, чтобы не потерять ее. Внезапно я оказалась на развилке, одна табличка указывала на болота, вторая — на гостиницу «Си-дар». Звук как будто удалился назад, в лес. Тем не менее я продолжала бежать, пока лес не поредел. В боку у меня закололо. Я замедлила бег и снова оглянулась. Никого. Единственное, что нарушало тишину, было пронзительное пение птицы высоко на ветке.