1
Вообще все гастроли, как история России ХХ века, делятся на советские и постсоветские. Не уяснив этой простой истины, в театральных гастролях не разобраться. Это сейчас актер сел и поехал туда, где на него есть спрос. Выступил – и получил гонорар. А прежде… Нужно было пройти партийно-хозяйственную проверку на вшивость.
День первый. Вечер.
«Табакерка» десантировалась в райском уголке. Пионерский лагерь без пионеров в 40 минутах от города. Густой тенистый парк. В парке – шалашеобразные домики и один корпус. Парк нависает над морем, как большое гнездо. Всего два лестничных пролета – и ты на диком пляже, где отчетливо понимаешь, что человек все-таки произошел не от обезьяны, а от свиньи – пустые бутылки, банки, мусор. Хотя при чем здесь свинья? Всем известно, что это самое чистое животное.
Вода +25, воздух +30. Чувствую себя невинной пионеркой.
– Да, всем хороши гастроли. Еще бы не работать, – вздыхает артист Виталий Егоров с внешностью аристократа и их, как правило, играющий. Его все зовут Витасиком.
– Вот мы однажды с Таней Догилевой 41 день на море просидели, на съемках, – говорит артист Александр Мохов по прозвищу Терминатор. – Рольки маленькие, делать нечего, а режиссер говорит: «Расслабьтесь, ребята. Халява же». А мы взвыли.
Халява у Табакова не проходит. На завтра он уже назначил репетицию, хотя сам еще в Туапсе не прилетел.
– Пойдем купаться, – и накачанный торс Мохова исчезает в морской пучине.
– С тебя гастрольная история.
– Да, пожалуйста. В прошлом году я должен был сниматься в главной роли в сериале «Две судьбы», но жене продюсера я чем-то не понравился, и меня сняли с картины. В это же время у меня украли машину. Я плюнул на все, вылетел в Туапсе, где наши уже играли. В самолете крепко выпил. Приехал. Выпил. Пошел на танцы вот в этот пансионат (показывает на архитектурного монстра из бетона времен застоя – пансионат с конкретным названием «Автотранспортник»). Дальше смутно помню. Наутро выхожу к завтраку. Табаков говорит мне: «Сашк, сними очки». – «Может, не надо, Олег Палыч?» – «Да снимай, я и не такое видел».
Ну, я и снял. «У-у-у», – сказал Табаков. А глаз у меня заплыл так… Но самое интересное, что меня все-таки вернули в картину и естественный мой фингал оставили. Даже текст соответствующий написали: «Вань, а глаз-то у тебя того»…
На берегу лежат нудисты и, вопреки своим лозунгам о невинности обнажения, занимаются прелюбодеянием.
– Ребята, мы вам не мешаем? – интересуются артисты.
Вечер на удивление обещает быть тихим – как будто не артисты приехали. Но затишье, как известно, бывает перед бурей.
– Завтра спектакль, – говорит Ольга Блок-Миримская, самая заводная артистка подвала, и отправляется спать.
2
Из гастрольных историй.
В первый раз Театр имени Маяковского выехал на гастроли в Чехословакию. Артистов собрали в зале, пришли ответственные люди и всех разбили на «пятерки». В одной из них были – Мария Бабанова, Фаина Раневская, Нина Тер-Осепян и кто-то еще. Им объявили строгим голосом: «По городу ходить только „пятерками“». А потом «пятерками» вызывали в репзал, где заставляли разучивать песню «Утро красит нежным светом». Фаина Раневская, закуривая «Беломор», пыталась выучить патриотический репертуар, но у нее это плохо получалось, и тогда она низким голосом просила: «А давайте еще раз пройдем припев».
Но идеологическая накачка артистической массы – это только часть гастрольной истории совпериода. Была еще одна важная сторона – продуктовая. Но об этом речь впереди. Пока же – «Табакерка».
3
День второй. Утро.
Едем на репетицию. Вообще Туапсе – город портовый и большим искусством не избалован: или попса, или в лучшем случае – КВН заедет. Второе пришествие «Табакерки» в Туапсе было встречено как национальный праздник. Уборщица местного концертного зала Фатима с гордостью открывает рот и, демонстрируя новые вставные зубы из металла, уже не шепелявит: «Родненькие вы мои».
Столичный театр привез в провинцию четыре названия и с тоской со сцены артисты смотрят в глубину тысячного зала: он больше годится для «фанерного» концерта, чем для драмспектакля.
– Кричать придется, чтобы в последних рядах услышали.
Эта информация радости не приносит, но деваться некуда. Вечером премьера – «С четверга до четверга», ее едва-едва успели обкатать неделей раньше в Самаре. По этому поводу все дергаются, нервничают, хотя вида и не показывают. Артист Алексей Золотницкий, по прозвищу «Золотой голос России», припомнил гастрольную историю о мастерах Театра имени Моссовета, где когда-то работал. А там такие орлы служили – из любой ситуации шутку делали.
– Последний спектакль на гастролях. Играли про Экзюпери – я, Вадим Бероев, Ростислав Янович Плятт. По ходу дела выносят бутылку с «коньяком», и Бероев, это он играл знаменитого летчика, поднимал бокал за своих друзей. И вот артист выходит, а на подносе у него две бутылки с характерным коричневым напитком. Разливает, и я по запаху чувствую, что коньяк-то настоящий.
«Вадим, коньяк», – шепчу я Бероеву. А он и бровью не повел. «Выпьем за моих друзей», – говорит он и опрокидывает бокал. Все за ним сделали то же самое. И сцена, которая раньше шла четыре минуты, растянулась на двадцать, пока весь коньяк не прикончили.
4
Второй день. Два часа до премьеры.
Прилетели Табаков, артисты Беляев и Шульц.
Олег Павлович сосредоточен, говорит коротко и жестко. Видимо, психует. Беляев по прозвищу Бек сразу черную бандану повязал, чем окончательно стал похож на пирата. И тут же предался любимой забаве – менять местами буквы в именах и фамилиях.
– Ну вот ты – не Марина Райкина, а Рарина Майкина, – объясняет Беляев. – Не очень-то звучит, как и у меня – Бергей Селяев. Куда лучше Бергей Сезруков или Шарьяна Мульц.
Это он имеет в виду рыжую характерную актрису Марьяшу Шульц, женскую судьбу которой изменили, между прочим, гастроли. Но об этом дальше. Пока же все отправляются на премьеру – одни играть, другие – болеть за своих.
Массовый психоз оказался напрасным. Итальянскую комедию «С четверга до четверга» в постановке Табакова и Назарова туапсинцы приняли на «ура».
– Завтра в десять утра – разбор полетов, – сказал Табаков, который при виде приема спектакля несколько добреет.
5
Из гастрольных историй.
Однажды Театр сатиры был на гастролях в Челябинске. И очень сильно задружился с девушками из «Цирка на воде», который выступал в городе в это же время. Гибкие акробатки, эффектно прыгающие с трапеций в хлорированную воду, исправно посещали вечерние спектакли, а сатировские красавцы регулярно любовались прыжками своих новых подружек. Ближе к ночи в гостинице наблюдалось броуновское движение – все ходили из номера в номер практически до утра. Наконец горничная не выдержала, остановила группку артистов и простодушно спросила: «Ребятки, а семьи-то у вас есть?» Эта фраза стала крылатой во всех театральных коллективах. А вскоре к ней добавилась другая, авторство которой приписывают Александру Ширвиндту.
6
Второй день. Ближе к ночи.
Однако недовольных все-таки много.
– Почему не продаете билеты! – возмущается простой туапсинец и прав в своем праведном гневе. Билеты на спектакли «Табакерки» действительно не достать. Порт, принимающий театр, взял на себя все расходы, и, похоже, на московских артистах не собирается зарабатывать. Все билеты раздали – часть портовым, часть – горожанам.
После премьеры – прием. Вот уж когда наконец грянула буря и артист мог себе позволить:
– горланить песни;
– купание в ночи;
– посиделки до утра.
Причем спивают три украинца – Виталик Егоров, Петр Семак и Ольга Блок-Миримская. Это комментируют так: «Два хохла в труппе – это уже партизанский отряд. А три – это партизанский отряд с собственным предателем». Тем не менее партизанский отряд «Табакерки» голосит стройно и красиво. Еще красивее – ночной заплыв, который легко можно было назвать звездным. Огромные звезды – на небе, звезды театра – в воде (причем некоторые обнаженные), и мелкими звездами местные светлячки обсыпали все прибрежные кусты и деревья. Ласковая ночная вода, мерцание над головой и вокруг – все располагает к моральному падению. Чувствую, теряю пионерскую невинность.
«Нет, на разбор полетов завтра никто не выйдет», – думаю я.
7
День третий. Утро.
Столовка. Тарелки с недоеденной кашей. Все с видом «свежачок» слушают Табакова. У многих – темные очки. А он в тельняшке, как кот Матроскин.
Табаков – Блок-Миримской:
– Ты – теща. Об измене узнала – значит реагируй. Как? Вот моя бабушка, царство ей небесное… Когда она узнавала об очередном увлечении моего отца (а он был чрезвычайно влюбчив), говорила моей матери: «Да хоть семьдесят семь, а ты хозяйка всем. Да она, эта очередная, проститутка, а мать у нее вообще такая…»
Смех. А Табаков проигрывает «С четверга до четверга» один за всех – за тещу, ее зятя, служанку, ее возлюбленного с больным ухом…
После разбора полетов сидим с ним за деревянным столом на откосе, откуда открывается шикарный морской вид.
– Олег Павлович, вы помните свои первые в жизни гастроли?
– Помню. «Современник». Карагандинская область, недостроенный коровник, селение Асакаровка. И помню людей, которые балдели, глядя на пьесу Розова «В поисках радости».
– И что, играли прямо в коровнике?
– Ну да. И в Москве, и в недостроенном коровнике зрители плакали одинаково. Люди выдавали нам, молодому «Современнику», вотум доверия. Вот я сейчас летел «Кубанскими авиалиниями», и одна женщина мне говорит: «Совсем мало вас осталось». – «А что такое?» – спрашиваю. «Вы наша молодость, вы наша жизнь». Давай отметем сентиментальность и комплименты, но это называется обратная связь. Не было у меня славы, но я выходил в этом коровнике, и зрители вставали. Ты заметила, как они вчера встали, когда я вышел?
Наверное, этим же движимы и подвальные актеры. Кто-то из них уже снимается в кино, стал известен благодаря телевидению, но все-таки цена им главная – цена актера театрального, понимаешь? За 15 лет своего существования «Табакерка» проутюжила пространство между Торонто и Токио вдоль и поперек. Я думаю, что они выходят из гастролей каждых, прибавив веры в себя.
– А курортные гастроли, как эти, расслабляют – все-таки море, солнце и так далее?
– С алкоголем в этом театре решено давно, еще лет десять назад. Во всяком случае, за это время я уволил только одного человека. Ни расслабухи здесь нет, ни ощущения: «Да ладно, пожируем, поплаваем». Это работа, а не то, что для тебя правильную жизнь инсценировали. Ведь в конечном итоге либо кому-то позволяется делать исключение из правил, либо нет. Нельзя сказать, что ничего не случается, это неправда, но это никогда не является способом утверждения себя – а я вот возьму наделаю кучу. Знаешь эту частушку?
На горе стоит кибитка.
Киргизенок вышел срать.
Он насрал такую кучу,
Что кибитки не видать.
Разница заключается в том, что ты не можешь играть хуже, нежели есть у тебя силы. С детских лет я им прививаю: «Вот ты не завоевал сегодня зрителя – всё, этот зритель для тебя потерян». Крик судьи Ляпкина-Тяпкина из «Ревизора»: «Город наш!» – это в самом деле очень важно для театра. Важно, чтобы зрители желали, чтобы театр вернулся, чтобы они ждали его.
– А почему вы на гастролях живете только с труппой, а не в шикарной гостинице?
– Очень редко такое случается, чтобы я жил отдельно где-то. Ты догадываешься, что люди, которые нас принимают, например, в Екатеринбурге, могли бы мне особняк Бориса Николаевича предоставить, но… Это какая-то такая вещь, которая и есть воспитание.
– А проколы у успешной «Табакерки» случаются?
– Бывают жуткие истории. Приезжаем мы в Мюнхен на фестиваль. Играем. Я, пожалуй, единственный раз сделал спектакль для индивидуальности – для Дуськи Германовой. И она проводит бессонную ночь, еще пива выпивает мюнхенского замечательного, и фестивальный спектакль по пьесе Ануя «Жаворонок»… проваливается. Так что всякое случается.
8
Из гастрольных историй.
На гастролях актеры много пьют – это самая распространенная ошибка, хотя и та доля истины, которая любую правду делает правдой. Говорят, что старые мхатовцы были большие спецы по этому делу. В самом деле, многим памятна поездка Художественного театра в Киев. Выпивать начали уже в поезде: корифеи – Грибов, Ливанов, Массальский и другие – хорошо обедали в вагоне-ресторане. Обед с возлияниями плавно перешел в ужин, затянувшийся до утра. Молодой артист Всеволод Шиловский, который имел бесчувственный вид, поутру на перроне обнаружил мэтров в прекрасной форме – гладко выбритых, в свежих рубашках. В таком виде они начали завтрак в гостинице, также с обильной выпивкой. Потом их принимали городские власти, и никто себя ни в чем не ограничивал. Затем немножко отдохнули. Блестяще провели спектакль, вечером – опять прием. Ночью – поезд с продолжением. Наутро все, кроме новичка Шиловского, были в прекрасной форме. Да, сейчас «пивцы» уже не те. Да и гастрольные интересы со временем изменились.
9
День третий. Полдень.
Кстати, о роли гастролей в личной жизни артистов. Неизвестно, как сложилась бы женская судьба актрисы Марьяны Шульц, если бы не гастроли в Екатеринбурге.
– В 1993 году мы поехали в Екатеринбург. Сижу на спектакле, смотрю, как ребята играют. Сзади меня человек. Познакомились. «А у моей мамы сегодня день рождения, – сказал он, – приходите в гости». Я пришла. Очень мило было. Но продолжения как-то не последовало. Через пять лет мы опять приехали в Екатеринбург, и он нашел меня: «Вы меня не помните?» – «Отчего же?» – соврала я, потому что и имя его забыла. В общем, четыре года назад мы с Вадимом поженились.
На пляже артисты – как морские котики на лежбище. Три мужских торса – Егоров, Мохов и примкнувший к ним из «Современника» Назаров – лениво лежат в воде. Кстати, о торсах – их в «Табакерке» культивируют. Накачаны Денис Никифоров, новенький Фесенко. А Никита Зверев до своей театральной карьеры вообще работал в цирке нижним акробатом, на своих плечах держал нескольких здоровенных мужиков.
Мохов рассекает по волнам на лыжах, Никифоров по прозвищу Кефир – на скутере. Завтруппой Ярославцева совершает дальний заплыв – наверное, в Турцию.
– А коньков или санок у вас нет? – спрашивает Блок-Миримская, которая, по утверждению Машкова, замечательно читает стихи своего великого дедушки, который на самом деле никакой ей не дедушка. Просто шутка такая у Машкова. Вот Машков, который в данный момент с Евгением Мироновым снимается на «Ленфильме», всегда был основным гастрольным зажигателем. А Миронов очень любит платить за всех, опровергая устойчивое мнение, что жадность – профессиональная болезнь артистов.
В общем, не все артисты жмоты, а то, что все поголовно дети, – это точно. Хлебом не корми, дай поиграть – на сцене и в жизни. Самая популярная игра в «Табакерке» – это «Ведьмы», ее привила здесь Блок-Миримская. Суть игры в том, что новичок должен выполнить любое желание этих самых ведьм. А желания, как правило, бывают жестокие и коварные.
– У одного нашего актера голос очень был похож на Табакова. Ну, мы его однажды и послали к Олегу Палычу. Он стучится к нему в номер. Там нет ответа. «Стучи», – шепчем ему. Стучит. Наконец: «Кто там?» – спрашивает Табаков. «Олег Табаков», – голосом шефа говорит артист. «Кто-кто?» – опешил Табаков.
А когда «Табакерка» отправилась на свои первые гастроли в США, «ведьмы» ничего другого не придумали, как артистку Уланову подложить в кровати к Газарову и Смолякову, жившим в одном номере.
– Мы так ее зарывали в простыни, чтобы они сразу ее не обнаружили. Короче, парни подходят к кроватям (а кровати стояли рядом), Газаров так одеяло приподнял, а там – пальцы ноги. Он опешил, потянул дальше, видит – нога. Их из номера вынесло. Они потом долго с нами не разговаривали.
На горизонте показался Серега Безруков, который ночью прилетел с женой Ириной Ливановой.
– Снимаюсь у Рязанова, – говорит Сергей, – комедия положений. Сегодня отыграю «Круля», а завтра утром улечу досниматься.
10
Из гастрольных историй.
Что бы ни говорили про отвязный характер гастролей с полным отрывом – это для профессионалов всегда страх. Страх чужой сцены, чужого зрителя, и как бы чего ни вышло с техникой. А с ней, независимо от географических точек земного шара, все время что-нибудь приключается. Так, в 1996 году «Современник» гастролировал в США, на Бродвее в Нью-Йорке играл «Трех сестер». Перед самым спектаклем, на который съехались все знаменитости, вдруг заклинило сценический круг, а это означало, что декорация не будет вращаться согласно режиссерскому замыслу и лишит спектакль полетной красоты. Тогда монтировщики легли на пол и стали ногами вращать круг. Только после такого «мотора» из мужских конечностей круг набрал необходимую скорость. Мужики крутили велосипед и говорили при этом пробегающему помрежу: «Хоть бы выпить принесла».
11
День третий. Вечер.
Вот лучше бы Безруков этого не говорил, ибо человек полагает, а Бог располагает. Так и произошло. Вечером на спектакле «Невероятные приключения авантюриста Феликса Круля» Безруков шикарно проводит первую сцену, вторую, женская часть зала со стоном заценила его обнаженный торс. В третьей сцене, согласно режиссерскому замыслу, Феликс Круль на военной медицинской комиссии падает с невысокого столика из оргстекла и бьется в эпилептическом припадке.
Безруков очень натурально грохается, чем опять же вызывает восхищение публики. Но когда он забирается на столик, публика забывает о сюжете, словах и прочем, так как понимает, что истекает он не клюквенным соком, а кровью. Со сцены он уйти не может, продолжает играть. А кровь между тем заливает оргстекло, и в следующей сцене белое платье Марьяны Шульц – экзальтированной писательницы-феминистки – все стало красное. Безруков едва успевает выскочить за кулисы, где ему наскоро пластырем заклеивают здоровенную рану под коленом. Так он доигрывает до антракта.
Он не покидает сцену весь спектакль, бледный, и за кулисами говорит, что у него кружится голова. Его коллеги на удивление спокойны: «Стал артистом, терпи». Во время антракта приезжает «скорая», а после спектакля его все-таки увозят в больницу, где зашивают рану. Женщинам и пионеркам становится страшно.
В смысле травматизма Туапсе для «Табакерки» – роковой город.
– В прошлом году на «Мудреце», – рассказывает Кефир, – артистка Уланова играла со сломанной рукой, уже из Москвы такой приехала, а у Славки Бойко во время спектакля диски в позвоночнике сместились. В антракте ему хотели сделать укол, а он кричал: «Я боюсь уколов! Я боюсь уколов!»
12
Из гастрольных историй.
В советские времена на гастролях пытались экономить те жалкие суточные, которые выдавали в твердой валюте. Во-первых, всякий умный артист знал и имел джентльменский набор гастролера – сухая колбаса, буханка черного хлеба (можно несколько), голубцы в томате, килька в этом же самом. Если в гостинице стояла вонь, сразу было ясно, что вся труппа одновременно открыла голубцы в томате, предварительно разогрев банку под горячей водой.
К консервам обязательно прилагалась бытовая техника в виде кипятильника, а также утюга у особенно продвинутых артистов Большого театра, которые ездили на длительные гастроли. Утюгами пользовались для приготовления мяса, когда голубцы и килька от частоты употребления застревали в горле. Тогда покупали дешевое мясо, раскаляли два утюга и между ними его жарили. Были и такие утюги, которые имели широкую ручку, и находчивые артисты использовали ее в качестве подставки. Тогда перевернутый кверху утюг выступал в роли плитки.
Но в серьезных труппах всегда находился один кормилец, который умел сделать кашу из топора, то есть из ничего. В Сатире таковым считался Спартак Мишулин. Он возил с собой кроме кипятильника еще и маленькую походную плиту, на которой для мужской части труппы варил обалденный суп из баночного лосося. Когда Спартак Васильевич с помощью сухого спирта «запалял» свою походную кухню, запах стоял на всю гостиницу. Сейчас эти гастрономические рассказы – из раздела преданий.
13
День третий. Ночь.
Уселись все за столом над морем. Принесли выпить и фрукты закусить. Поют. Смеются. Да что там смеются – гогот здорового молодого организма вспарывает горячую южную ночь. Директор театра Александр Стульнев по-грузински рассказывает анекдоты и читает стихи Ахмадулиной. Кто-то говорит про салат. Но лучше всех в «Табакерке» готовит Витасик Егоров.
– Дай рецепт.
– Ну, я драники люблю готовить. А вот еще хорошая закусочка. Одна банка печени трески – растереть вилкой, к ней два вареных яйца тоже растереть. Сто грамм развесного творога и по вкусу черный, красный перец. Можно добавить зелень. Все перемешать – и к водочке. А можно еще использовать как начинку к блинам. Я на Масленицу так делал.
– Как я загорел? – спрашивает Витасик у Бека.
– Сало не горит. Оно шкварчит, – отвечает старый пират.
Вместе со всеми Табаков, хотя нездоров и кашляет.
– Вы сознательно не держите дистанцию с труппой и можете сидеть с артистами до утра?
– Это еще и мне нужно. Чтобы понимать, куда они движутся человечески. Очень важно, чтобы они знали, что о них заботятся. Это такой бронежилет от жизненных пакостей. А ты задай себе вопрос – почему им хорошо вместе? Можно сказать, они молоды. Это так, но они никогда не нацелены на унижение достоинства друг друга. Хотя юмор, сама видишь, какой.
Самое большое потрясение – Олег Табаков, этот матерый человечище, который может все, оказывается, почти не умеет… плавать.
– Вообще-то умею, могу держаться на воде 50 и даже больше метров. Но в детстве ребята потопили меня, и я рефлекторно боюсь. Мне нравится вода, Волга – она такая ласковая, совершенно ни на что не похожа. А море мне никогда не нравилось. Жара мне не нравится, и отдыхать мне не нравится.
14
Из гастрольных историй.
Так что же сказал Ширвиндт в Челябинске, и о чем до сих пор помнят в театрах? Крылатому выражению предшествовала особо пикантная история. В один прекрасный день в гостинице Челябинска, хранящей множество тайн, администрация «Цирка на воде» вывесила объявление: «Всем надо провериться на наличие венерических болезней». Ночная жизнь в гостинице замерла. Все ходили понурые и как-то по-особенному грустили. На третий день Ширвиндт изрек: «Ничего не может быть. Девочки все время сидят в хлорке».