1
Сферу театрального общепита подмяли под себя пионеры актерского бизнеса – вахтанговцы Максим Суханов и Михаил Васьков. Они в начале 90-х взяли в аренду актерский буфет и принялись кормить брата-актера. Во всяком случае, за 10 рублей их коллеги спокойно, не боясь общепитовских сюрпризов, могли рассчитывать на сносные щи, котлеты не из бумаги и компот. Как снабженцы они скупали продукты у совхозов, а по вечерам выходили на сцену. Напряженная финансовая деятельность принесла свои результаты – Суханов со временем оккупировал буфеты других столичных театров. Им пугали вороватых поваров.
Максим Суханов – единственное исключение из актерской братии, кому удалось комфортно сидеть на двух стульях: в театре и бизнесе. Возможно, это совпадение, но именно после того как артист завел свое дело, его театральные дела пошли в гору. Он сыграл несколько заметных ролей в московских театрах, получил Госпремию, стал актером редкой индивидуальности – обаятельным негодяем абсурдистской эстетики, если так можно сказать. Однако успешно существовать в двух стихиях дано единицам. В большинстве же своем артисты удачливы либо как артисты, либо как бизнесмены. Либо там и там они в пролете.
2
По-разному складываются судьбы. Актриса Алла Будницкая. Проработала в Театре киноактера 30 лет. Сыграла в кино около пятидесяти ролей. Директором ресторана была четыре года.
В начале 90-х она узнала, что бизнес – это жестко, больно, несправедливо. Эта мысль пришла спустя несколько лет после того, как она «вляпалась» в ресторанное дело. Именно вляпалась, потому что в Театре киноактера началась некрасивая история дележки власти, в результате чего несколько актрис, в том числе и она, оказались на улице. Что делать? Приятель по ВГИКу, режиссер Михаил Садкович (теперь бизнесмен), спросил: «Ресторан возьмешь?» Склонная к авантюрам и помешанная на кулинарии артистка (театральная Москва помнит, как она блюдо в блюдо повторила французский рождественский обед прошлого века) элегантно сказала: «Oui» («да» – хорошо говорит по-французски) – и занялась неэлегантным делом: встала у плиты.
Результат ее бурной деятельности я в свое время созерцала в миленьком ресторанчике «У бабушки». Старинный портрет бабушки Будницкой-актрисы – жены казанского губернатора, детские фотографии, игрушки, реквизит старинной жизни – очень стильное ретро. Алла сыпала названиями блюд, способных вызвать обильное слюноотделение: хрустящие креветки, пирожки с грибами, поросенок с гречневой кашей… От гренок с мозгами я все же отказалась по причине уважения к интеллектуальному труду.
Должность актрисы звучала солидно – генеральный директор, но ее роль была – следить за кухней, принимать гостей (светская красотка, известная актриса – на это все клюют), создавать артистическую атмосферу. На ее имя артисты шли легко. Среди завсегдатаев числились Киркоров, в то время состоявший в браке с Пугачевой, Ахеджакова, музыканты из группы «Браво». Да кто здесь только не бывал! Чисто, прилично и дорого. За удовольствие хорошо посидеть надо хорошо платить.
Однако Алла и тогда не испытывала иллюзий насчет собственной значимости в этом бизнесе…
– Я, мое имя – вывеска. Что ж тут говорить? Слава богу, я не имею отношения к деньгам.
Сами собой отпадали вопросы о рэкете и финансовых махинациях.
– У меня твердый оклад. Сколько? Прилично: мой годовой гонорар в последней картине равен полуторамесячной зарплате здесь.
«Вывеска» – это к вопросу о жесткости бизнеса, для которого популярность, народная любовь и заслуги перед Родиной – не в счет. Ничего драматического, слава богу, Будницкая не испытала. Но когда она уехала на съемки и не появлялась на работе дня три, хозяева разговаривали с ней совсем не как с артисткой. Дело дошло до конфликта, но обошлось без жертв с обеих сторон.
– А не тянет в профессию? – спрашивала я ее тогда.
– А я и не бросала ее. Уже снялась в двух фильмах. Подписала контракт на год: у меня главная роль в сериале.
Надо сказать, Будницкая, совмещая творчество с бизнесом, меньше всего получила материальных выгод. Она всегда была в порядке – снималась в кино, плюс муж-кинорежиссер, плюс родственники во Франции. Все это создавало ей репутацию светской дамы. И хотя она была по-своему очень привязана к «Бабушке», однако на вопрос, если бы на выбор ей предложили работу по профессии и за хорошие деньги или бизнес, не раздумывая, ответила: первое.
Из профессии уходят не от хорошей жизни. Подмостки, кулисы – конечно, звучит благороднее, чем стойка бара, посудомойка, «а ну-ка, принеси». Но, с другой стороны, годами просиживать в театральном буфете или ресторане Дома актера и безнадежно трындеть про то, как артистка Х (конечно, бездарная) спит с режиссером Y (еще той серостью) и он за это дает ей роли, не замечая более достойных талантов… уж лучше стоять у стойки бара, работать официантом, как это делают актеры во всем мире. Во всяком случае, честнее, веселее и… прибыльнее. Хотя справедливости ради надо заметить, что Алла Будницкая в конце концов ушла из ресторанного бизнеса.
Интрига
Как театр без романов не театр, так и без интриг он теряет свое лицо. Но если романы вызывают в основном положительные эмоции, то интриги демонстрируют темные силы в театральных душах. За кулисами столько же страшного и прекрасного, сколько и на сцене, – без знания этого закона лучше не переступать порог Храма искусств. В природе интриг все четко, как в схемах и математических расчетах. Например, если господину Икс мешает господин Игрек, то он, этот самый Икс, непременно найдет госпожу Зет и ее руками расправится с ненавистным Игреком. В этой простейшей комбинации с тремя известными – Икс, Игрек, Зет – описанной-переписанной в комедиях и трагедиях, у каждого есть свое название. X – интриган, Z – его орудие и Y – жертва интриги. Все они – участники одной большой или малой игры. Интрига – то, без чего театр не мыслит своего существования от дня создания. И они будут всегда, эти
Интриг прекрасные порывы
1
На самом деле в жизни и обычные граждане постоянно сводят счеты – умирая от зависти к ближнему, так и норовят подложить хозяйственное мыло в щи соседу по коммуналке. Но ни один институт не изучил так основательно природу этого явления и не взял его на вооружение, как театр. Вот, скажем, открывает актриса Шекспира. Положим – «Двенадцатую ночь», а там уже, на странице 402-й, готовый рецептик по околпачиванию зазнавшегося индюка, коих на театре немало.
– Я хочу подкинуть на его (то есть дворецкого Мальволио) пути, – говорит Мария, потирая пухленькие ручки, – некие томные любовные послания, где по цвету бороды, по форме ноги, по цвету лба он увидит весьма безошибочно изображенным самого себя. Я умею писать очень схоже с госпожой вашей племянницей.
На что сэр Тоби отвечает, что, мол, предвкушает позор дворецкого:
– Он подумает, что эти письма, которые ты ему подкинешь, писаны моей племянницей и что она в него влюблена.
Мария: Моя мысль действительно такой масти лошадь.
Сэр Эндрю: И ваша лошадь сделает его ослом.
Вот интрига и готова. Правда, мило? Правда. В трагедиях, у того же Шекспира, все не так очаровательно. Вот, скажем, Принц Датский, задумавший вывести на чистую воду дядю – убийцу своего отца, подговаривает актеров сыграть при дворе «Убийство Гонзаго»: «Скажи, можно ли в случае надобности заучить кусок строк в 12–16, которые я бы сочинил и вставил?» Актеры, люди подневольные, естественно, отвечают принцу «натюрлих», и перед королем разыгрывается сцена. Как будто бы хороший король прилег почему-то в цветнике на клумбу всхрапнуть часок-другой, а злодей подкрался и цап-царап корону и в ухо короля яду – кап-кап.
Рука тверда, дух черен, крепок яд.
Удобен миг, ничей не видит взгляд.
Теки, теки, верши свою расправу,
Гекате посвященная отрава!
И тут противный гамлетовский дядя, взиравший на спектакль, вдруг как вскочит со своего зрительского места да как закричит нечеловеческим голосом что-то вроде: «Посветите мне, – мол – скорей на воздух, – мол». В общем, попался злодей в «мышеловку», сооруженную его любимым племянничком. Такой рецепт по расправе тоже может пригодиться всякому.
Интриги, если посмотреть на них попристальнее, можно разделить на: 1) интригу-глупость, 2) интригу-гадость, 3) интригу-сплетню, 4) интригу-насмешку, 5) интригу-убийцу. Но пусть интрига-убийца станет в очередь за своими глуповатыми и простецкими сестрами, временами не лишенными насмешливого обаяния. Вот одна из них.
2
Марка Розовского, талантливого режиссера из студенческой самодеятельности Московского университета, пригласили в Ленинград, в Большой драматический театр на постановку «Бедной Лизы» Карамзина, в которой, как известно, дворянин Эраст полюбил скромную девицу Лизавету. Художником назначили Аллу Коженкову. Режиссер, захваченный работой, приходил к художнице в мастерскую и фонтанировал идеями так, что очередной ее макет тонул в этом фонтане, как шлюпка в океане. Тем временем срок сдачи работы приближался.
Алла Коженкова: И вот перед самой отправкой макета в Питер приходит Розовский и решительно говорит:
– Значит так, на сцене ты ставишь бочку меда.
– Для чего? – обалдела я.
Марк посмотрел на меня, как на убогую.
– Эраст запустит руку в бочку – и к Лизе. Вымажет ее, и они прилипнут друг к другу. Это будет любовь. Не понимаешь, что ли?
Оказывается, гастрономический плод любви созрел в нашем искусстве значительно раньше скандального американского фильма «Девять с половиной недель».
– Я поняла, – продолжает художник, – медовый экстаз – это… смерть костюмам из церковного бархата, который с трудом удалось достать. А Марк не на шутку разошелся и предложил весь павильон вообще выкрасить лаком для ногтей. Ужас! Что делать?!
И тут – внимание! – рождается интрига, главным действующим лицом которой становится покойный ныне драматург Виктор Славкин. Славкин, подговоренный Коженковой, возникает в мастерской случайно, как внезапная телеграмма, и, выслушав гениальные идеи Розовского, переключает его:
– Спокойно, Марк. У меня встречное предложение: спектакль начинаем в фойе, где повесим плакат с надписью «Эраст-педераст».
– Как педераст? Почему педераст? – выпучил глаза Розовский.
– И подпишем плакат – Розовский. Ну не Карамзин же. Опять же публику сразу настроим.
Обалдевший вконец режиссер настолько был поражен идеей, что забыл и про мед, и про лак и ушел со Славкиным обсуждать ход о нетрадиционной ориентации дворянина Эраста как вызов политической системе. В результате «Бедная Лиза» вышла в том виде, в каком задумывалась изначально, и имела колоссальный успех у публики. После этой истории Алла Коженкова получила прозвище Леди Винтер русского театра, а «Эраст-педераст» стал классикой позитивной интриги. То есть устроенной не корысти ради, а исключительно общего блага для. Правда, много позже леди Винтер сама не раз падет жертвой чужой интриги.
3
Отчего интриги кишат в театрах, как гады в террариумах? – спросите вы. Умные люди отвечают: «В театре очень обнажены нервные системы. Все входят друг с другом в конкурентные отношения, и для каждого товарищ – это одновременно и соперник». И, развивая тему, сравнивают театр с семьей, коммунальной квартирой, в которой все время обсуждают тебя, твоих мужей (жен), любовников (любовниц). А я закрываю глаза и вижу театральные здания в разрезе – их намоленные исторические стены, стянутые тонкими, как истлевшие бельевые веревки, нервами.
Здесь психуют все. Старые актеры оттого, что каждый сезон в труппу принимают молодых. С актрисами так просто случаются истерики при виде хорошеньких дебютанток. Многие помнят, например, как молодая Людмила Гурченко очень давно показывалась в Театре сатиры. Она к тому времени уже была кинозвездой («Карнавальная ночь», «Девушка с гитарой»). На сцене, пред строгими очами режиссера Валентина Плучека в окружении сатировских актрис, Гурченко демонстрировала танцевально-вокальные таланты. В зале стояло такое гробовое молчание, что в середине номера она вдруг остановилась.
– Я так думаю, что мне нет смысла продолжать? – спросила киноприма. И Валентин Плучек, выразительно посмотрев на всех своих ведущих артисток, ответил: «По-моему, да». Так Гурченко не взяли в Сатиру.
А у молоденьких дебютанток, поступивших в театр, холодеет спина при виде голливудских улыбок примадонн, больше напоминающих хищный оскал. Совершенно справедливо опасаясь скорого «съедения» на обед, новенькие озабочены тем, чтобы найти в театре надежную «крышу». То есть пристроиться в гримерную к ведущей актрисе под крылышко, которая сама будет клевать, но не отдаст на съедение курятнику.
4
Итак, какие способы хороши для того, чтобы интрига достигла результата, – точнее, как насолить сопернику? Есть несколько классических проверенных способов. Самый распространенный способ – интрига-сплетня. В актерском буфете (самое подходящее место) запускается слушок, который перепетым тысячу раз доходит до адресата в том виде, в каком его родная мать не узнает. В актерской среде обычно слух принимают за чистую монету и начинают кипеть в заданном режиме. Впрочем, бывают исключения.
Людмила Касаткина, ведущая актриса Театра Советской (позже Российской) армии, мне рассказывала исключительный случай:
– У нас работала потрясающая актриса, от которой сходила с ума вся Москва, – Люся Фетисова. Жаль только, не снималась в кино. Вот она не терпела сплетен. «Людка! Ты про меня это говорила?» – кричала она с порога в гримерной и смотрела на меня в упор – вру я или ей врут про меня? Всегда выясняла отношения, не доверяя сплетникам. Жаль, умерла молодая, у нее была опухоль мозга.
Но такому способу поведения, как правило, актрисы не следуют, предпочитая открытому разбору закулисный шепоток. Почему? Таково их актерское устройство.
Еще известны закулисные приемы борьбы, простота которых ощутима даже на цвет и запах. Например, что означает интрига-гадость? Всего-навсего – написать в чужой сапог. Вот до чего опускались многие, кто на сцене представлял благородные помыслы и чувства. Часто также в ход идет башмак, но не с продуктом жизнедеятельности соперника, а брошенный с высоты колосников на сцену в то время, когда по ней идет артист. Таким образом опытные интриганы пытаются развить, и небезуспешно, в конкуренте страх сцены. Еще можно, проходя за кулисами, как бы невзначай бросить фразочку актрисе, готовящейся к выходу: «Что это у тебя сегодня костюмчик плохо сидит?» Истерика дебютантке обеспечена.
Страх вколачивают, вбивают в соперника всеми подручными средствами, в том числе каблуками и шпильками. В Малом театре одно время жалели молоденькую актрису, у которой месяцами не сходил с ноги, у самой щиколотки, огромный синячище. Из-за гематомы ее уже считали безнадежно больной. Приставали с расспросами. И что же? Выяснилось, что каждый раз перед самым выходом на сцену одна народная коллега методично наступает ей на ногу.
– Почему? – спросили ее.
– Меня ввели на ее роль.
Актер Всеволод Якут после разборок на собраниях в Ермоловском театре показывал руку всю в синяках и чуть не плакал: «Они меня щипали, потому что я не выступал на собрании».
Ну и, конечно же, гастроли – самая благодатная пора для устранения конкурента. Они, как осень поэта, вдохновляют на «подвиги». Нет ничего проще на гастролях, после спектакля, заманить артиста в номер со словами: «Старик, тебя не ценят», – и под песню про то, как гения затирают, напоить его, доведя «клиента» до нужной кондиции. А утром он совсем не в том состоянии, чтобы выйти на сцену, и в лучшем случае получит нагоняй от начальства, в худшем – будет уволен. Но непременно бедняга получит притворную порцию сочувствия от собутыльников.
5
– Интрига вообще вещь серьезная. Настоящая интрига долго подготавливается и внезапно осуществляется, – уверяла меня Ольга Аросева.
– О! Я слышу голос мастера интриги.
– Нет, мне лень бороться. Меня хватает на внезапность осуществления, и совсем нет сил на тщательность подготовки. У меня однажды была интрига в Театре Комедии в Ленинграде. Туда приехала молоденькая актриса Женя Рубановская (сейчас работает в театре Образцова). Она ничего не играла. Бедная была, голодная, я ее супчиком кормила. Тогда мы с ней задумали интригу, в результате которой она должна была ввестись на мою роль. Я ее тщательно готовила к этой роли, и в день спектакля, когда должна была играть я, внезапно сказалась больной. Рубановская бросилась к руководству: «Позвольте мне попробовать, я видела спектакль». Начальство долго сопротивлялось, но от безысходности выпустило ее на сцену. Она замечательно сыграла и дальше прекрасно работала. Эта интрига – во благо. А гадости долго продумывать я не могу.
Актриса, искушенная в интригующих делах, она тем не менее попадала в чужие сети, как кур в ощип. И не она одна. Здесь поражает девственность актерских реакций от соприкосновения с чужой гадостью: для них интрига, оказывается, как первый поцелуй или первая измена. Привыкшая к предательским штучкам, Аросева тем не менее была потрясена, как товарищи обошлись с ее «Старушкой», то есть юбилейным бенефисом «Как пришить старушку».
На худсовете, за два часа до ее выхода на сцену, коллеги буквально разнесли спектакль. Аросева, не умеющая плакать, забилась в костюмерную и прорыдала там до вечера. Она никак не могла взять в толк, почему никто не подумал о том, в каком состоянии после мордования она выйдет на сцену? Как будет играть? Играла замечательно, а разгромленная «Старушка» шла в Сатире «на ура» до смерти большой актрисы. Но именно тогда она окончательно поняла, что актеры любят друг друга только во время репетиций и спектаклей.
А вот еще один пример непосредственной реакции, доказывающий детскую природу актерского существа. Когда Вахтанговский театр во время войны находился в эвакуации в Омске, кое-кто из актеров приехал туда последним. Помимо домашнего скарба, они везли страшную новость для актрисы Галины Пашковой: ее муж погиб в ополчении.
Галина Коновалова:
– Встретили они Пашкову, и, собравшись сказать, что вот муж, слова подбирали, они столкнулась с неожиданным – Пашкова бросилась им на шею и выпалила: «Как вам это нравится: он (Рубен Симонов) мне дублершу ввел!» При этом она уже знала, что муж ее погиб в ополчении. Значит, эта новость для нее была, судя по всему, менее важной?
6
Систематизированные и собранные вместе интриги в своем многообразии производят гнетущее впечатление. И эти люди, писающие в чужие сапоги, учат нас высоте духа и хорошим манерам? Именно они. В этом вся трагедийная парадоксальность театра: за право выходить на сцену и учить, в том числе доброму, вечному, надо бороться. Вопрос только в том, какие способы борьбы считать достойными, а какие нет. Тупиковый вопрос конкретной личности и конкретной ситуации, погрязший в демагогии. Но еще в большем тупике можно оказаться, задавшись вопросом, а есть ли среди актерской братии не интриганы. Те, кто выше этого.
Кто станет бить себя в грудь и кричать: «Я никогда, ни за что не пачкаюсь в закулисной грязи!!!» – однозначно лукавит. Трезво мыслящие профессионалы называют это борьбой за собственное место в театре. Но добавляют при этом: «Гадости делать не надо».
Вот диалог:
– Ефим Копелян из БДТ – вот он точно не интриговал. И Ростислав Плятт был не из интриганов.
– А то, что Плятт ушел к Вере Марецкой, – может, это его главная интрига?
Вот так в театре всё: начинается хорошо, а заканчивается подозрениями. Поэтому не стоит ломать голову над неизменной природой закулисья, а лучше попристальнее всмотреться в нее.
7
Любимые игрушки актерского тщеславия – звания и привилегии, к которым актеры относятся с особым трепетом. Номера в гостиницах, класс вагона и места в самолете находятся под их бдительным контролем. Заслуженные и народные, даже если их фамилий страна не ведает, бдительно следят, чтобы молодой, без звания, но кассовый актер не переступил порог СВ. Тут может случиться такая интрига или, тоже на «и», – истерика, что костей не соберешь.
Опытные худруки и режиссеры в таких случаях просто разводят своих подопечных. Известен случай, когда Михаилу Цареву, руководившему много лет Малым театром, опытнейший дипломат, предложили на гастролях в Риге разместить труппу не в гостинице, а в коттеджах. Царев начал прикидывать, кого с кем поселить. После мучительного раскладывания жилищного пасьянса (если Нифонтова на одной лестнице встретится с Быстрицкой)… о, эта работа требовала самоотречения. В результате Царев отказался от привилегированных коттеджей.
8
Знаете, кто в театре главные интриганы? Думаете, артисты? Как бы не так. Самые тонкие и опытные интриганы – главные режиссеры. Это они – инженеры актерских душ и первые скрипки в нервном театральном оркестре.
Олег Табаков не возмущается, когда его называют главным интриганом «Табакерки», ибо считает, что всякий, кто зовет людей в даль светлую, не кто иной, как интриган.
– Ленин был интриган. Да и Станиславский с Немировичем были уж такие интриганы… Я не в качестве сравнения, в качестве аналога. Вот тебе стих:
Новый год. Над мирным краем
Бьют часы двенадцать раз.
Новый год в Кремле встречают,
Сталин думает о нас.