ную от британских и французских коллег, а нередко просто негласно ее добывала у них же. Под пристальное наблюдение сразу нескольких разведывательных «микроскопов» попал, в частности, поверенный в делах СССР в Германии Сергей Александрович Бессонов, который поддерживал связь с Трудовой крестьянской партией, с эмиссарами Троцкого и даже — с главой движения судетских немцев — К. Генлейном, которого, кстати говоря, в Германии курировал лично глава абвера адмирал Канарис. Между тем возглавлявший SUDETEN DEUTSCHE PARTEI — НЕМЕЦКУЮ ПАРТИЮ СУДЕТ — Конрад Генлейн одновременно являлся старым приятелем Карла Хаусхофера и доверенным лицом заместителя фюрера по партии — Рудольфа Гесса, также очень близкого Хаусхоферу. Именно Гесс осуществлял прямое финансирование движения судетских немцев. Имена Хаусхофера и Гесса всплывали на московских процессах. Так вот, подавляющую часть сведений о поездках Бессонова в Чехословакию, о его связях и контактах, содержании бесед с различными лицами советская разведка получила непосредственно от чехословацкой разведки, которая очень внимательно приглядывала, в частности, за судетскими сепаратистами. Как на следствии, так и в ходе судебного разбирательства Бессонов полностью подтвердил всю полученную по разведывательным каналам информацию. Кстати, как свидетельствовали старые чекисты, после смерти Сталина из дела на Тухачевского лично Хрущевым были вырваны многие документы, в том числе и приобщенные к материалам дела документы разведки об этих контактах Бессонова. Недобитый мерзавец-троцкист почему-то очень точно знал, что конкретно надо выдирать из этого дела… Ведь вырваны-то были материалы о поездках Бессонова именно в период, когда доверенное лицо Р. Гесса — Альбрехт Хаусхофер — вел переговоры в Праге. То есть выходит, что Бессонов контактировал с А. Хаусхофером. Более того. Бессонов контактировал и с лидером Трудовой крестьянской партии, бывшим эсером Масловым, которому обеспечил связь с Троцким. Маслов же в свою очередь был связан с лидером судетских сепаратистов Генлейном и проявил серьезную заинтересованность в консолидации всех оппозиционных сил, действующих в СССР, но ориентирующихся на соответствующие круги в Германии.
Под эти же «микроскопы» угодил и ближайший подельник Тухачевского — Иона Якир. Прежде чем отправиться в упоминавшийся выше вояж во Францию, Якир находился якобы на лечении в Чехословакии. А там, между прочим, чехословацкое руководство уже с апреля 1936 г., если не того ранее, получало информацию из белоэмигрантских кругов о заговоре «товарищей генералов». И не только оттуда.
Поразительно также и другое. Практически все, что говорилось на московских процессах, откровенно муссировалось в зарубежной, в том числе и в эмигрантской, прессе. В частности, преследовавшиеся ими политические и экономические цели, в том числе территориальное расчленение СССР, сдача природных ресурсов Советского Союза в концессию западным державам, реставрация капитализма, возврат к частному землевладению, военный переворот и т. п. Причем, и это самое главное, задолго до того, как заговор был разоблачен, задолго даже до первого московского процесса. Особенно характерны апрельские 1936 г. публикации в эмигрантской печати. Например, в журналах «Знамя России» (печатный орган Трудовой крестьянской партии), «Новая Россия», в «Возрождении». Списать на некую прозорливость зарубежных журналистов, в том числе и из числа эмигрантов, — не получится. Даже принимая в расчет то обстоятельство, что среди них действительно были прозорливые и обладавшие серьезными аналитическими способностями лица. Потому что они демонстрировали не столько свой ум и таланты, сколько точное знание, в том числе и полученное негласным путем. А ум и таланты использовали в основном для того, чтобы скрыть источники своей информации. Пресловутый А. Ф. Керенский, например, опубликовал практически все о программе заговорщиков, но их фамилии, а также автора их программы письменно назвал только после того, как были получены сведения об их расстреле. То есть выходит, что заговорщики реально имели сильные конспиративные связи с эмиграцией, с представителями различных кругов которой и обсуждали программные цели, планы заговора и свержения Сталина.
Наиболее вдумчивые и объективные исследователи уже давно обратили внимание на то, что «у зарубежных антикоммунистических организаций существовала какая-то своя агентура в СССР, и, судя по некоторым данным, агентура не слабая. Например, 23 — 29.6.37 г. в Кремле прошел пленум ЦК ВКП(б), и поскольку на нем решались вопросы репрессий против большой группы видных партийцев, то даже в архивах ЦК документы о нем оказались представлены в урезанном виде, а единственный экземпляр несокращенной стенограммы потом был найден в «особой папке» Сталина. Но в пражских архивах «Крестьянской России» (речь идет о Трудовой крестьянской партии. — А. М.) обнаружились полные данные о пленуме, где были перечислены и выступающие, и содержание выступлений. И даже кулуарные разговоры советских вождей, происходившие во время сверхзакрытого пленума! Аналогичные материалы имелись и в РОВСе (возможно, через «Крестьянскую Россию», которая в данный период с ним сотрудничала). В белогвардейские круги поступала исчерпывающая информация о терроре против коммунистических руководителей, — фамилии репрессированных, даты арестов, в чем обвиняются, расклады внутренних взаимоотношений в советской верхушке. В архиве В. И. Бурцева (известный еще с дореволюционных времен разоблачитель полицейской агентуры в рядах революционеров. — А. М.) оказался отражен и ход следствия над некоторыми высокопоставленными большевиками, вплоть до того, кто ведет дело, кто на кого дал показания, ссылка на номера документов. То есть белая разведка имела одного или нескольких агентов в самый верхушке советского руководства. Но кто это был, так и осталось тайной»[447]. Возьмем еще более острый, имеющий многоаспектное отношение к предмету нашего исследования пример. Со второй половины 20-х гг. под руководством Артузова была начата маловразумительная — по отношению к истинно государственным целям — операция «Тарантелла». Основной ее объект — некто Виктор Васильевич Богомолец[448], резидент агентурной группы (агент-групповод) британской разведки, сотрудничавший также и со спецслужбами Франции. В. Богомолец занимался сбором и анализом информации о внутренней и внешней политике СССР. Так вот, после всех чисток 1937 — 1938 гг. 4 мая 1939 г. В. В. Богомолец представил своим британским хозяевам очередную информационно-аналитическую записку, посвященную отставке Литвинова и перспективам советской внешней политики. Содержание этой записки повергает в шок. Богомолец, в частности, писал: «Окончательный и непоправимый удар положению Литвинова нанесло Мюнхенское соглашение… ИНО ГУГОБЕЗА, продолжающее питать Политбюро информацией о международном положении так же, как и Разведупр, наравне с нормальными советскими дипломатическими органами, сообщило через свою агентуру в Женеве, что Мюнхенское соглашение сопровождалось якобы "джентльмен агримент" между Гитлером и Чемберленом, согласно которому… Лондон давал Германии за себя и за Париж гарантию свободы рук на востоке Европы в отношении ее возможных планов, направленных против СССР. Это сообщение ИНО ГУГОБЕЗА (Разведупр вскоре прислал аналогичное сообщение) вызвало особое заседание Политбюро… На этом заседании Сталин резко и определенно заявил, что "вся информация нашего НКИД была попросту дезинформацией" и что "надо сменить головку этого органа, не оправдавшего наших надежд"»![449]
Какими же надо было обладать источниками информации, чтобы после всех чисток 1937 — 1938 гг. получить такую информацию непосредственно из Москвы?! Ведь здесь совершенно точно воспроизведено даже выражение Сталина — насчет «головки НКИД»! Советские граждане узнали об этом только из «Ста сорока бесед с Молотовым» Ф. Чуева в конце 80-х — начале 90-х гг. прошлого столетия. Так вот, кто бы теперь объяснил, что же сделал Артузов и его ближайшие помощники в разведке, если, замышляя операцию «Тарантелла», они исходили из того, что «надо попытаться имитировать создание агентурной сети Богомольца в СССР, по каналам которой можно было продвигать нужную нам информацию в Лондон», прекрасно понимая при этом, что «речь пойдет о серьезной политической и экономической информации», а кончилось это тем, что у Богомольца на связи были такие источники информации, что он даже после чисток 1937 — 1938 гг. мог спокойно воспроизводить даже выражения Сталина, сказанные на секретном заседании Политбюро?!
И в заключение следует отметить, что в конце 1936 г. советская внешнеполитическая разведка в очередной раз представила Сталину добытые материалы РОВСа (очевидно, через Н. Скоблина), в которых говорилось, что «в СССР группой высших командиров готовится государственный переворот, а во главе заговора стоит маршал Тухачевский»[450].
К глубокому сожалению, информация из РОВСа уходила не только в Москву, но и, в частности, в Лондон… И уже 27 января 1937 г. тесно связанный с британской разведкой Черчилль в своем парижском заявлении прямо указал, что троцкисты действуют в тесной координации с германскими фашистами и даже финансируются ими. 28 января 1937 г. это выступление ярого недруга Советского Союза было опубликовано в центральных советских газетах.
[Для сведения. К указанному Времени У. Черчилль «создал соперничавшую с правительственной личную разведывательную сеть», центральной фигурой которой был майор Десмонд Мортон, глава нового отдела МИ-6 — Центра промышленной разведки (Industrial Intelligence Center). Снабжавшие Черчилля мощным потоком секретных данных «кроты» работали как в разведке, так и вомногих правительственных департаментах, а также в вооруженных силах[451]