В негодование Великобританию и в целом англосаксонский Запад ввергли еще и такие, как предшествовавшие заключению Антикоминтерновского пакта, так и сразу последовавшие за ним, события.
Под конец 1936 г. в Японии резко активизировались евразийские силы, группировавшиеся вокруг принца Фумимаро Коноэ — ярого противника англосаксов, но убежденного сторонника проповедовавшейся Карлом Хаусхофером идеи «континентального блока», сиречь геополитического альянса Берлин — Москва — Токио. Отличительной особенностью евразийских взглядов Коноэ было то, что он ориентировался на союз с СССР не как со «страной Коминтерна», а как с ориентированной против Великобритании и США континентальной данностью евразийства. Именно такой подход он считал одним из наиважнейших залогов успеха в создании «единой сферы сопроцветания Великой Восточной Азии» — главной тогда геополитической цели японской империи. Во внутренней же политике Коноэ был сторонником гомогенизации (приведения в однородное состояние) политической структуры Японии вокруг одной вертикали, фактически на грани известного по европейской ситуации того времени принципа «один народ — один рейх — один фюрер». И вот для интеллектуального обслуживания действий по прорыву во власть такого политического деятеля Японии в том же самом ноябре 1936 г. было создано «Общество Сёва Кэнкюкай» (Исследовательская ассоциация Сёва). Своего рода «мозговой трест» группировавшихся вокруг Коноэ японских евразийцев. Только один этот факт уже вызывал серьезные подозрения. Ведь несколькими месяцами ранее, после подавления в Японии февральского (1936 г.) мятежа молодых офицеров, уже тогда всеми оценивавшегося как очевидно способный консолидировать все политические силы страны, Коноэ наотрез отказался возглавить правительство Японии, осмелясь пренебречь пожеланием самого императора, что в Стране восходящего солнца вообще не принято. Естественно, что эксперты британской разведки задались вопросом: почему за несколько месяцев до этого Коноэ отказался от лестного предложения императора, но как только был подписан Антикоминтерновский пакт, вдруг стал столь интенсивно готовиться к броску во власть, что даже создал при себе специальную Исследовательскую ассоциацию?! Британские эксперты обратили внимание также и на такие обстоятельства. Во-первых, на то, что это совпало и с резкой активизацией внутри СССР антисталинского заговора, лидеры которого при пособничестве Троцкого вступили в конфиденциальные отношения как с представителями Германии, так и Японии, обещая им ряд желанных уступок. Для англосаксов это было принципиально. Коноэ был убежденным сторонником южного направления японской экспансии. А это означало удар по британским позициям в Азии. В условиях международной ситуации второй половины 1936 г. это не предвещало ничего хорошего. Возьмите, к примеру, географически далекие от Японии испанские события во всей многоаспектности их негативных последствий, о чем говорилось выше. Приплюсуйте к ним оформленную в виде Антикоминтерновского пакта антианглосаксонского характера ось Берлин — Токио, за месяц до которой была создана еще и ось Берлин — Рим. Затем приплюсуйте реальную угрозу превращения последней в трио — Берлин — Мадрид — Рим. Добавьте вытекающую из этого серьезную угрозу столкнуться с целой группой осей. От дуэта Берлин — Рим и Берлин — Токио и трио Берлин — Мадрид — Рим до реальной угрозы скорой трансформации в расширенный континентальный блок по дуге Мадрид — Берлин — Рим — Москва — Токио. Складывавшееся таким образом геополитическое уравнение было не просто сложным для Великобритании. Оно отчетливо грозило испокон веку страшившим Великобританию итогом — превращением в третьестепенный островок где-то на задворках Европы. Когда подобная ситуация случилась в первый раз, то Великобритания психанула, что называется, по полной программе. Тогда психоз вызвала последовательно складывавшаяся ситуация с заключением франко-германского (Висбаденского) соглашения 1921 г., советско-германского (Рапалльского) договора 1922 г., советско-китайского (Пекинского) договора 1924 г., советско-японского договора 1925 г. В конце концов, она стала смахивать на некую неподконтрольную Великобритании геополитическую конструкцию. Уже тогда Великобритания устрашала себя призраком будущего сговора Берлина, Москвы и Токио, чему очень способствовало издание книги британского журналиста Э. Гаррисона «Красная камарилья». Естественно, что она занялась проблемой глобального противодействия складывавшемуся, как ей не к месту грезилось, континентальному блоку Германии, СССР и Японии. Так появились выпустившие на свободу «дух войны» Локарнские соглашения. В ответ Советский Союз заключил с Германией договор о нейтралитете и ненападении от 24 апреля 1926 г.
Парируя действия СССР, Великобритания уже тогда стала подталкивать наиболее горячие головы в Европе к вооруженному нападению на СССР консолидированными под британской эгидой силами, пытаясь завлечь в реализацию таких планов в том числе и недружественно настроенные по отношению к Советам силы внутри Германии. Наивысшей тогда точки психоз Великобритании стал достигать в тот момент, когда, начиная с весны 1926 г., поползли слухи о возможном заключении некоего континентального блока между Германией, СССР, Китаем и Японией. А окончательно в апогей психоз выскочил, когда с такой же идеей в 1927 г. вышел и влиятельнейший политический деятель Японии того времени мэр Токио, виконт Гото Симпей[462].
Очередной ответ Великобритании был внушителен. Это и резкое обострение обстановки вокруг СССР — 1927 г. так и вошел в историю советского государства как год военной тревоги (при одновременной резкой активизации внутренней оппозиции, вплоть до попытки государственного переворота). Это и не без содействия британской разведки устроенная в Китае руками Чан Кайши резня коммунистов. А предварительно был устроен налет китайской полиции на советское консульство в Харбине. И это еще и так называемый меморандум Танаки, в котором якобы четко были обозначены агрессивные планы Японии в отношении СССР. Только в наши дни специалистам по истории Японии удалось, наконец, достоверно доказать, что этот документ — фальшивка. Конечно, с абсолютной уверенностью утверждать, что это дело рук британской разведки, — пока еще затруднительно. «Старая лиса» настолько изворотлива, что крайне редко оставляет даже косвенные следы. Тем не менее следует отметить, что именно в то время — начиная с конца 1926 г. — послом Великобритании по особым поручениям в Китае был уже упоминавшийся ранее заместитель британского министра иностранных дел по разведке Майлз Локкер-Лэмпсон. И уж если он приложил руки к провоцированию Чан Кайши на резню коммунистов, то что ему стоило пойти на документальную провокацию ради столь желанного для Лондона резкого обострения отношений между Москвой и Токио?! Дабы более не возникала столь страшившая PERFIDIOUS ALBION идея континентального блока Германии, России (хоть советской, хоть не советской) и Японии?! А чтобы не возникал и китайский аспект этой идеи, в 1929 г. был спровоцирован еще и вооруженный конфликт Китая с СССР (на КВЖД).
События конца 1936 г. убеждали бриттов, что происходит нечто аналогичное, но требующее еще более массированного ответа.
Во-вторых, внимание привлекло и то, что изложенное выше произошло на фоне резкого всплеска просоветских симпатий в вермахте, тем более что они последовали после упоминавшегося выше пребывания Уборевича на военных маневрах в Бад-Киссингене. Не обошли вниманием британские аналитики разведки и тот факт, что вскоре после тех маневров в германском Генеральном штабе состоялись уже упоминавшиеся выше стратегические командно-штабные игры на картах. Естественно, что их внимание привлек и тот факт, что для участия в маневрах и играх в Германию был вызван ее военный атташе в Японии — полковник Ойген Отт, наблюдение за которым в Токио показало, что он тесно связан с хорошо известным британской разведке Рихардом Зорге. И вот тут мы сталкиваемся с одной из крупнейших загадок ХХ в. — ролью Зорге в мировом раскладе сил, в том числе и тройственном заговоре. Говорить об этом очень сложно, но необходимо. Потому что именно его неоднозначная во всем фигура, с одной стороны, в немалой степени вызывала приступы психоза Великобритании насчет континентального блока; а с другой — провоцировала серьезное недоверие Москвы к результатам его деятельности как разведчика. Увы, но оснований для этого предостаточно. И все они в основном кроются в контрразведывательной составляющей разведывательной миссии P. Зорге в Японии. Обычно такие детали не учитывают. Куда приятней рассуждать о непонятом и незаслуженно игнорировавшемся легендарном разведчике, геополитике, выдающемся ученом-японисте (кстати, и синологе тоже). Никто и не собирается покушаться на выдающиеся таланты этого незаурядного человека. Однако спустя шестьдесят с лишним лет со дня его гибели в японских застенках, очевидно, пора уже трезво посмотреть и на теневые стороны его разведывательной деятельности. А они, к глубокому сожалению, таковы, что, еще не придя в советскую военную разведку, Р. Зорге уже был на примете… в британской разведке. Впервые с британскими спецслужбами он «познакомился» еще в 1929 г. во время пребывания в Англии по линии Коминтерна, где контактировал с представителями Англо-русского комитета профсоюзов, который, как известно, весной 1929 г. провел всеобщую забастовку протеста против политики правительства. Зорге был задержан британской полицией[463]. «Это сыграло решающую роль, и после двукратного откладывания решения о том, где ему надлежит работать, 16 августа 1929 г. его исключили из списка работников Западно-Европейского бюро Коминтерна и откомандировали в распоряжение ЦК ВКП(б)[464]. Именно в это время он оказывается в советской военной разведке. Свыше сорока лет считалось, что в том заслуга тогдашнего шефа ГРУ — Я. Берзина. Сейчас с документальной точностью установлено, наконец, что в советскую военную разведку Зорге напросился сам, причем с конкретной программой деятельности… по Китаю! Причем будучи еще в Англии, г