нной верхушки нацистской Германии, многие представители которой были ее любовниками (одним из них был знаменитый германский летчик, генерал Эрнст Удет, заместитель Г. Геринга в министерстве авиации). С другой стороны, ее отец — посол США в нацистской Германии Уильям Додд, к бумагам которого (а также к документации посольства) она имела прямой доступ, — поддерживал близкие личные отношения с ближайшим соратником Гитлера Эрнстом Ханфштенглем по кличке Путци, впоследствии эмигрировавшим в США и ставшим советником президента Рузвельта. Кстати говоря, эмигрировал он именно же после начала провала заговора военных. Как выяснилось из зарубежных материалов, обвинение, которое бросил Сталин в адрес Тухачевского в связи с тем, что тот передал немцам мобилизационный план, было связано именно с Ханфштенглем. Надо обратить внимание на следующее обстоятельство. Сталин заявил об этом 2 июня 1937 г. на расширенном заседании Военного совета при наркоме обороны. А о том, что именно через Ханфштенгля заговорщики передали советский мобилизационный план, за рубежом широко стало известно только из опубликованной в газете «Эко де Пари» 30 августа 1937 г. статьи «Что же происходит в России?». Между тем ушедшему на Запад 17 июля 1937 г. предателю И. Рейссу еще тогда, когда он вроде был еще на посту, уже давалось задание изыскать возможность для вступления в контакт с Ханфштенглем на территории третьей страны. Значит, у Сталина были данные о том, что факт передачи советского мобилизационного плана немцам имел место. Более того, njn afrn, что сам Сталин имени Ханфштенгля в своем выступлении не назвал и к тому же все списал на рейхсвер, фактически свидетельствует в пользу того, что у него действительно были серьезные агентурные данные, которые он вынужден был зашифровывать. Кроме того, если учесть, что Рейссу давалось поручение изыскать возможность для вступления в контакт с Ханфштенглем, то, помимо возможности для вполне обоснованного утверждения о том, что источником первоначальной информации на эту тему была именно же Марта Додд, это еще и основание для такого вывода. Во-первых, одновременно с «Планом поражения СССР в войне с Германией» был выдан и мобилизационный план на 1936/37 г. Во-вторых, именно с фактом наличия у германских генералов этих документов и связаны те самые «удивительные» по своей «результативности» командно-штабные учения вермахта. А с августа 1937 г. новый начальник Генштаба Б. М. Шапошников вынужден был немедленно заняться разработкой нового мобилизационного плана. 2.6. Ныне широко известный «наш человек в гестапо» — блестящий агент Брайтенбах, он же Вилли Леман, и выдающийся ас советской нелегальной разведки, впоследствии генерал-майор Василий Михайлович Зарубин, у которого Брайтенбах был на связи. Этот аспект их совместной деятельности никак, даже вполслова? не упоминается ни в одной из публикаций. Брайтенбах был одним из ценнейших агентов советской разведки в Германии того времени. Его информация всегда охватывала столь широчайший круг вопросов — от проблем внешней политики, милитаризации, новых видов вооружений до чисто разведывательных и контрразведывательных вопросов, — что такое явное умолчание вклада этого агента в разгром заговора наводит на серьезные размышления. И вот почему. Когда в марте 1935 г. по разведывательным каналам промелькнул слух о возможном возвращении знаменитого Вальтера Николаи в абвер, то едва только принявший Брайтенбаха на связь Зарубин первым делом поставил ему задачу срочной проверки реальности этого слуха. Не надо быть профессионалом разведки, чтобы уяснить простую истину, что при всей своей важности этот слух по сравнению со слухами и просто данными о назревающем заговоре не более чем мелочь. И что же, Брайтенбаха никак не использовали в проверке данных о заговоре, тем более если учесть его высокое положение именно в том отделе IV управления РСХА, которое отвечало за контрразведывательное обеспечение ВПК и военного руководства Германии, не говоря уже о его широких дружеских связях в Абвере?! Это исключено, потому как таких агентов как раз и используют в подобных делах.
Не говоря уже о том, что сам Брайтенбах был великолепным асом, чтобы понимать, что интересует Москву. Более того, В. М. Зарубин выехал из Германии в конце марта 1937 г., а уже в мае того же года был награжден орденом Красного Знамени, не так уж и часто в те годы выдававшимся, тем более разведчикам. Нет никаких сомнений, что легендарный разведчик, патриот своей Родины — Василий Михайлович Зарубин — заслуженно получил эту высокую награду. Но исходя из широко известных фактов — его работы в Германии с марта 1935 по март 1937 г., кураторства над агентом Брайтенбах, отъезда из Германии в марте 1937 г., его награждения высокой правительственной наградой в мае 1937 г., — получается, что реляция к награде в значительной мере была обусловлена его (вместе с Брайтенбахом) вкладом в разгром заговора военных! 2.7. Злостно опороченный генерал Николай Скоблин, он же Фермер (ранее ЕЖ-13) — руководитель разведки и контрразведки Российского общевоинского союза (РОВС). 2.8. Агент А-270 — австрийский барон Курт фон Позаннер, профессиональный разведчик, руководящий сотрудник разведки НСДАП, одним из первых сообщивший о заговоре. 2.9. Агент Сюрприз — австрийский военный разведчик Адольф Хайровски, которого курировал А-270. 2.10. Винцент Антонович Илинич, также одним из первых сообщивший о заговоре. 2.11. Генерал П. П. Дьяконов, имевший прямые выходы на высшее руководство вооруженных сил и спецслужб Франции, особенно 2-го Бюро Генштаба, а также располагавший широкими связями в русской эмиграции в Европе, особенно среди бывших военнослужащих царской армии. 2.12. Агенты советской разведки в ближайшем окружении президента Чехословакии Э. Бенеша — Людмила Каспарикова и Яромир Смутный. 2.13. Доблестный представитель «кембриджской пятерки» — Дональд Маклин, имевший прямой допуск ко многим материалам британского МИДа, в том числе и по германской тематике. 2.14. И многие другие агенты и сотрудники советской разведки, своевременно добывавшие и передававшие в Москву сведения о заговоре. 2.15. Агентура контрразведывательных органов госбезопасности СССР, о которой в принципе достаточно известно из ряда публикаций. Конечно, как бы ни хотелось рассказать обо всех, но в рамках одной книги сделать это нереально. Однако на фигуре одного из тех, чье имя вообще никогда не увязывалось с разоблачением заговора военных, хотелось бы задержать внимание. Речь идет о выдающемся патриоте России, знаменитом военном разведчике еще с царских времен, Генерального штаба генерал-майоре (с 15.07.1916), генерал-лейтенанте Советской Армии — графе Алексее Алексеевиче Игнатьеве, до октября 1917 г. являвшемся военным агентом (атташе) России во Франции. Алексей Алексеевич и его младший брат, также профессиональный разведчик Павел Алексеевич, по личному приказу Николая II с 1915 г. занимались тщательным расследованием обстоятельств активно инспирировавшихся за рубежом слухов о сепаратных переговорах между Германией и Россией, о готовящемся «дворцовом перевороте» прогерманского толка, о грядущей революции под германским патронажем и т. п. Как истинные патриоты России, братья Игнатьевы проделали тогда огромную работу и очень многое смогли установить достоверно. И не их вина, что добытая ими информация не пошла на пользу России, которая, к слову сказать, могла быть немалая. Ведь они, особенно Павел Алексеевич, первыми в русской разведке еще в 1916 г. смогли достоверно установить факт прямой причастности германской разведки и ее агентуры к работе с Лениным и К°. У Павла Алексеевича была компактная, но очень эффективная нелегальная резидентура с отличным агентурным аппаратом, действовавшая на территории Швейцарии. К сожалению, подлый удар по его резидентуре и агентурному аппарату нанес предатель интересов России П. Милюков в своей на редкость провокационной речи с трибуны Госдумы 1 ноября 1916 г., после чего о некоторых агентах П. А. Игнатьева стало широко известно. Однако в целом его резидентура сумела выдержать удар и сохранить основные позиции, и как знать, не этой ли резидентуры в том числе, наряду с резидентурой, возглавлявшейся официальным военным агентом генерал-майором С. А. Голованем, опасались германские хозяева Тухачевского и он сам. Ведь проболтавшись почти месяц в Швейцарии, он так и не удосужился появиться перед официальным военным агентом России, отправившись прямиком в Париж к А. А. Игнатьеву, у которого из-за перегруженности делами по координации военных и разведывательных действий России и Франции просто не было времени на проверку сбежавшего из плена подпоручика Тухачевского. Но что интересно — после октябрьского переворота Алексей Алексеевич перешел на сторону большевиков. В 1924 г. — обратите внимание, после смерти Ленина — передал в распоряжение СССР все банковские счета и лежавшие на них немалые валютные средства, а сам остался работать в советском торгпредстве в Париже. Павел Алексеевич и вовсе остался жить в эмиграции (умер в 1930 г.). Однако в руках у братьев остались практически все нити агентурных и иных оперативных контактов и связей для негласного наблюдения за действиями германской разведки и тайных обществ, а также их агентуры против России. В 1937 г. Алексей Алексеевич возвратился в СССР и, несмотря на 60-летний возраст, из сотрудников торгпредства был зачислен на действительную военную службу инспектором по иностранным языкам Управления военно-учебных заведений РККА. Почему именно в 1937 г. он возвратился в СССР? Не боясь, хотя за рубежом уже в массовом порядке гуляли всевозможные слухи и сплетни об арестах в Москве? Почему, за какие конкретно заслуги его, уже достигшего 60-летнего возраста, зачислили на действительную военную службу, в то время когда из РККА увольняли молодых? Из одной радиопередачи от 9 мая 2002 г. по случаю Дня Победы выяснилось, что А. А. Игнатьев был очень близок к Сталину и мог обращаться к нему напрямую. Так что же столько лет после революции делали высокопрофессиональные русские разведчики Алексей и Павел Игнатьевы, особенно Алексей? Судя по всему, они по-прежнему занимались разведывательной деятельностью, причем явно минуя все разведслужбы СССР, выходя прямиком на Сталина. Об обоих братьях длительное время сохранялся своеобразный заговор молчания. В лучшем случае о них, в основном об Алексее Алексеевиче, вспоминали только в связи с передачей им всех банковских счетов. Но именно факт умолчания — один из самых верных признаков, что они сыграли значительную роль в разоблачении заговора военных. Потому как подобный прием — негласное использование бывших сотрудников бывших спецслужб бывшего государства — вообще очень характерен для мира разведок, а для личной разведки Сталина — особенно. И вот еще что. Архив А. А. Игнатьева до сих пор находится в Париже, на хранении у французского государства. Почему? Почему его хотя бы сейчас не заберут в Россию? Ведь Россия в порядке реституции отдала Франции десятки тонн архивных материалов масонских лож и 2-го Бюро Генштаба. Неужели нельзя поставить вопрос о возврате архива выдающегося патриота России? Ведь не глядя, кто и чем достославен, тащим в Россию всякие, отнюдь не святые мощи всевозможных почивших в бозе в эмиграции деятелей! А может, все дело в том, что эти архивы крайне нежелательны для «демократии»? Похоже на то,