Кузину довольно скоро удалось выбраться в район Пушечной улицы, и он, не оборачиваясь, быстро пошел в сторону ЦУМа. Позади слышались нарастающие крики, голоса, усиленные громкоговорителем, надрывное гудение автомобильного мотора, пытающегося своей силой одолеть «Рыцаря Революции». Он сам не заметил, как сначала перешел на быстрый шаг, а потом даже побежал.
«Прочь! Прочь от этого проклятого места! — стучало в голове Олега. — Еще не хватало сдохнуть здесь вместе с этой пьянью!»
Он удалялся от места, где разворачивались драматические события той ночи, еще не зная, что через несколько минут после того, как он покинул площадь, там снова появились депутаты, которые через микрофон стали призывать манифестантов прекратить штурм здания КГБ. Они увещевали почти неуправляемую толпу, говоря, что преступников и так постигает заслуженная кара, что этих гнусных чекистов будет судить народ, что лучше сейчас дождаться приезда тяжелой техники, с помощью которой будет наконец снесен памятник «большевистскому тирану». Последнее было воспринято с ликованием. Толпа, уже убедившись в тщетности попыток самостоятельно сбросить памятник с пьедестала, а также проломить массивные двери здания, немного притихла в ожидании кранов.
СВИДЕТЕЛЬСТВО ОЧЕВИДЦА: «Я несколько раз выходил из здания на площадь, слушал, как они призывают громить КГБ… Обстановка обострилась до крайности. Напряжение нарастало. Крики, призывы, росписи на стенах нашего здания… А руководство… Единственное, что они приняли, так это отобрали у нас оружие… Может, это и правильное решение… В этой обстановке нервы не у всех могли выдержать.
Станкевич, который, похоже, руководил этой толпой, стал успокаивать собравшихся… Несмотря на то, что он был самым активным участником и организатором этих митингов, он никак не ожидал такого поворота… Я думаю, он сам испугался…»
На то, что произойдет кровавое столкновение, очень рассчитывали иностранные разведки, которые ориентировались на сведения, полученные от своей агентуры. По данным, например, американского ЦРУ, всем офицерам КГБ заранее было выдано личное оружие — пистолеты Макарова и даже автоматы Калашникова.
ИНФОРМАЦИЯ: «…Крючков готовил КГБ к какому-то, пока еще неизвестному, последнему бою… Крючков готовился к конфронтации, и он хотел, чтобы его офицеры были вооружены и готовы к действиям…»
Разумеется, это не соответствовало действительности. Никакой массовой раздачи оружия не было. В подавляющем своем большинстве закрепленное за сотрудниками оружие хранилось в сейфах и выдавалось лишь во время учебных стрельб в тире, который размещался в подвале здания на Дзержинке. Руководство КГБ СССР всегда предпочитало обезопасить себя от неожиданностей, которые могли быть вызваны немотивированным применением оружия.
Как ни старались подстрекатели направить людей на штурм здания, сделать этого не удавалось. Окончательный перелом в настроениях толпы произошел тогда, когда кто-то из депутатов сказал:
— Остановитесь! На штурм здания КГБ вас толкают провокаторы! Среди них — агенты-стукачи, которые хотят добраться до документов и уничтожить их, чтобы никто не узнал об их сотрудничестве с КГБ, чтобы скрыть свои преступления перед народом! Не верьте им!
Толпа снова сгруппировалась вокруг памятника, а когда прибыла техника, с восторгом стала ожидать завершения спектакля.
Глубокой ночью под восторженные крики толпы памятник Дзержинскому был снят с постамента автокраном большой грузоподъемности. Штурм зданий Комитета государственной безопасности не состоялся. Если не считать нескольких разбитых стекол, замалеванной краской мемориальной доски Андропова, куч мусора, разбитых бутылок и банок из-под пива, а также затоптанного газона вокруг голого пьедестала, все осталось по-прежнему.
Один из сотрудников резидентуры ЦРУ, который находился на площади и следил за развитием обстановки, чтобы не упустить момента захвата здания КГБ, тщательно фотографировал происходящее, о чем впоследствии поведали американские разведчики в опубликованной ими книге.
СВИДЕТЕЛЬСТВО ОЧЕВИДЦА: «Мало кто в толпе заметил нарисованную на противовесе стрелы крана эмблему и название фирмы «Крупп», но работник резидентуры ЦРУ в нужный момент поднял свою фотокамеру и сделал снимок, которого ждал в течение всего дня.
И только на следующий день, Когда проявили пленку, стал ясен иронический смысл того факта, что статую Дзержинского снимал кран немецкого производства. Многие обратили внимание на то, что статуя Дзержинского, которая, как считалось, была отлита из металла бронзовых стволов старинных пушек «Круппа», была снята с постамента краном, построенным тем же самым германским концерном»
Спустя года о той страшной ночи написал в своей книге талантливый контрразведчик, один из руководителей Второго главного управления КГБ СССР генерал-майор Широнин, с которым Орлов долгие годы поддерживал добрые отношения вплоть до самой его смерти.
ИНФОРМАЦИЯ: «Железный Феликс в тот день совершил еще один подвиг — он устоял на своих чугунных ногах, не рухнул в толпу, не задавил десятки людей и не дал пролиться крови на Лубянской площади. Памятник был демонтирован автокранами ночью, когда поредевшая толпа уже не имела сил для того, чтобы варварски излить свой «восторг». Несомненно, если бы Дзержинский был повергнут днем, начался бы штурм КГБ, и вряд ли оперативный состав, несмотря на приказ не применять оружие, позволил бы толпе громить сейфы в служебных кабинетах. Профессионалы прекрасно владеют тактикой боя внутри помещения»
ИНФОРМАЦИЯ: «Это был самый сильный накал событий… На площади поили и давали наркоту… В ту ночь, сбросив с пьедестала Дзержинского, толпа выпустила пар…»
СТАТЬЯ: «Уложив Железного Феликса лицом вниз на тягач, с Лубянки вывезли не худшего из чекистов. О чем думали в этот момент те, кто наблюдал за сменой пейзажа на площади из темных окон многочисленных зданий КГБ СССР? О своем будущем? Пока не совсем ясно, каким оно будет…
Между прочим, личный состав, по сведениям от самих сотрудников комитета, до сих пор пребывает в изумлении, почему не раздали оружие офицерам среднего звена. У тех, с кем мы говорили, это вызывает вздох облегчения: их руками кровь не пролилась…»
Кузин вернулся домой глубокой ночью, злой и опустошенный. Не удостоив жену ответом на вопрос, где был все это время, он выпил целый стакан армянского коньяка, закусил его уже остывшей куриной котлетой с соленым огурцом и сразу лег, тут же забывшись тревожным и беспокойным сном.
Уже вставшему, по существу, на путь предательства Кузину было невдомек, что есть люди, способные даже в совершенно безнадежной ситуации на достойный поступок. Той самой ночью на пьедестале поверженного памятника, лежащего среди мусора и пустых бутылок, появилась надпись: «Прости, Феликс, не уберегли!»
Кабинет был погружен в темноту. Только мягкий свет бра, висящего на стене, освещал кресла и журнальный столик, в центре которого стояла массивная ваза с фруктами. Все помещение было наполнено запахами душистого бразильского кофе, как будто это не кабинет руководителя одного из отделов посольства США, а какой-нибудь кафе-бар в центре Нью-Йорка.
— Господин Белчер, как я вам уже докладывал, развитие обстановки несколько отошло от намеченного сценария. Похоже, что бунтующая русская душа несколько устала и хочет отдохнуть…
— Майк, меня не интересует состояние русской души. Для меня более важно знать, все ли мы сделали для того, чтобы события развивались в благоприятном для нас ключе. И если не все, то что еще нужно сделать для этого?
— Господин Белчер, можно, я доложу? — вклинился в разговор Дэвид, молодой спортивного типа человек с аккуратной шевелюрой черных волос. — Я считаю, что основного мы достигли. Практически все наши контакты свидетельствуют о необратимости происходящего, о полном параличе центральной власти и о, скорее всего, предрешенном роспуске КГБ.
— Вы согласны с такой оценкой, Майк?
— Да, сэр.
— Хорошо. Продолжайте, Дэвид.
— Сэр, как мы и предполагали, результаты столкновения демонстрантов с войсками привели к резкому обострению обстановки. Известные нам люди… Ну, вы понимаете… сработали отлично. По сути дела, им удалось в короткий срок инициировать создание нескольких боевых групп. По существу, это была молодежь — студенты там, рокеры, лица без определенных занятий…
— В общем, сброд всякий! — усмехнулся Белчер.
— Да, можно сказать так. Во всех акциях, где принимали участие наши люди, не было ни одного сбоя. Никто из них не только не арестован, но, по нашим данным, даже не попал в поле зрения КГБ.
— И никто не пострадал?
— Нет.
— О’кей!
— Но есть, как вы знаете, и неудачи.
— Вы имеете в виду сегодняшнюю ночь?
— Да, сэр. К сожалению, все четыре группы, которые должны были прорваться на объект, ничего не смогли сделать. Мы привлекли даже несколько наших перспективных источников… Конечно, это был большой риск, но в случае удачи…
— Дэвид, давайте не будем говорить о том, что могло бы быть, но не произошло. Не люблю я этих пустых словопрений! Вы и здесь повторяете то, что допустили в Восточной Германии. Что, забыли, как реагировал президент на это?