В прохладном влажном воздухе слышно было, как на кораблях наперебой склянки отбивают восемь утра — четыре сдвоенных удара. Грациозные обводы парусно-моторного корвета «Штайн» Вилли увидел, ещё не ступив на пирс. Вот твой дом, моряк! Здесь твоя судьба и твоя семья. Поднялся по трапу на борт, козырнув, протянул документы вахтенному офицеру.
— Герр кадет, рад приветствовать вас на борту корабля Его Величества Вильгельма Второго! — по-отечески улыбнулся тот. — Надеюсь, что вашей службой будет гордиться германский имперский флот!
Старший матрос провожал Вилли до каюты, рассказывая по дороге о дальнейшем распорядке дня.
— А жить вы будете не в кубрике, как остальные, а по-королевски, в каюте на двоих! Ваш сосед тоже из непростой семьи. Говорят, ему уже присвоено флотское звание фенрих, но документы ещё не пришли. Он вообще-то свойский, но молчаливый и какой-то серьёзный вечно — сразу видно: командиром будет.
Всё оказалось проще. Вальтер Швигер — так назвался сосед — сразу миролюбиво заявил:
— Привет-привет! Наслышан был о тебе ещё в кадетском корпусе! Мол, есть такой — весь из себя способный, скромный, отличный наездник, спортсмен, фехтовальщик и стрелок. Странная только фамилия — Канарис, грек, что ли?
Сосед был парень высокий, широкоплечий. Светло-голубые его глаза источали хладнокровие и благодушие.
Вилли улыбнулся.
— А мне насвистели, что ты молчун! Серьёзно!
— Да ладно! Свистуны! Это они мою фамилию так перевели: «молчун», «молчальник». А я вот от приставки «фон» принципиально отказался. Родителям твёрдо сказал: начну с кадета, с простого матроса, и без дворянских всяких приставок дорасту до капитана корабля. Вот увидят! А ты веришь мне, камрад?
Они пожали друг другу руки. Теперь они друзья навеки, ведь морская дружба — это, как немцы говорят, не разлей вода. Даже солёная морская.
Стоять у пирса круизному корвету «Штайн» суждено было недолго. Несколько дней прошли в тупых стараниях учиться военному делу должным образом, в безостановочных тренировках — до кровавых мозолей. Вечером у друзей не оставалось сил даже словом обмолвиться, так уставали.
Однажды утром, когда ровный строй кадетов замер по стойке смирно на палубе, зычный голос старпома вдруг нарушил обычный ход переклички:
— Кадет Швигер, выйти из строя на два шага!
И в торжественной тишине объявил, показывая пальцем на закрасневшегося Вальтера:
— Вот этому юноше сегодня исполняется двадцать лет. Экипаж «Штайна» от души поздравляет будущего и, не сомневаемся, достойного офицера императорских военно-морских сил Германии. На ужин он премирован порцией десерта по-домашнему. А теперь поздравим его троекратным «ура»!
Яблочный штрудель друзья разделили на двоих. А Вилли подарил имениннику наручный компас — совершенно необходимая вещь для моремана. Вальтер растрогался, глаза его блестели в сумраке тесной каюты.
А через день, девятого апреля, с капитанского мостика прозвучали долгожданные команды:
— Отдать швартовы! С якоря сниматься! По местам стоять! Барабанщики, вперёд!
Прощайте, далёкие горы и близкие родственники! Будущие морские волки уходят в далёкое море, в свой первый круизный поход.
Старший матрос постучал в каюту, передал приказ старпома:
— Господа кадеты, вам надлежит сегодня ночью заступить на вахту. Быть на мостике за десять минут до четырёх-ноль-ноль. Ваши обязанности объяснит на месте старший помощник капитана. Поступаете в его полное распоряжение.
После обеда занятия для них отменяются. Кроме, естественно, молебна, это для всего экипажа, включая кадетов. А им двоим приказано привести в порядок форму и постараться отдохнуть — такая вахта самая нелюбимая на любом флоте, не зря мореманы называют её «волчья».
— С чего ты взял, что её так называют, Вальтер? Я слышал, что самая нелюбимая вахта — «собачья».
— «Собачья», дорогой мой Вилли, — это с ноля часов. А у нас — «волчья»: все на свете спят, и лишь мы, морские волки, зорко смотрим вокруг. Не случайно вахтенную службу в эти часы сам старпом несёт. На восходе солнца меняется погода, и надо принимать решение по парусам. Тут опыт требуется.
Глубокой ночью, почти наощупь цепляясь за мокрые поручни, они поднялись на капитанский мостик. Доложились старшему помощнику по всей форме. Тот что-то писал в вахтенном журнале, только рукой махнул, мол, сейчас отпущу «собачью» смену, потом вами займусь.
Наконец башмаки «собачников» отстучали дробью по ступенькам трапа, старпом оторвался от журнала.
— Ну что, будущие морские волки, пришёл ваш час! Сегодня вы — вперёдсмотрящие. Место несения вахты — «воронье гнездо». Обо всём необычном докладывать на мостик немедленно. Вперёд и вверх, господа кадеты! С нами бог!
И они полезли на марсовую площадку фок-мачты. А это сорок метров по мокрым вантам и в полной темноте — вот уж действительно только на бога уповай да крепче зажимай в зубах бескозырку. Хорошо ещё, что боцман столько дней гонял их туда-обратно по всем трём мачтам.
Они карабкались вверх бок о бок. Потом Вальтер стал опережать, Вильгельм услышал, как друг что-то рычит себе в нос — одно и то же. Словно песню напевает.
— Ты чего рычал, камрад? — спросил его, когда они забрались на наблюдательную площадку и едва отдышались. — С песней весёлой и лезть полегче?
— Это не песня была, — Швигер натянул на голову бескозырку. — Мне почему-то показалось, что сейчас разобьюсь. Страшно не было, но силы куда-то исчезли. Вот и стал сам себя уговаривать. Повторял: «Мы не агнцы на заклание, мы — морские волки! Чем крепче ветер, тем мы сильнее!». И, знаешь, помогло…
Выше их был только клотик с сигнальным фонарём. Выше клотика, этой верхушки мачты, — только чёрное небо с огромными, как кулак, звёздами. За спиной розовела полоска портовых огней, впереди — выход из залива. И тишина, лишь едва слышно постукивал корабельный дизель где-то далеко внизу. Ни ветерка, море ровное, как дёготь в чайном блюдце, где искрами сахаринок плавали отражённые звёзды.
Вальтер вытянул левую руку, глянул на светящиеся стрелки подаренного компаса, потом на небо — и замер.
— Вилли, Полярную звезду видишь? Проведи прямую линию к ней от предпоследней звезды в ручке ковша Большой Медведицы! Куда стрелка указала? Правильно — на созвездие Кассиопеи!
— И что с того, дружище?
— Кассиопея! Пять ярких звёзд, как «W», как наша буква «В»! Вальтер и Вильгельм — чувствуешь, как символично? «Волчья» вахта — две буквы «V», а вместе их соединить, тоже «W» будет. Вилли, это же судьба, это Вселенная нам знак подаёт! О, боже!
— Вальтер, да ты романтик! Как же ты воевать-то будешь?
— Да я ж такой только с друзьями, Вилли, а к врагам я буду просто безжалостен, клянусь тебе, — похоже, Вальтер улыбался в темноте. — Для того и нужна война, чтобы задавить в себе жалость, изгнать её из сердца.
Разделив горизонт пополам, они наблюдали за морем, спинами прижавшись друг к другу. Всё вокруг было спокойно.
— Слышал, друг, что японцы разбили русских под Мукденом?
— Да, читал ещё дома. То ли ещё будет! На море япошки тоже им покажут! Надо оттеснить Россию от всех морей, и тогда она перестанет быть мировой державой!
— А канцлер Бисмарк что говорил? Читал его мемуары? «Никогда не воюйте с русскими…»
— Потому что «на каждую вашу военную хитрость они ответят непредсказуемой глупостью» — читал-читал! Но согласись, дружок, нам ведь всё равно, с кем воевать. Прикажут — мокрого места не оставим от врагов! Боже, покарай их! Море, поглоти их всех!..
Море было на удивление спокойным. И Вальтер негромко запел:
— Германия, Германия — превыше всего!..
Друг подхватил слова гимна.
— Истина в том, что мы — арийцы! Характер у нас выдержанный, в нём нет места жалости к врагам!..
На востоке стыдливо рдело небо. Море светлело на глазах. Новый день занимался зарёй. Фатерлянд мог гордиться молодыми волками.
— За время вахты никаких происшествий не случилось! — радостно доложили друзья старпому, спустившись из «вороньего гнезда».
— Благодарю за службу! Сегодня девятое апреля — запомните этот день, будущие морские волки! Германский военно-морской флот верит в вас! — старпом корвета «Штайн» был настроен торжественно и искренне. — Вы обязательно станете командирами кораблей, и всегда будете помнить первый день вашей службы Его Величеству!
Автор (из-за кулис): Вальтер Швигер стал командиром подводной лодки за несколько дней до начала Первой мировой войны. Он вошёл в число самых знаменитых «морских охотников» кайзеровской Германии, потопил английскую «Лузитанию» и ещё сорок кораблей (в основном под нейтральным флагом). 9 апреля 1918 года Канариса тоже назначили командиром субмарины. Он дослужился до главы абвера (военной разведки вермахта), стал адмиралом. 9 апреля 1941 года участвовал в секретном совещании, где было объявлено о «плане Барбаросса». А ровно через сорок лет после начала флотской службы, в роковой для него день 9 апреля 1945 года, смещённый со всех постов Вильгельм Канарис был казнён. Это Гитлер, прочитав его дневник, приказал немедленно повесить адмирала. Его друг Вальтер Швигер погиб вместе с экипажем своей субмарины намного раньше, в 1917 году.
Картина 9-я«Отличительная черта характера — безжалостность»
Действующие лица:
✓ Вальтер Швигер (1885–1917) — офицер германского военно-морского флота, звание — капитан-лейтенант.
✓ Рудольф Центнер (1898–1966) — лейтенант немецкой подводной лодки U-20.
Место действия — «вольный город» Любек (Германия).
Время действия — весна 1925 год.
Автор (из-за кулис): Вальтер Швигер, флотский офицер кайзеровской Германии, командовал подводной лодкой U-20. Торпеда, пущенная по его приказу, потопила британский трансатлантический лайнер «Лузитания». Капитан-лейтенант Швигер погиб в сентябре 1917 года у побережья Дании — его подлодка налетела на британскую мину. Всего Швигер потопил более 40 кораблей в 34 боевых походах на трёх субмаринах. По характеру — добр и открыт с друзьями и подчинёнными, немилосерден и безжалостен к врагам. Офицер Рудольф Центнер — один из немногих соратников Швигера, оставшихся в живых, — дал интервью к сорокалетию своего бывшего командира.