От Санта-Мария-ди-Карпиче до Сакра-ди-Сан-Мигеле есть короткая дорога, но она идет по горам, и пешеход или всадник там пройдет хорошо, а тяжелая пароконная телега местами может и не пройти. Для телег есть дорога по долине Валь-де-Суза длиной почти в дневной пеший переход, который заканчивается крутым подъемом из долины к аббатству. Посередине пути на дороге стоит аббатство Сан-Антонио-да-Ранверсо. До заката часа четыре. Можно успеть. И можно подгонять лошадей, не опасаясь, что встанут на второй половине пути. За ночь отдохнут.
В Сан-Антонио-да-Ранверсо отец Жерар встретил дожидавшегося его скромного паломника, который приехал на еще более скромном осле. Если бы не знал, что это дон Убальдо, так бы и мимо прошел. Поздоровались, но за один стол не сели. Отец Жерар сел с монахами, дон Убальдо — с паломниками. До темноты туда же подъехала епископская карета с дамой и семьей дона Убальдо.
10. Глава. 27 декабря. Та самая телега
Еще вчера днем, двадцать шестого декабря, на постоялый двор на северной окраине Турина въехали двое усталых всадников.
Ден Мальваузен, настоящий, в отличие от некоторых, дипломированный врач и порученец губернатора Прованса Рене де Виллара. И Терцо, просто Терцо без фамилии, перевозчик краденого из Генуи.
Мальваузен и Терцо преследовали Тодта. Точнее, Тодта преследовал Терцо. Тодт приехал в Монцу на телеге, не ней же и уехал. Эта добротная телега из лучшей генуэзской мастерской, запряженная сработавшейся парой здоровых лошадей раньше принадлежала брату Терцо, возчику по прозвищу Птичка. Птичка погиб, и Тодт сам сел за вожжи, чтобы доставить во французскую армию груз золота в монетах и слитках на общую сумму от шестидесяти до семидесяти тысяч дукатов.
Телега с лошадьми стоила хороших денег. По закону и по совести погибшему возчику наследует ближайший родственник, а не последний пассажир. Поэтому Терцо, когда узнал в Монце, что брат погиб, а Тодт на братовой телеге поехал в Новару, вознамерился догнать Тодта и забрать у него телегу. Швейцарцы сказали, что Тодт честнейший человек, бессеребреник и нестяжатель и непременно ее отдаст.
То есть, Мальваузен думал, что Терцо ищет телегу. Мальваузену было плевать и на телегу, и на Терцо. Когда многократно упомянутый ранее Андре де Ментон проиграл битву при Казальночето и погиб, Мальваузен решил, что раз у него нет возможности отбить золото, то он хотя бы проследит, кто куда это золото привезет и доложит мессиру де Виллару, а дальше слово за губернатором Прованса. Для того, чтобы зайти во вражеский лагерь в Монце, Мальваузен нанялся за пять дукатов переводчиком для Терцо, который плохо говорил по-французски и никак по-немецки.
Доехав до Монцы, он свою задачу выполнил и мог гордо доложить об этом сеньору. Мальваузен знал, что на рождественские каникулы сеньор посетит Турин. Теперь можно и расстаться с Терцо. Но Терцо пообещал и дальше оплачивать дорожные расходы, если новый приятель поможет ему найти телегу. Из Монцы Тодт отправился в Новару поговорить с земляками, убедить их взять аванс и не дезертировать, пока не подвезут остальные выплаты. В Новаре его не догнали, потому что старый священник произнес вдохновенную речь, переночевал и уехал с военным обозом в Турин. Без всяких задач, как частное лицо. Поклониться Плащанице. Командование пообещало не начинать военные действия, пока он не вернется.
Турин так Турин. Мальваузен и так туда собирался, а спешащий попутчик, который берет на себя все расходы, это редкая удача.
В Монцу из Пиццигеттоне выехали на рассвете 21 декабря. Днем 22 были там. Утром 23 выехали в Новару, и уже гнали не жалея коней. Днем 24 были в Новаре, узнали, что Тодт уехал в Турин и погнали за ним, не задерживаясь в Новаре на ночь. Рождественскую ночь встретили в Верчелли. Помолились, немного поспали и погнали дальше. Выспались в Вероленго и засветло доехали до Турина.
В Турине Мальваузен без особого труда узнал, что его светлость губернатор Прованса Рене де Виллар остановился у сводной сестры Луизы Савойской в замке Акайя. Туда он и отправился на доклад. Терцо же пошел с ним до дворца епископа, намереваясь узнать, где бы мог остановиться паломник к Плащанице, старый священник. Странствующие по богоугодным делам священники предпочитают по возможности останавливаться не на постоялых дворах, где шумно и дорого, а на церковных подворьях, в монастырях и аббатствах, где для своих может выйти и вовсе бесплатно.
Мальваузен сэкономил немало денег, когда притворился, что он просто странствующий врач, и нанялся переводчиком к Терцо. Не потратил ни гроша своих денег всю дорогу от Пиццегеттоне до Монцы и от Монцы до Турина.
В Турине можно бы было сдать Терцо мессиру Рене де Виллару. Но Мальваузен хотел найти того священника. По словам Терцо, этот Тодт был как дух войны. Однажды он поставил в строй весь обозный люд, выдал каждому по алебарде, и они общими усилиями удержали мост против кавалерии, потеряв всего двоих. В Парпанезе только Тодт на тяжело груженой телеге прорвался из грамотно организованной засады и ушел от погони.
Если Тодт и правда таков, как говорит Терцо, то может и не стоит рассчитывать на его показания. С другой стороны, как священник, он верен Господу, а не рыцарю-нанимателю. И может сказать много вроде бы неважного, но имеющего значение. Особенно, если допрос поведет духовное лицо.
Почему-то у Терцо не переводились деньги. Как будто де Круа успел ему щедро заплатить. Скорее всего, в середине пути возчики уперлись и потребовали аванс, а рыцарь расщедрился, потому что вез золота без счета.
Вот и сейчас. Пока Мальваузен докладывал, Терцо поговорил в городе и узнал, что обоз из Монцы, с которым там проводили Тодта, прошел мимо Турина на Монкальери. Но в день прибытия ехать еще и туда было поздно. Терцо снова оплатил хорошую комнату на двоих и конюшню.
Утром поехали в Монкальери. Нашли интенданта де Фуа. Тот поначалу и слушать не захотел, но Мальваузен взялся давить авторитетом де Виллара. Нашли старшего по тому обозу. Он без труда вспомнил Тодта и сказал, что отправил священника в аббатство на ту сторону реки.
— Он не хотел задерживаться надолго. Может, помолился на Рождество, поклонился Плащанице и уехал, — сказал обозник.
Терцо чуть не заплакал.
В аббатстве на воротах стоял на удивление невежливый монах. Губернатора Прованса он не боялся, денег не брал. Но, когда Терцо впал в истерику, и начал громко чертыхаться и богохульствовать, монах снизошел до признания, что есть в аббатстве такой священник. Вчера весь день ставили декорации на площади, он еще всех на своей телеге возил. Сегодня все своим ходом пошли на мистерию, в городе не протолкнуться.
Терцо и Мальваузен развернулись и поехали обратно в Турин. Десять раз пожалели, что отправились в Монкальери и аббатство верхом. На площадь Сан-Джованни, куда народ собирался на мистерию, верхов могли попасть только дворяне со свитой. И то, коноводы сразу забирали лошадей.
Пока добрались до своего постоялого двора, расседлали лошадей, вернулись на площадь, мистерия уже началась. Протолкаться к епископскому дворцу не стоило и пытаться.
— Давай, посмотрим, как все нормальные люди, — сказал Мальваузен, — А к Тодту подойдем потом, когда зрители разойдутся.
— Давай, — вздохнул Терцо, — Что-то я его не вижу.
Терцо смотрел мистерию с большим интересом. Ахнул, когда медведь вышел из клетки. Ойкнул, когда перед медведем встал Тодт впереди строя. Дождался финала и пробился за кулисы. Мальваузен пошел за ним и отстал, когда Терцо заговорил с каким-то священником.
— Святой отец!
Тодт подслеповато посмотрел на него.
— Терцо?
— Да!
— Какими судьбами?
— Да вот, брат мой погиб…
— Бедняга. Поминаю его за упокой. А тебя за здравие поминаю каждый раз, когда в телегу сажусь. До чего хороша. И лошадки хороши.
— А я как раз по этому поводу, — Терцо погрустнел.
— Телегу тебе отдать? Да забирай. Но сначала расскажи, что с грузом и как ты тут оказался.
— Когда мы на прорыв погнали, мне подстрелили правую лошадь. И все. И встал.
Терцо развел руками. Тодт кивнул. Мертвая лошадь — обстоятельство непреодолимой силы.
— Потом набежали жиды, — продолжил Терцо.
— Жиды, значит? — спросил сзади незаметно подошедший Мятый, — Мне-то не ври, какие еще жиды?
— Тортонские, — пролепетал Терцо, — Молодого Боруха. Я их потом узнал.
— По кой… — Мятый покосился на Тодта и не чертыхнулся, — Свин господень в Парпанезе жиды из Тортоны?
Мальваузен не понял, кто такой Мятый, но Терцо его ощутимо боялся.
— А засада там по кой? Кто-то раззвонил, и точно не я, — ответил Терцо.
— Кто? В смысле, засада это по гербам вроде из Пьяченцы люди, — пожал плечами Мятый.
— Ага. А привел их брат Витторио. Знаешь его? Монах с мечом. На свадьбе Кармины был.
— Вот же гад…
— Ага. Его солдаты из Пьяченцы сцепились с всадниками из Вогеры. А сам Витторио побежал за жидами.
— Ставлю на Витторио. Сколько их было?
— С дюжину.
— Поторопился.
— Нет, выиграл бы, если бы нашелся какой дурень, что поставил бы на жидов.
— Разбежались?
— Не успели. Порубил всех.
— С Божьей помощью, не иначе.
— У него божьей помощи на пять лет вперед. Епископу служит.
— Ладно, дальше что было? Кто забрал телегу?
— Маэстро Кокки.
— Кто?
— Тоже на свадьбе был. Учитель фехтования.
— Тот самый Кокки? Знаю его, конечно. Его все знают. Этому-то кто сказал? За нами что, вся Генуя побежала?
— Вроде того. Кто-то где-то брякнул, и вся Генуя побежала.
— Значит, и Томазо Беккино тоже?
— Вот кого не видел, того не видел. Может, еще бежит.
— Не отвлекайся, — сказал Тодт, — У кого наш груз?
— Так у Кокки, — ответил Терцо, — Они с Витторио не хотели друг друга убивать и дрались палками. Кокки победил. Потом к нему баба пришла. Высокая и с вот такими сиськами.
— Рыжая в красном платье? — спросил Тодт. По приметам очень похоже на Марту, известную как «Фрау Профос», которую на «Ладье Харона» довезли до Марселя.